Александр Афанасьев - Иностранец

Господи, они проверяли все камеры в районе. И ничего.

У меня были распечатки с ее телефона, я начал просматривать их, пытаясь выяснить закономерность и определить круг лиц, с которыми она общалась постоянно, и с которыми она перезванивалась время от времени. Списки я делал двумя столбиками.

Потом я заметил еще кое-что. Просмотрел… так и есть.

— Лука… иди сюда.

…

— Вот, посмотри.

— Что?

— Восьмое. Промежуток с тринадцати до семнадцати — ни одного звонка.

— Ну и что?

— Пятое. Примерно то же время — ни одного звонка. Точнее — только входящие. И автоматическая переадресация.

— Ну и что?

— Проверь дальше по списку.

Лука пробежался по списку.

— Ничего себе.

— Два раза в неделю она выпадала из жизни на четыре — шесть часов. Что это значит?

…

— Закажи распечатки за весь последний год. Посмотрим, когда это началось.

— Есть — Лука пометил в записной книжке.

— У ее парня тоже закажи. Посмотрим, совпадет или нет.

Лука посмотрел на меня с уважением

— Где протокол вскрытия?

Лука замялся

— Что такое?

— Я тоже посмотрел, его в деле нет.

П…ц

— Дело об убийстве, а протокол вскрытия не подшит в дело?! Нормально. Выясни, где он. Пусть принесут.

…

Когда Лука пошел искать протокол вскрытия, я продолжил читать дело уже в одиночку и думать.

Дело скверное. Сейчас — все полицейские во всех странах потеряли оперативное чутье, потому что все носят мобильные — заказал распечатку с мобильного, и крути от этого. Но если мобильный ничего не дает, как в этом случае — расследование сразу упирается в тупик, потому что ничего больше не умеем и не знаем. Дело отправляется в висяки.

В данном случае, все усугублялось еще и тем, что убитая не имела никакого отношения к криминальной среде, и потому агентура помочь ничем не могла.

Тем не менее, сербы продолжили выжимать все, что можно из баз данных телефонных компаний. Они заказали справку о том, какие сотовые были в одном и том же месте с сотовым Ани Никич, перед тем как она выкинула его в воду. Из полученного списка отобрали тех, кто до тридцати и начали вызывать на допросы. Это было проблемно, потому что до половины — оказались иностранцами. Белград притягивает дешевый, студенческий туризм, а набережная Дуная — известное тусовочное место.

Просматривая протоколы допросов, я понял, откуда взялись слухи. Сразу трое свидетелей показали, что видели Аню Никич в ночь с девятого на десятое на дискотеке «Кнез» в компании какого-то мужчины лет тридцати, причем двое определили его как итальянца, а один — как албанца. Я выписал имена свидетелей, отметив, что как итальянца его определили немцы, а как албанца — сербка. Все правильно — немцы с албанцами мало общаются. Если не считать, конечно, орудующих в Берлине банд. Если считать разбой формой общения — то конечно, общаются, есть…

Попытка определить неизвестного по базе телефонов — успехом не увенчалась. Ни один не подходил. То есть, напрашивался невеселый вывод — телефон был или записан на левого абонента или ворованный.

С помощью свидетелей составили фоторобот неизвестного.

Глядя на фоторобот, я начал понимать, почему Аня с ним пошла. Горячий южный красавец, все при нем. У нас бабы на грузин клевали, тут — вот такое.

Торговец людьми? Могло и такое быть, сейчас такого хватает — пошла с кем-то, очнулась в африканском борделе без документов. Но убивать-то было зачем? Зачем везти в Ниш?

Тем не менее, этого красавца надо устанавливать. Хоть как.

Напоследок — сербский розыск вытащил за ухо владельца Кнеза, гражданина цыганской национальности, но с сербским паспортом, фамилия — Лукач. В протоколе этого не было, но я понимал, на чем они его прижали — не может быть, чтобы на Кнезе не торговали наркотиками. Ну и, наверное, антисанитария. Прикрыть в любую минуту можно. Но Лукач — клялся и божился, что ничего не видел и не знает.

Думаю, не врал. Нафиг ему встревать в резонансное убийство?

И… и всё.

По сути, расследование на этом остановилось. Неизвестного с дискотеки оперативным путем остановить не удалось, и не факт что удастся. Видимого мотива не было. Подозреваемого — не вырисовывалось и близко. Что делала Аня Никич последние двадцать четыре часа своей жизни — оставалось загадкой.

Я от нечего делать, начал перечитывать допросы близких людей. Ничего. С родными она не общалась. Подруги ничего не знали.

Нет мотива.

Самое главное — нет мотива. Когда установится мотив — установится и круг подозреваемых. Но мотива нет.

В таких делах — мотив обычно установить бывает несложно.

Попытались ограбить, но что-то пошло не так. Зачем в Ниш тогда везти? Василий Никич прав — выбросили бы в Дунай, может совсем бы не нашли.

Изнасиловали и убили? А что, девочка красивая, даже очень. Где протокол вскрытия, кстати? И опять вопрос. Изнасилования в девяноста процентах случаев бывают спонтанными. А убийства после изнасилования — в девяноста из этих девяноста. Вряд ли у преступника хватило бы хладнокровия везти жертву в Ниш. Опять — выбросил бы труп в Дунай и всё.

Торговля людьми? Но зачем убивать то? По пути начала выступать? Смех… все равно незачем убивать. Торговцы людьми люди опытные, и как укрощать семнадцатилетних девчонок — они знают. Зачем им убийство на себя вешать? Они не на этом делают бизнес.

Как вариант, но очень маловероятный.

Из-за модельного бизнеса? Ну… как вариант. Но что такого могло произойти в модельном бизнесе, чтобы из-за этого убили? Не дала кому-то? И что — из-за этого убивать?

Вот и вырисовывается — рак на безрыбье. Футбольный бизнес. Если это убийство — предупреждение, либо наказание ее парня. Лазаря Михалича.

Нельзя сказать, что я был знатоком футбола, но на любительском уровне — интересовался. Как и у нас, еще в Югославии футбол был тесно связан с политикой. Доминировали три клуба. Белградский Партизан — его курировали комсомольцы. Црвена Звезда — армия. И Динамо Загреб — вотчина МВД.

В девяностые годы — местные звезды (а югославский футбол в те годы, поднялся до серьезного уровня, конкурировал на европейском уровне и даже выигрывал еврокубки) начали массово уезжать на заработки в другие чемпионаты. Постепенно мафия смекнула, что выращивать футболистов — бизнес выгодный, даже очень. Самая острая ситуация, сложилась как раз в Загребе, где местный бизнесмен, поднявшийся на приватизации девяностых (а тут она была и не менее лихая, чем у нас) по имени Здравко Мамич подгреб под себя местную жемчужину — загребское Динамо. И рулил ей из-за кулис два десятка лет. Судили его пять лет назад, и то за мелочевку.

Есть такой футболист — Лука Модрич, обладатель Золотого мяча, футболист года — 2018 по версии УЕФА, футболист Реал Мадрид и сборной Хорватии. Как думаете, за какую зарплату он играл? За тысячу евро в месяц — все остальное забирали Мамич и его брат, пока их под суд не отдали. Парень на трансфертном рынке минимум пятнадцать миллионов евро стоил после чемпионата мира в России. Вот, это то о чем я говорю.