Александр Михайловский - Медаль за город Вашингтон [litres]

– И я клянусь, что это правда, вся правда, и ничего кроме правды, да поможет мне Господь!

– Я, может, еще поверю, что Уилер не содомит. А вот почему Паттерсон не рассказал, что сам он – очень даже? – насмешливо произнес Пулитцер.

– А у вас есть доказательства? – раздался неожиданно для всех звучный баритон Расселла.

– Нет, но это всем известно.

– Ключевое слово – «нет». Да и к делу это отношения не имеет. Заткнитесь уже, Пулитцер.

Далее последовали свидетельства пленных янки – офицеров и солдат, а также их жертв с описанием увиденного. И, наконец, вновь появился свет, и генерал Бережной сказал:

– Я надеюсь, что вы смогли хоть немного понять, что именно происходит сейчас на американском Юге. Приглашаю вас задавать вопросы.

– А как иначе вы прикажете бороться с мятежом? – голос Пулитцера становился все более и более визгливым.

– Как мы убедились, никакого мятежа не было, был лишь заговор некоторых свиней в человеческом обличье, решивших устроить кровавую баню и заодно набить свой карман, – услышал я голос Френка Доусона, который начал подниматься с сиденья.

Пулитцер сник и закрыл лицо руками, но Бережной сказал:

– Спасибо, мистер Пулитцер, за ваш вопрос. Ну что ж, если для вас цель оправдывает любые средства, то с вами не о чем говорить. И вы, мистер Доусон, сядьте пока. Есть ли у кого-нибудь еще вопросы?

Вопросов было много – у всех, кроме Пулитцера, – и на все были достаточно развернутые ответы. Но, к моему удивлению, до меня никто не подумал задать вопрос, который, как мне казалось, был самым важным:

– Генерал, а что вы намерены делать дальше? Вы же сказали, что Югороссия не потерпит зверств, где бы их ни совершали и кто бы их ни совершал.

– Благодарю за ваш вопрос, мистер Хили, – улыбнулся тот, а я подумал, надо же, он знает, кто я такой. – Через два часа в саду адмиралтейства выступит президент Уилер. А после него – министр иностранных дел Конфедерации Джуда Бенджамин. И ваш покорный слуга.

Генерал-лейтенант Оливер Отис Говард, командующий войсками Второй Реконструкции

Форт-Стивенс был относительно небольшим – чуть менее четырехсот ярдов по периметру. Он представлял собой квадрат земляных валов со скошенными углами и с подготовленными позициями для девятнадцати орудий. Впрочем, самих пушек подвезли всего с десяток, а каменное навершие валов так и не восстановили. То же, что некогда было казармами, разваливалось прямо на глазах.

– Майор, – обратился я к коменданту форта, – почему вы так и не восстановили форт? Времени и сил у вас было для этого вполне достаточно.

– Сэр! – отчеканил тот. – Это не совсем так. Нас перевели сюда всего четыре дня назад. До того мы стояли в Роквилле, и, поверьте мне, там все было в полном порядке. До тех пор, пока не напали эти ублюдки Тёрчина…

– Хорошо, но у вас все же было три дня. Почему тут ничего не готово?

– Сэр, – тяжело вздохнул майор и хмуро посмотрел на меня. – Вы даже представить не можете, как трудно заставить этих черномазых бездельников работать. В Роквилле в конце концов мы попросту согнали местное население, и именно они восстановили оба форта. Здесь же нам запретили кого-либо трогать.

– Черномазых бездельников, говоришь? – в груди у меня закипела ярость. – Да как ты смеешь так говорить! Как твоя фамилия?

– Дж… Дженкинс.

– Лейтенант, – я кивнул своему адьютанту, – немедленно арестовать майора Дженкинса!

– Но, сэр… – майор мгновенно потерял всю свою самоуверенность. – Я… Вы… – Он так и не смог сказать что-либо членораздельное и дрожащими руками покорно отдал револьвер и саблю адъютанту.

Я не захотел более иметь дело с этим болваном. Ничего, скоро он ответит перед трибуналом за позорную сдачу Роквилла – вряд ли его получится привлечь за оскорбление негров. А именно этого я простить не мог.

Даже во время Мятежа я исправно посещал церковь – не зря же меня именуют Христианским генералом. И в один прекрасный день проповедник, приехавший ко мне в часть, сказал на проповеди, что Моисей был не евреем, а египтянином. И что каждый из нас просто обязан подражать ему во всем – ведь нашей задачей являлось вывести людей, некогда привезенных из Африки, из рабства.

– Тем более, – громогласным голосом вещал проповедник, – многие ученые утверждают, что те, кто себя называет евреями, таковыми не являются, зато некоторые африканские племена являются потомками избранного народа.

Не знаю, так ли это, но я тогда почувствовал, что Господь действительно возложил на меня ту же задачу, что и на Моисея. А недавние рабы были вверены мне Господом, чтобы под моим командованием они добрались до Земли Обетованной. Что бы это ни означало.

Южан же я тогда посчитал египтянами, на которых Господь ниспослал десять казней египетских во время и после Мятежа. Но теперь они мне казались скорее мадианитянами. Я часто перечитывал книгу Чисел, 31-ю ее главу: «И сказал Моисей народу, говоря: вооружите из себя людей на войну, чтобы они пошли против Мадианитян, совершить мщение Господне над Мадианитянами».

А то, что мои чернокожие «евреи» иногда плотски забавлялись с «мадианитянками», так в этом я не видел большого греха. Ведь заслужили они скорее даже то, что сотворяли с библейскими мадианитянами еврейские полководцы. В той же главе книги Чисел, в пятнадцатом стихе написано: когда армия вернулась к Моисею, убив всех мадианских мужчин, но пригнав с собой мадианитянок: «И сказал им Моисей: для чего вы оставили в живых всех женщин?» И далее, в стихе 17-м: «Итак, убейте всех детей мужеского пола, и всех женщин, познавших мужа на мужеском ложе, убейте; а всех детей женского пола, которые не познали мужеского ложа, оставьте в живых для себя».

Я же не призывал никого убивать, полагая, что южане все же христиане, хотя и впавшие в грех гордыни. Но если где-то кого-то и убьют мои люди, то я против не буду.

А вот индейцы, с которыми мне довелось повоевать, за редким исключением были язычниками. Я их тоже считал «мадианитянами» и позволял своим людям – включая и цветные полки – во время войн точно так же поступать со всеми, кто попадался им в индейских деревнях. И, как правило, я одерживал одну победу за другой, что укрепляло меня в моей вере, как и в том, что то, что я делаю, угодно Господу.

Вот только одержать победу над южанами у меня все не получалось, ни тогда, во время Мятежа, ни сейчас. То и дело происходили необъяснимые события. Поезд из Гейтерсбурга, отправленный в Роквилл с двумя ротами 75-го полка, потерпел крушение по дороге. Он сошел с рельсов, вагоны покорежились и сгорели, и никто, согласно донесению, не выжил. А отряд, посланный мною из Сильвер-Спринг, эти исчадия ада разгромили еще на подходах к новому логову этого проклятого «мадианского князя» – того самого Тёрчина, которого я так сильно ненавидел.