Павел Кольцов - Цикл «Как тесен мир». Книга 3. Отложенная война

Почти ничего не соображающий в чужом пулемете Лева, решил забрать с собой все: раз немцы таскали с собой эти принадлежности – значит так надо. Другой вопрос, что они это все несли втроем. Так что же? Бывший портовый грузчик тяжести испугается? Часть набитых патронами металлических пулеметных лент он переложил на еще свободное место в ранце, а две другие железные коробки с помощью изъятых у немцев наплечных ремешков и ремней укрепил на сам ранец.

Быстро рассмотрев пулемет, Лева понял, что разбираться с ним прямо сейчас – только время терять – еще на следующих немцев нарвется. Пулемет с одной стороны, а контейнер со сменными стволами и свой карабин с другой он надежно закрепил по бокам трофейного ранца; увеличив под свои габариты лямки, без особого труда вскинул громоздкую тяжеленную конструкцию за спину и уже не бегом, а вминающим землю солидным шагом, обходя кусты, направился по компасу на восток. Не желая еще раз неготовым к бою наткнуться на фашистов, Лева оттянул затвор висевшего на груди трофейного автомата и, не поднимая его в предохранительный выступ, держал палец возле спускового крючка.

Когда впереди сквозь деревья стало просматриваться свободное пространство, Лева услышал испуганный выкрик:

– Стой, стрелять буду!

– Стою, – устало сообщил взмокший от тяжести за плечами и всего пережитого Лева. – А стрелять в меня не надо – для немцев патрон побереги.

– Руки подними! – велел голос невидимого караульного. – Ты хто?

– Командир первого орудия первого огневого взвода твоей, боец Кирюхин, мать твою ети через станину, гаубичной батареи сержант Гороховский. Аль не признал?

– Да, признал, товарищ сержант, – привстал из неглубокого окопа за – кустом старый (под сорок) ездовой из хозяйственного отделения с прокуренными усами на побитом оспинами грязном лице.

– Тогда, Кирюхин, зачем изгаляешься? Лучше бы вежливо поздоровался и подсказал, кто тут у вас командует и где находится.

– Дык, – почесал затылок ездовой, – служба. По уставу полагается остановить и спросить.

– Поло-о-ожено, – протянул усталый Лева. – По уставу бойцу еще и думать положено. Хоть иногда. Ладно. Некогда мне тебя воспитывать. Кто командует?

– Сперва товарищ старшина Бурляй команду над нами принял, а потом, как батарейцы набежали, – младший лейтенант Доротов. Во-он тамочки (ездовой повернулся и показал заскорузлым мосластым пальцем) за отой ракитой влево его окоп.

– Ладно, Кирюхин, – кивнул Лева, – карауль внимательно. Думаю, наших позади больше не осталось. Если кто и появится, то, скорее всего, – это будут уже немцы.

Вернувшемуся Леве чистосердечно обрадовались. И оба младших лейтенанта и рядовые батарейцы. После громкого взрыва, как сказал ему трясущий руку Доротов, все посчитали, что он подорвался вместе с гаубицей.

– А зачем? – хмыкнул Лева. – Пусть наши враги сами дохнут, без меня. А гаубицу я и не подрывал, только цилиндр ей прострелил, как вы, товарищ младший лейтенант, и приказывали. А грохнуло от снарядов – я к ним удачно «феньку» присобачил и, как немцы набежали, – за телефонный шнур дернул и подорвал. Меня тряхануло почище, чем при бомбежке.

– Молоток, сержант. А это где подобрал? – кивнул Доротов на сваленную кучу трофеев.

– А, – скромно махнул Лева. – По дороге шесть гадов повстречал. Ну, и, так сказать, реквизировал у них в пользу нашей батареи.

– А с гадами что?

– Так, – пожал широкими плечами Лева, – поубивал, конечно. Что же с ними, цацкаться, что ли? Я, разрешите, автоматик этот себе оставлю. Больно уж хорошая машинка – строчит, что твой зингер. Попробовал. И пистолет. Да и пулемет я для своего расчета прихватил. Очень нам его не хватало, когда немчура со всех сторон поперла. Я так думаю: хорошо бы такой или наш дегтярев при каждом орудии иметь. Хоть, я понимаю, – это и не по уставу.

– А сам с пулеметом разберешься?

– Так неужели он сложнее нашего орудия? Чуть покумекаем с ребятами и разберемся. С автоматом (Лева похлопал висящий на груди трофей) быстро разобрался.

– Хорошо, Гороховский, забирай свои трофеи в отделение и осваивай. Только гранат половину оставь, не жадничай. Кстати, а с гранатами ты разобрался? Они ведь от наших эргэдэшек и «фенек» отличаются.

– Не, – покрутил головой Лева, – еще не разбирался. Повода не было. И времени.

– Тогда смотри (взял германскую колотушку Доротов). Откручиваешь колпачок снизу (Доротов открутил) – на шнурке выпадает белое колечко – резко на взмахе за него дергаешь и сразу бросаешь. Никаких предохранителей, как у наших, у нее нет. Если дернул – примерно через пять секунд последует взрыв. Реальный радиус поражения – метров десять. Ясно?

– Так точно, товарищ командир, ясно. Ну, так я пойду к ребятам?

– Ступай. Твой взвод на том фланге (Доротов показал рукой) окопы роет. Иди, принимай над ними командование; Костыркина и других ваших раненых в землянку отправили. Немцы в прямой видимости. На восток колонной прут. Танки, бронетранспортеры, тягачи, грузовики… На нас пока внимания не обращают. Сам огонь не открывай, не провоцируй. Нам с ними тягаться нечем. Одна надежда: должны же наши с румынами, в конце концов, в наступление перейти.

– А упряжки наши целые? Конский состав?

– Большинство уцелели. В роще прячутся. И еще. Если, Гороховский, ты имеешь в виду отступление на восток – то сейчас это не получится. Нельзя нам в светлое время выезжать на открытую местность. Немцам стоит выслать против нас несколько танков и бронетранспортеров и они нас просто постреляют и гусеницами раскатают. Но если до ночи продержимся, а помощи не будет – тогда попробуем.

– Товарищ командир, а можно я в обратную от немцев сторону трофейный пулемет опробую? Надо ведь с ним разобраться.

– Разрешаю, только опробывай так, чтобы в их сторону не только пули не летели, но и огонь с дула они не видели. Не привлекай внимания.

У немцев, как понял Лева, в пулеметном расчете было трое. Из своего гаубичного расчета он тоже решил привлечь к скорострельной машинке троих: наводчика Комарова, замкОвого Силантьева и снарядного Игнатова. Вчетвером они разобрались, как снимается и ставится обратно железный барабан, в котором скручивалась змеей металлическая лента на пятьдесят патронов; как вставляется узкий наконечник этой ленты в приемник; как с помощью защелки открывается крышка ствольной коробки, чтобы вытащить ленту обратно; как оттягивается назад, взводя затвор, рукоятка заряжания. Наводчик поднял вертикально мушку на конце дырчатого кожуха возле пламегасителя и стойку прицела возле лентоприемника. Выбрав себе цель – ствол дерева в ста метрах, он опустил движок прицела до отказа вниз; лег, широко раздвинув ноги и прижав левой рукой короткую, похожую на рыбий хвост, рогульку удобного деревянного приклада к плечу, и нажал на спусковой крючок. И ничего. Ясно: включен предохранитель. Смышленый Комаров быстро сообразил и, нажав на кнопку, поднял флажок предохранителя, расположенного слева над спусковым крючком, закрыв букву «S», – взамен открылась буква «F». Точно, озарило Леву: по-немецки огонь – «фоя», а «S» – это «стоп». Наводчик прицелился и снова надавил на спуск – выстрел – от выбранного мишенью дерева явственно отлетела кора – еще одиночный выстрел и еще.