Александр Михайловский - Медаль за город Вашингтон [litres]

Джордж Фрисби Хоар, его обитатель

– Ты что сделал, идиот? – заорал Хоар, заглянув в президентскую спальню. – Какого черта ты тут повесил эту мазню! Этой штуке место в спальне первой леди, болван!

Да, Рут-Энн почему-то очень нравились жутко романтические картины школы долины Гудзона. Но ему-то зачем в спальне подобный пейзаж? Он самолично посмотрел кладовку в подвале, в которой хранились картины, и отобрал лично для себя полотно, вероятно, Рубенса, хотя он уверен в этом не был – искусство Хоара заставляли изучать в университете. Мол, для человека образованного это важно. Но для новоиспеченного президента картины были лишь для того, чтобы покрасоваться перед гостями – а также выгодно вложить деньги.

Рубенс для него был исключением – этот голландец (или фламандец? попробуй их разбери…) малевал толстозадых и грудастых баб, то есть именно таких, какие нравились Хоару с молодости. А эта, с огромными отвисшими грудями, изображающая Венеру, к которой пришел ее супруг – Хоар успел подзабыть, кто именно, то ли Геракл, то ли Гефест, а может, и Марс – была очень сильно похожа на Луизу Паттерсон. Супруга бывшего сенатора оказалась лучшей любовницей, которая у него когда-либо была, тогда как его собственная мегера, высохшая, словно копченая селедка, Рут-Энн, если в кои-то веки и соглашалась разделить с ним постель, то лежала, как бревно, и если и смотрела при этом на мужа, то как на последнюю мерзость. Хотя, как ему успели доложить, она нередко проводит время то с инструктором по верховой езде, то – когда она в Бостоне, как сейчас – с капитаном яхты.

Кстати, когда Саймон Камерон предложил ему сделать вице-президентом его сына Джимми, а не Паттерсона, Хоар немедленно согласился еще и потому, что у него появилась идея овдоветь месяца через два. Ведь яхты же тонут время от времени, и почему бы этому не случиться, когда на борту находится Рут-Энн? А еще через годик Хоар мог бы спокойно жениться на Луизе Паттерсон, благо она уже сейчас стала бы вдовой… Кто ж знал, что эта содомская сволочь сможет сбежать!

Да и вообще все шло не так, как он планировал. Да, он стал президентом, но в городе, отрезанном от остальной страны. К северу – этот ублюдок Тёрчин, перехвативший главные железнодорожные артерии – в первую очередь Балтиморскую и Огайскую железную дорогу. Была, конечно, еще и ветка на Балтимор и дальше на Гавр-де-Грейс, откуда можно было перебраться в Пенсильванию, но и она шла через территорию, где то и дело появлялись отряды мятежников. А на другую сторону Потомака – в Аквию и Александрию, туда, откуда ходят поезда в южные штаты – теперь лучше и не соваться. Уехать-то можно, только вот куда?

Выход из Чесапикского залива заблокировала эскадра этой проклятой самозваной Конфедерации. И если их норфолкский отряд топчется на месте – все-таки Хоар решился и отправил туда генерала Винфилда Скотта Хэнкока вместо Говарда, – то Форрест, двигаясь от Чарльстона, весьма успешно развивает наступление на Колумбию, столицу штата. Хорошо еще, что защищать город отправился генерал Шерман…

Потеря Ки-Уэста во Флориде означает, что флот Конфедерации блокирует и выход в Мексиканский залив. Мобил пал, Лонгстрит – уже дважды изменивший, сначала Югу, а теперь и Северу, – идет на Батон-Руж. Хорошо еще, что его попытка с ходу взять Новый Орлеан оказалась безуспешной – там какой-то полковник Кинг, отстранив присланное Говардом руководство, сумел грамотно организовать оборону.

Даже Хоару теперь стало понятно, что опора на цветные полки оказалась не самым лучшим решением. Хорошо еще, что газеты описывают события так, что население северных штатов – и собственно Вашингтона – верит в нужную версию событий. Тем более что историю, как известно, пишут победители. А Север победит и на сей раз, в этом новый президент не сомневался – у него и населения намного больше, и промышленность всяко получше, а самое главное, вся финансовая система сосредоточена именно там. И даже такой далекий от военного дела человек, как он, знал, что сказал в свое время великий Наполеон: «Для войны нужны три вещи: деньги, деньги и еще раз деньги» [41] Эту фразу действительно, как правило, приписывают Наполеону, но на самом деле это написал Раймондо Монтекукколи, военачальник семнадцатого века, в своих «Афоризмах об искусстве войны». .

Бывший сенатор вспомнил, как даже в 1863 году многие сомневались в победе над Конфедерацией в той, первой войне. А позиции южан тогда были намного лучше, чем сегодня – у них были и власть на местах, и оружие, и деньги… Но уже через два года все закончилось. А на этот раз есть надежда, что конец наступит намного быстрее. В Пенсильвании, в Филадельфии и Йорке формировались корпуса, которые в скором времени перейдут в наступление и разобьют этого проклятого Тёрчина в Мэриленде. В Нью-Йорке готовится эскадра, которая высадит десант на побережье Вирджинии и захватит Норфолк, после чего разобьет флот Конфедерации сначала у горловины Чесапика, а затем и в самом заливе. А потом можно будет не спеша заняться и Чарльстоном, и Мобилом…

Но все равно все далеко не так хорошо, как хотелось бы. Вместо быстрой, решительной и дешевой победы над южанами северяне несут потери, как материальные, так и человеческие. Причем немалые. Не следует забывать и о том, что через два года будут выборы. Хоару очень хотелось усидеть в своем новом кресле хотя бы еще четыре года. И об этом голова должна болеть уже сейчас.

А тут еще эти картины не туда повесили.

– Масса президент, – испуганно заверещал один из негров, – масса президент, не беспокойтесь, мы сейчас же поменяем картины местами. Не сердитесь, масса пре…

Его жалобное клекотание неожиданно прервал удар грома, да такой, что стекла в особняке задребезжали.

«Странно, – подумал Хоар. – На небе нет ни облачка. Откуда же этот гром?»

Он выглянул в окно и увидел нечто, что поразило его до глубины души. Силуэты двух странных огромных птиц с огромной скоростью мчались по небу. Они поднялись вверх, а потом, словно с огромной горки, заскользили в сторону особняка президента. Промчавшись мимо, они во мгновение ока скрылись в небесной синеве, а здание снова потряс удар грома. Где-то жалобно звякнуло вылетевшее стекло.

А потом в небе появилось другое чудовище – нечто очень похожее на головастика лягушки-быка. Именно такие головастики порой заводились в вашингтонских фонтанах.

Вот только над головастиком, словно венчик, висело какое-то кольцо – Хоар присмотрелся, и ему показалось, что это были лопасти, как на ветряной мельнице. Разве что крутились они во много раз быстрее. Президент вспомнил, что про подобные летательные аппараты он читал в репортажах из Ирландии. Но он не верил в писанину репортеров – мало ли что им может померещиться после бутылки виски. Только вот, пожалуйста, эти кошмарные создания югороссов не только существуют, но и зачем-то летают здесь, над Вашингтоном. Более того, из брюха пузатого земноводного то и дело вываливались какие-то бумаги.