Николай Коростелев - Гнев Неба [litres]

Для сбора такого рода информации одних подростков недостаточно, значит, будем использовать обиженных конкурентов, жён, любовниц. Что ещё? – задумалась бандерша. Ладно, начнём с этого, а там видно будет.

И Лянь начала перестраивать структуру банды. Кроме сборщиков информации, она решила создать ещё одну группу. Точнее, целый специальный отряд, который занимался распространением слухов о бесчинствах иноземцев и их китайских компаньонов.

С учётом того, что это действительно происходило повсеместно, слухи попадали на благоприятную почву. А потом появлялись люди Лянь, подпаивали народ и, доведя до кондиции, провоцировали на «справедливое» возмездие. Эти же люди запускали невероятные, героические сказки о Красном Чжане. Теперь во всех забегаловках, больших и маленьких, шептались о неуловимом борце за справедливость.

Новые структуры заработали. Каждую неделю появлялось предложение, достойное внимания бандерши.

Лянь засела за разработку планов налётов. Сначала решила до автоматизма отработать сам механизм информационного и организационного обеспечения погрома, поэтому планировала один налёт не чаще, чем раз в месяц. Потом два раза в месяц. Потом каждую неделю. А затем, когда всё закрутилось, то по готовности. Могло происходить и два налёта в один день на участках, расположенных друг от друга в десятках километрах. Людей хватало, опыта тоже.

Покупать детей и готовить из них будущие «кадры» она не прекратила. Но стала больше внимания уделять качеству товара: девочки должны были быть милашками, а мальчики – с задатками хороших бойцов.

Если в процессе учёбы «покупка» не оправдывала надежд, от неё избавлялись без сожаления и угрызений совести.

Погромы стали расползаться вдоль русла Великого Китайского канала.

Канал являлся транспортной артерией Китая, соединяя его южные провинции со столицей, поэтому основной грузопоток шёл именно по нему. Для переработки сотен тонн грузов требовались многочисленные склады и причалы. Именно они стали для банды Мамаши Лянь самой привлекательной целью. Из-за их огромного количества угадать, где будет следующее нападение, было невозможно.

Осведомители бандерши не ограничивали себя территориальными рамками. Стоило появиться подходящему клиенту, как в дело вступала вся отлаженная преступная машина. Главным было достать информацию, в каком из складов ожидается ценный груз или будет осуществляться его перевалка, которая обычно сопровождается расчётом на месте.

Проверенная временем система «колдовских предсказаний» тоже не простаивала. Только вместо магазинов, лавок и кошельков чиновников целью гадалки стали более состоятельные клиенты: хозяева крупных складов, купцы-перевозчики, владельцы крупногабаритных барж.

Завистников и недоброжелателей у всех хватало, поэтому достаточно было только намекнуть жертве, что её спасение находится в руках Мамаши Лянь, и…

Работы стало больше, погромы участились, и всё это выглядело либо как порча, насланная конкурентами, либо как месть жалобщика.

Полиция сбилась с ног, но найти связь между погромами и наведённой порчей не могла. А если учесть, что полицейские тоже были воспитаны в почитании древних кумиров и доведённого до абсурда суеверия, то заподозрить благовоспитанную колдунью в причастности к погромам считалось не только кощунственным, но и опасным.

Полиция даже предположить не могла, что против неё действует хорошо организованная, структурированная и глубоко законспирированная банда, работающая как единый отлаженный механизм. Один отряд банды никак не был связан с другим, более того, они даже не подозревали, что, кроме них, есть другие подобные отряды и что они входят в единую систему. И всей этой системой, как паутиной, управлял один человек – Мамаша Лянь.

А банде Чжана бандерша отвела особую роль. Она навесила на Красного Чжана ореол народного заступника и борца за справедливость, гоняла его по всей провинции Шаньдун и за её пределы, чтобы он, как красный фонарь, отвлекал на себя внимание сыскной полиции.

Второй его задачей была «раздача слонов», что означало раздачу бедному люду части награбленного, а также вознесение местным кумирам треб и подношений. Как правило, это были мелкие медные и бронзовые деньги.

Ну, и конечно, организация массовых попоек, за которые он расплачивался деньгами, полученными от Мамаши Лянь.

После таких щедрых и бескорыстных акций народ готов был носить Красного Чжана на руках.

Узнав от осведомителей, что где-то происходит попойка, оплаченная Красным Чжаном, полиция бросала все свои силы в этот район, а в это время в нескольких десятках километров другой отряд колдуньи потрошил очередной «денежный мешок».

Наивный Чжан упивался почитанием толпы, даже не догадываясь, чтó именно делает его народным кумиром. За время частых стихийных митингов он так поднаторел в пламенных речах, что даже отпетые негодяи пускали слезу, а сердца обездоленных и обманутых полыхали праведным гневом.

Щедрые подношения кумирням сделали его популярным среди жрецов всего пантеона китайских Богов, но особенной поддержкой и уважением он пользовался у жрецов Лао-цзы – Духа Огня.

Ему нравилось красоваться перед толпой, выкрикивая горячие призывы к свободе, забывая, что он банальный убийца и грабитель, а Мамаша Лянь усердно поощряла его блажь. Именно такой клоун ей и был нужен. Стоило Красному Чжану засветиться в каком-нибудь городе, как на колдунью обрушивались десятки просьб отвести беду. Вот что значит качественно проведённая рекламная акция.

Теперь Лянь зарабатывала не только на налётах, но и на том, чтобы не допускать их, попросту сдерживая своих волков.

Доходы Мамаши Лянь выросли многократно. Но её осведомители теряли непростительно много времени для передачи добытой информации в Пекин. Предприятие Лянь несло финансовые потери, и она решила перебраться к источнику заработка, то есть в провинцию Шаньдун.

Именно в этой провинции, стараниями Красного Чжана, её банда приобрела ореол благородных разбойников. Погромы стали излюбленным источником дохода. Деньги текли рекой.

А ещё погромы нравились чёрному люду. Этим нравилось ночью, в толпе десятков незнакомых людей, ворваться в чужой дом или предприятие, безнаказанно что-то сломать или украсть, а утром, как ни в чём не бывало, заниматься привычными делами.

Погромщики втайне делились с друзьями своими «подвигами» и масштабами трофеев. Алчность и безнаказанность притягивала.

Чернь, оболваненная красивыми сказками о Красном Чжане, всё охотней откликалась на призывы «наказать плохих людей» и по любому поводу хваталась за колья. Кто и как определял вину «наказуемых», людей Лянь не интересовало. Они убивали охрану, забирали золото, серебро, камни и тихо уходили, оставляя толпе растаскивать остальное имущество. Погромщики, допущенные к халяве, тащили всё, от полотенца до гвоздя. После такого «урагана» разобраться, кто что унёс, не представлялось возможным.