Александр Афанасьев - Иностранец

Мне звонил человек, которого вот уже почти сутки назад убили

И в смерти которого я был хоть и косвенно — но виновен.

И я испугался. Балканы отличаются от России еще и тем, что здесь до сих пор верят в чертей, оборотней, упырей… особенно в сельской местности — и верят всерьез, без шуток. И когда мне позвонил мертвец — я испугался.

Я стоял и молился, чтобы телефон замолчал.

Но он не замолкал. Звонил и звонил.

Наконец я решился — включил на громкую связь. Поднести телефон к голове я банально побоялся.

— Алло…

Голос был не Василия.

— Алло.

— Кто это? — спросил я и понадеялся, что голос мой не дрогнул.

— Это Милан.

Я вдруг понял — он почти наверняка сейчас сидит со снайперской винтовкой у дома и ждет меня. Терять ему нечего, он брата застрелил.

И я упал на пол, прежде чем сообразил, что там, где я стою — окон нет.

— Алло…

…

— Алло.

— Милан. Ты где?

Щелчок. Дыхание. Какой-то далекий, непонятный шум.

— Милан…

…

— Ты и вправду подумал, что я — изнасиловал и убил свою дочь? А потом выбросил ее в канаву?

Я не знал, что ответить.

— Ты и правда так подумал?

— С чего ты взял?

— Значит, так решил мой брат…

У него был какой-то голос… я не знаю… какой-то спокойный, без подковырки. Наивный. Мне стало так тошно от его слов — не передать.

— Мы с ним никогда не понимали друг друга.

— Милан, ты где? — осторожно спросил я — мы можем встретиться и поговорить?

— Зачем?

— Ты расскажешь мне, как было.

— Как было уже никто не узнает. Да и смысла нет.

…

— Я звоню тебе русский, чтобы сказать спасибо. Ты нашел убийцу моей дочери. Спасибо тебе за это.

Я вдруг понял. Дошло до меня. Он не меня собирается убить.

— Не делай этого Милан. Слышишь? Не делай.

— Почему?

Голос был усталым. И спокойным. Как у человека, который все для себя решил.

— Потому что Ане нужно правосудие. А это не правосудие. Это еще одно преступление. Выстрелишь в него — и станешь убийцей. Таким же, как он.

— Мне плевать.

— Не надо. Не становись убийцей.

— Я давно им стал. Еще тогда. Просто, забыл, как это делается. Но взял винтовку в руки и… вспомнил.

…

— Ты ведь для этого купил винтовку, русский? Чтобы помнить? Извини, что я взял. Мне больше было негде.

…

— А я ведь знаю тебя, русский. Там на стрельбище, помнишь?

…

— Ты и не знал, что это я, верно? Ты расследовал убийство Ани и не знал, кто я такой…

— Не надо, не становись убийцей.

…

— Убери винтовку. Клянусь своей кровью, всей какая есть — я его посажу. Я добьюсь, чтобы он сел.

— Ты ничего не добьешься, тебе никто не поверит. Ты чужак, иностранец. А если бы был сербом, тебе все равно бы не поверили. Вот так у нас делаются дела.

— Не стреляй.

— Я все для себя решил. Спасибо тебе, русский. Ты хороший человек. Но это наше дело.

— Я сейчас буду звонить всем и говорить, что ты задумал.

— Уже поздно. Да и не станешь ты этого делать.

…

— Прощай, русский…

Милан отключился. Я какое-то время стоял, пытаясь прийти в себя. Потом — прошел в комнату, взял большую сумку, на которой были лямки, и ее можно было носить как рюкзак. Начал бросать в нее вещи, которые могли понадобиться в бегах.

Богдан Жераич не был плохим человеком. Он просто был современным политиком…

А любое понятие «морали» для современного политика — глубоко чуждо.

Он был выходцем из влиятельной семьи, негласно входившей в элиту страны. Как и во всех посткоммунистических странах — люди в стране делились на население и номенклатуру, и разделение это было негласным, но определявшим все. Он не стал делать военную карьеру как его отец, но он получил отличное образование и впитанное с молоком матери, с детства впитанное понимание того, что он может позволять себе больше чем другие, и принятая для «населения» мораль — не для него. Мораль, нравственность, даже закон — это все для тех, кому не повезло быть частью номенклатуры.

Тем не менее, он не был дураком. И он понимал — история Ани Никич глубоко чревата для него, для его политического и даже личного будущего. Это как раз та самая история, от которых надо держаться подальше, та самая, которая может погубить политическую карьеру на корню.

В машине было тихо. Предпоследняя модель БМВ даже лучше последней — электроники поменьше, а вот комфорта столько же, если не больше.

Они ехали по белградским улицам — Жераич и его верный оруженосец, конфидент, специалист по улаживанию любых проблем и в максимально короткие сроки Зоран Божаич. Ехали и разговаривали.

И разговор был нелегким.

— Как это произошло? — спросил Жераич — как?

…

— Ты точно отвез Аню в Ниш и отдал отцу?

— Точно, точно.

— Поклянись.

Божаич про себя улыбнулся — взрослый мужик, а говорит наивные вещи. Как подросток, право слово.

Но он серьезно ответил.

— Клянусь Богородицей.

— Тогда кто ее убил?

…

— Кто, Зоран?

…

— Зоран. Если ты что-то сделал, скажи сейчас…

— Да хватит уже!

Жераич онемел от удивления — его подчиненный ни разу еще так с ним не разговаривал.

— Что ты как пацан сопливый, заладил? Сколько раз я должен повторить: — я отвез Аню в Ниш и отдал отцу, как ты и сказал.

— Но ее кто-то убил, верно?

— Верно. А сам не догадываешься?

Жераич посмотрел на помощника

— Милан ее и убил. Покарал.

— За что.

— А ты думаешь, не за что? Она была шлюхой.

Вместо ответа — Жераич схватил помощника за грудки

— Слушай меня. Я запрещаю тебе так о ней говорить, даже о мертвой, понял?

— Запрещаешь? И что ты сделаешь?! А?

…

— Уволишь меня?

— Не провоцируй меня.

— Да пошел ты. Кто ты такой, чтобы тебя провоцировать, а? Демагог, и не более… если бы не я…

— Выбирай слова.

— Я говорю правду. Если бы не я, сейчас бы ты сидел в полиции и давал показания. А сейчас? Василий мертв и долги ему отдавать не надо. Милан в бегах — и согласись, он нам услугу оказал. Эта твоя шлюха лежит в морозилке, как мороженая курица. А ты — в нескольких шагах от президентского кресла…

…

— Отпусти. И больше так не делай. Иначе следующий раз — я уже не помогу.

Богдан отпустил помощника.

— Мне не нравится то, что ты говоришь. И то, что ты делаешь.

— А мне плевать. Хочешь, уволь меня и делай всё сам. Что, кишка тонка? Тогда сиди и не вякай.

— Ты ее убил, — сказал Жераич как о чем-то решенном: — Ты.

— Зачем мне руки марать об какую-то шлюху? Ты вроде взрослый мужик, а несешь какую-то ерунду. Думаешь, тот ребенок — от тебя что ли? Ага, держи карман шире. Когда я ее нашел, она только что трахнулась с албанцем. Может и не с одним.

…

— Держи себя в руках, тебе перед людьми еще выступать…