Марина Ноймайер - Под знаком Льва [litres]

Тем временем группа паломников, с которой я вошла, целеустремленно приближается к апсиде, где под мраморным навесом находится гробница апостола Петра. В каждом углу базилики – богато украшенные священные алтари, но посетители в основном направляются к Конфессио, могиле первого папы. У входа в склеп тут же образовывается гигантская очередь, но я пока довольствуюсь просто прогулкой по церкви, жадно впитывая в себя все, на что падает взгляд. Пожалуй, посещение этого места, которое в моем времени уже не существует, – одна из самых крутых вещей, которые мне доводится испытать в прошлом.

К тому моменту, как я выхожу из базилики во внутренний двор, я совершенно теряю всякое чувство времени. Огибая навес над внушительным бронзовым фонтаном в форме сосновой шишки, я возвращаюсь на площадь Святого Петра. Солнце уже высоко в небе, на площади становится все более людно, и мне хотелось бы еще побродить по городу, но я уже проголодалась и у меня нет ни гроша, чтобы купить что-то поесть на ходу. Кто знает, может быть, обитатели палаццо Элизео уже проснулись?

Я как раз собираюсь уходить, когда краем глаза замечаю человека – полы его пурпурного халата привлекают мое внимание. Узнав в нем Джованни де Медичи в полном кардинальском облачении, который как раз выходит из храма, я уже хочу помахать ему рукой, чтобы он обратил на меня внимание, но почти сразу же замечаю, кто его сопровождает, и моя рука застывает на полпути в воздухе. Черты лица его сопровождающего мне до боли знакомы.

Но этого не может быть! Невозможно! Он не может просто оказаться здесь! Однако мой зодиак предательски пульсирует, что только подтверждает мою догадку: это действительно Лео, и он так спокойно идет рядом с Джованни, болтая, будто они старые друзья.

Я прекрасно понимаю, что мне стоило бы тут же развернуться и бежать куда глаза глядят, но я не могу сдвинуться с места. Взгляд Лео словно парализует, лишая возможности пошевелиться, и меня снова переполняют все те чувства, которые я так усиленно подавляла с момента прибытия в Рим. Лео одет точно так же, как и Джованни, потому что выдает себя за кардинала. Ну, ничего себе, какая наглость! В следующий раз я тоже объявлю себя принцессой и построю себе дворец в прошлом!

Я слишком поздно замечаю, что эти двое направляются в мою сторону, и оцепенение меня наконец-то отпускает. Нужно немедленно уносить ноги, пока эти двое меня не заметили. Убегая я разворачиваюсь, но прямо за мной возвышается монументальная статуя апостола Павла, который вместе с Петром окружает собор. Я укрываюсь рядом с постаментом в надежде, что эти двое меня не заметят, и с яростно стучащим сердцем прижимаюсь к камню, когда мой зодиак взрывается болью. Инстинктивно обхватив правое запястье, я нажимаю на него, чтобы хоть как-то приглушить боль, но сразу же понимаю, это может означать только одно…

Поднимая голову я безошибочно, как бы само собой, нахожу взгляд Лео. Его глаза расширяются в удивлении, и в целом лицо выражает нечто похожее на облегчение. Проклятие! Он продолжает пялиться на меня, пока я усиленно пытаюсь сказать ему взглядом, чтобы катился к черту, но, как и всегда, он поступает с точностью до наоборот: просто оставляет Джованни, отталкивает с дороги какого-то несчастного прохожего и в несколько длинных шагов оказывается рядом со мной. В следующее мгновение он уже рывком прижимает меня к себе, утыкая лицом в изгиб плеча, и я едва могу дышать в стальной хватке его рук. Если он хочет убить меня, стоит отдать должное, он на правильном пути. «Смерть от объятий». Звучит безумно романтично, я уже представляю себе заголовки.

Наконец Лео выпускает меня, но все еще продолжает придерживать за плечи, пытливо заглядывая в лицо, словно я вдруг исчезну. Когда его лицо так близко, я невольно снова начинаю закипать обидой, разочарованием и гневом. Мне безумно больно от того, что он манипулирует моими чувствами. Я закипаю от злости, даже лицо покрывается краской, и, не успев до конца осознать свои намерения, высвобождаю руку, залепляя ему смачную пощечину, вкладывая в нее весь спектр своих эмоций.

Кто-то рядом издает шумный удивленный вздох, раздается грохот, заставляя меня вспомнить, что мы здесь не одни, но это последнее, что меня беспокоит. Сейчас я испытываю слишком сильное удовлетворение от этой пощечины… Но, пожалуй, я позже подумаю о том, какая я жестокая сволочь, и устыжусь, наверное, тоже позже.

Я снова замахиваюсь, но на этот раз Лео успевает раньше, перехватив мою руку на лету.

– Отпусти меня немедленно! Пусти! – шиплю я, задыхаясь так, словно только что пробежала милю, и все из-за этого ублюдка.

– Чтобы ты снова мне врезала? Нет уж, спасибо.

Видимо, Лео уже успел оправиться от потрясения, судя по тому, что к нему вернулась его привычная аристократическая бледность. Мне же все еще безумно хочется выцарапать ему глаза.

– Не могла бы ты объяснить, что ты здесь делаешь?

– Могу то же самое спросить у вас, ваше преосвященство! – Я сердито киваю подбородком на его шею.

Лео выглядит удивленным, когда я обращаюсь к нему как к кардиналу, но быстро оправляется, снова возвращая себе непроницаемое выражение лица.

– Нам нужно поговорить, – наконец выдыхает он.

Мои глаза сужаются в щелочки, и я очень надеюсь, что выгляжу настолько же ядовито, насколько себя ощущаю.

– Мне нечего тебе сказать.

– Розали, то, что произошло на чердаке…

– О, я напомню тебе, что произошло на чердаке! Ты растоптал меня и мои чувства. Признался, что все это время просто играл со мной. Неужели орден послал тебя за мной, чтобы вернуть обратно? Интересно, как ты это сделаешь?

Я и сама прекрасно слышу, что шиплю, как разозленная гадюка, и нужно быть полным идиотом, чтобы не воспринимать меня всерьез в таком состоянии. Но вместо того чтобы отступить, Лео только делает свой умоляющий взгляд еще более щенячьим. Если честно, мне даже кажется, что его глаза увеличиваются в размерах и блестят как в мультфильмах, не хватает только заскулить, поджав нижнюю губу.

– Я должен был рассказать тебе об этом, но уже в тот момент, когда я это произнес… Это выражение в твоих глазах… Черт, я хотел вовсе не этого… Ты все не так поняла…

Более слабый или менее разгневанный человек, возможно, был бы этим тронут, но не я. Я не верю ни единому его слову. Готова признать, номер, который он сейчас здесь разыгрывает, действительно хорош, но я слышала его разговор с Виктором. За каждым его действием стоит холодный расчет, и я не сомневаюсь, что он здесь исключительно для того, чтобы и дальше заставлять меня плясать под его дудку.

– Розали, пожалуйста! – Его глаза умоляюще светятся. У меня судорожно сжимается желудок: черт, никогда бы не подумала, что это так сложно. Я была уверена, что эта болезненная привязанность к нему осталась позади. Исчезла, убитая его расчетом. Но теперь, когда он снова стоит передо мной, мое измученное сердце рвется ему навстречу, и то, что меня предают собственные чувства, злит только сильнее.