Павел Кольцов - Цикл «Как тесен мир». Книга 3. Отложенная война

Лева предложил, а Доротов согласился, пристрелять его вторую гаубицу по повороту просеки, скрытому от поставленного на прямую наводку орудия подбитым и все еще чадящим танком. Уже третий по крутой траектории вознесшийся вверх снаряд рухнул вниз и рванул примерно там, где и намечалось.

Вернулся посланный к комбату на НП бледный под каской связист.

– На командирском НП немцы, – дрожащими губами доложил он.

– Что с комбатом?

– Не знаю. Там немцы кругом. Ходят, гутарят по своему. Стрельба кончилась. Живых наших не видел – только мертвые лежат. Я метров на сто подползал. Может, кто отступить успел? С надеждой спросил Пряхин, успокаивая сам себя.

– Вряд ли, – покачал головой Доротов. – Они бы сюда отступали, в тыл. Там у них и штабные были, полный блиндаж, и пулеметчики впереди позицию держали… Видно, не удержали. Так, Гороховский, ты со своим орудием остаешься на прямой наводке, твое второе пусть так, как пристрелялись, и ждет, а я двумя своими привечу наших дорогих гостей возле НП. Координаты блиндажа у меня отмечены. Надо поздороваться. Тем более, что они оттуда, запросто, могут и к нам пешим ходом нагрянуть. А у нас одни карабины. И ручные гранаты. Для орудия даже шрапнели нет.

– Вполне могут, – согласился Лева. – Хорошо. Я со своим взводом контролирую просеку и лес вокруг нее. Жаль, связи ни с кем нет. Где-то ведь сзади и хозяйственники, и ездовые, и разведчики; санитары, опять же. Может, уцелели? Может, послать кого в тыл, связь установить?

– А вот его и пошлем, – кивнул взводный на забегавшегося связиста. – За одно, и боекомплект пополнить пора. Распорядись, – велел уже Пряхину, – если там есть живые и не разбежались, чтобы два полных зарядных ящика сюда подвезли. А заодно и связь с ними проверь. Возможно, просто провод где-то перебило.

Огневой взвод Доротова, повернув обе гаубицы на запад, открыл огонь по собственному НП, захваченному немцами. Слегка меняя наводку, они выпустили по невидимой цели и без всякой корректировки по пять снарядов.

– Товарищ сержант, – тихо позвал Леву Игнатов, принявший команду над их стрелковым прикрытием, засевшим за бруствером гаубичного окопа слева от просеки. – Немцы в лесу.

Лева спрыгнул к нему и, облокотившись руками о бруствер, поднес к глазам бинокль. Впереди, метрах в ста, между редкими деревьями и невысокими кустами настороженно двигались фигурки в чужих серо-зеленых мундирах. Он перевел взгляд на другую сторону просеки: немного в глубине от дороги тоже наблюдалось подозрительное шевеление. Для танков просека закупорена – послали пехоту.

– Стрелять после выстрела орудия, – велел Лева Игнатову. – Целиться тщательно. Патроны беречь.

Гороховский послал красноармейца предупредить бойцов из второго взвода, залегших справа от просеки и скомандовал расчету навести гаубицу с постановкой взрывателя «на осколочный» влево от дороги. Наводчик довернул дуло, замкОвый его еще больше опустил и отошедший назад заряжающий резко дернул шнур – чуть меньше чем в 100 метрах от их позиции среди редких деревьев взметнулась черным разлапистым кустом земля – фигурки в серо-зеленых мундирах попадали: кто от взрывной волны или осколков, а большинство – на всякий случай. Следом скупо и разрозненно треснули карабины. Потом еще. Залегшие более многочисленные немцы ответили гораздо гуще – вокруг невысоко защищенной ящиками с землей гаубицы засвистели пули. Некоторые звонко клевали в толстый щит или глухо впивались в импровизированный бруствер из зеленых деревянных ящиков. Расчет пригнулся. В помощь карабинам, с немецкой стороны затарахтели, мельтеша над землей вспышками, несколько пулеметов.

– По огневым точкам, – велел Лева расчету. – Сначала по ближней к дороге слева. Огонь.

Промахнуться со 100 м было тяжело, да и точность особая благодаря мощи снаряда не требовалась – султан взрыва вырос буквально перед раздвинутыми сошками МГ-34. И сам искореженный пулемет и три разорванных тела его расчета разлетелись в разные стороны. Второй расчет, заметив поворачивающееся в его сторону дуло, вскочил на ноги и, пригнувшись, дернул вглубь рощи. Разрозненный треск красноармейских карабинов опрокинул удачно попавшей в спину пулей фашиста с двумя коробками запасных лент в руках. Уже заряженная гаубица ударила в то место, где еще недавно строчил с земли пулеметчик. Этот взрыв отбил охоту наступать у потихоньку подбирающихся вперед врагов – они повернулись и, петляя, побежали обратно.

Лева велел навести орудие на правую сторону просеки и подавить огневые точки там. Хватило одного снаряда, чтобы отступила, оставив на траве нескольких убитых, и вторая группа фашистов. Небольшой перекур. Во взводе потерь нет. Но и снарядов все меньше. Посланный в тыл Пряхин не возвращается. Связи ни с кем по-прежнему нет. Что происходит вокруг – неизвестно. Если у немцев сил в достатке – могут и окружить. Приказа на отступление не было, да и ездовые с упряжками носу не показывают. Гаубицы вручную далеко не укатишь, на месте не бросишь – трибунал. И что прикажете делать? Ждать, когда, как у Аркадия Гайдара, Красная Армия на подмогу примчится? Биться до последнего снаряда, а потом подрывать орудия? Красноармейцы, первый раз сегодня участвовавшие в настоящем бою, волновались и вовремя затишья приставали с вопросами к своему, как они знали, уже повоевавшему сержанту.

Сзади на просеке послышался знакомый перестук копыт и скрип рессор – радостный Лева увидел быстро скачущие пары лошадей, влекущие подпрыгивающие на ухабах долгожданные зарядные ящики. На передней упряжке возле ездового сидел тот, кого здесь уже никто и не ожидал встретить – их непосредственный командир взвода младший лейтенант Костыркин, последний раз видимый бойцами вместе с буссолью и сержантом-помощником еще до начала пристрелки. Внешний вид Костыркина вполне оправдывал его отсутствие: окровавленная в районе левой ключицы расстегнутая гимнастерка из-под которой белеет бинт; согнутая рука покоится на связанных вместе двух портянках; на запыленной каске появились вмятины; на лице – запекшиеся царапины; глаза очумелые. Обрадованные красноармейцы бросились разгружать тяжелые ящики. Со второй упряжки спрыгнул посланный за боеприпасами Пряхин и побежал к оставленному в окопе телефону.

– Товарищ командир, – подошел к взводному Лева, и по уставу, выполнения которого всегда и в любых условиях требовал Костыркин, козырнул. За время вашего отсутствия командование первым взводом принял на себя. Телефонная связь с комбатом пропала. Вообще связи ни с кем нет. Командование батареей принял младший лейтенант Доротов. На командирском НП – немцы, Доротов своим взводом их обстрелял. По просеке, – Лева кивнул в сторону дороги, пытались прорваться танки. Два мы подбили на прямой наводке. До этого с северной стороны леса разведчики насчитали не меньше, чем по полдесятка танков и бронетранспортеров. Спешенная пехота пыталась атаковать по лесу, с двух сторон от дороги. Отбились. Немцы отступили.