Гранд Джордж - Другой мир. Степная угроза

– Как тебя зовут малышка!? – Спросил я ласково и мягко, насколько мог.

– Настя. – Ответила она своим дрожащим тихим голоском.

– Пойдём! Тебе нельзя тут оставаться! Они обязательно вернутся, и будут искать того, кто убил их товарищей!

Девочка посмотрела на меня своими большими серьёзными серыми глазами, кивнула мне и пошла за мной во двор. Позади громко рыдала Евфросиния. Я решил дожидаться её тут на крыльце, и усадил девочку на лавку под окном. Мы стали ждать пока женщина хоть немного придёт в себя. Через какое-то время, рыдания стихли. Я вернулся в дом. Хозяйка сидела на полу, вся в крови и пыталась тряпками, которые ещё недавно были её одеждой оттереть кровь со своей кожи. Только сейчас до меня дошло, что из одежды на ней остались только лапти.

– Не смотри! – Злым хриплым голосом потребовала она, и я неохотно подчинился.

– Надо уходить! – Сказал я, понимая, что для всего, что произошло с ней, мне не найти слов утешения.

– Зачем!? – Удивилась она.

– Они вернутся. Будут искать их. – Я пнул ногой первого головореза. У двери застонал раненый в живот враг.

– Ну, и что? – Заявила Евфросиния. – Теперь мне всё равно!

– Не одна ты потеряла детей и мужа!? – Вдруг рявкнул я.

Сам не понимаю, что меня так разозлило. Она вздрогнула, зашевелилась.

– Что ты об этом знаешь?

Она повернулась ко мне, недоверчиво посмотрела мне в глаза.

– Вчера враги убили мою беременную жену. И ещё тридцать человек вместе с ними. Я и мой товарищ застали на месте их гибели только трёх врагов, и мы убили их. Но в той битве, как видишь, я ещё не закончил свой жизненный путь, поэтому сегодня я смог убить ещё двоих врагов! Кто знает, может завтра мне удастся поквитаться с ними снова!?

Евфросиния моргнула безумными дикими глазами, сощурилась, чуть отвернула в сторону голову – задумалась.

– Подожди меня во дворе!

Похоже, она решилась. Я кивнул и вышел на улицу, посмотрел на пустую лавку под окном, девочки на ней уже не было, тогда выглянул на восточную дорогу – никого! Фуражиры уже скрылись в лесу. Чёрт! Мне надо думать о своём поселении, а я торчу тут, в то время как вражеские отряды расползаются по Междуречью!

Я посмотрел во двор, где лежали мёртвые окровавленные тела хозяев. Дети, старик и муж Евфросинии уже давно не шевелились. Кровавое зрелище угнетало меня, я с сожалением вынужден был отвернуться, не дело девочке ходить среди таких ужасов, что натворили кочевники. Для меня вся эта кровь и дикость была чуждой, она раз за разом шокировала меня. Я отвернулся, чтобы не видеть этот ужас. Постарался переключить своё внимание, просто чтобы не сойти с ума.

О врагах, побывавших на хуторе, теперь напоминали только их кони. Три скакуна мирно паслись тут же во дворе. Я отправился к яблоне, что росла в стороне. По дороге я старался не смотреть на тела старика, мужа Евфросинии и их детей. Сколько ещё ужасов сотворят эти дикие люди, которые были хуже зверей? Что будет, если их не остановить?!

Сейчас мне надо как можно быстрее добраться до Игвы. Потому что вскоре враги появятся и там тоже.

Я нарвал яблок и прикормил вражеских лошадей. Они ели с охотой, а когда я взял их за уздечку и попробовал вести за собой, они шли, не сопротивляясь, не то что, тот зверюга-конь, которого я оставил на сеновале с моей Травкой. Покормив их яблоками, я стал гладить их, приучая к своему голосу. Именно так меня учил Фёдор. Я вздохнул, вспоминая косого помощника, которого животные обожали. Тем временем лошади признали меня и внимательно наблюдали за моими руками, которые и гладили, и лакомствами угощали. И в этот момент я почувствовал на себе чужой взгляд, резко развернувшись, я увидел в дверях дома Евфросинию.

Она уже была одета и немного отмыла лицо от крови. Фрося как-то странно посмотрела на меня.

– Что? – Спросил я, не понимая, чего она от меня ждёт.

– Куда мы пойдём? – Спросила она, продолжая сверлить меня взглядом.

– Не пойдём, а поедем! – Возразил я.

Женщина в страхе отшатнулась, замотала головой из стороны в сторону:

– Я на этих тварей не сяду!

В этот момент я представил себе Евфросинию, идущую за нами пешком. Печально медленная картина меня не вдохновляла.

– Тебе не придётся ехать на их лошади! Я дам тебе свою, её Травкой кличут!

– Травка!? Что за чудное имя для лошади!? – Удивилась женщина и тут появилась девочка с сумкой на плече.

В руках у девочки оказалась игрушка. Деревянная лошадка была выстругана вручную. Наверное, это был подарок от кого-то из родных девочки. Я удивился её виду. Ещё недавно она испуганно жалась в уголке на лавке, её волосы были растрёпаны и торчали во все стороны, а лицо было бледным с красными пятнами, мокрое от слёз, а сейчас это была совершенно другая девочка. Настя преобразилась.

Волосы расчёсаны и аккуратно уложены, разделявшие причёску на две неравные части. Одна часть свисает спереди, закрывая одну часть лица, вторая часть напротив, зачёсана назад, за спину, открывая миру гладкую нежную кожу и вторую половину лица девочки. Над одним, открытым и острым вверху ушком кокетливо свисает маленькая тонкая косичка. В немного раскосых глазницах на меня смотрели блестящие большие выразительные светло-серые глаза. Такая не характерная для этих мест красота девочки подчёркивалась острым подбородком, широким ртом с сочными губами и большими ноздрями, но при этом у Насти была маленькая переносица. Кожа девочки имела не характерный для весны загар, оттеняющий кожу мягким оливковым цветом, что очень гармонировало с её глазами. Маленький ангел, который уже вполне понимает свою особенность и знает себе цену.

– Ты любишь лошадей? – Спросил я у неё. – Хочешь покататься?

– Не надо со мной так, как с маленькой, я уже взрослая! – Внезапно отрезала она. Ого, и откуда в ней столько гордости и достоинства? Девочка держалась прямо, голову на тонкой изящной шее она держала важно, задрав при этом свой носик.

– Настя! – Женщина строго посмотрела на девочку.

Я понял, что сейчас обе могут сорваться.

– Прости! Я не умею говорить с детьми! – Сказал я, и это снова разозлило девочку.

Но Настя сдержалась, сжав кулачки. Она подошла к одной из лошадей, протянула ей яблоко. Та аккуратно сжевала угощение. Девочка погладила животное, а затем повернулась ко мне.

– Ну, чего встал? Помоги мне залезть в седло!

Я подсадил Настю, лошадь лишь переступила с ноги на ногу. Девочка улыбнулась, погладила лошадь между ушами. Я связал лошадей, связав их одну за другой, вернулся на сеновал и привёл оттуда Травку. Вражеский конь пошёл за ней сам. Я помог Евфросинии забраться на мою лошадку. А сам я оседлал самого буйного коня, который увязался за моей кобылой. Травка, кажется, обиделась на меня за то, что я променял её на какого-то жеребца, и с осуждением, и грустью поглядывала на меня. Мы тронулись в путь на запад по маленькой еле заметной тропинке. Фрося сидела на Травке, словно деревянный болванчик, она выглядела очень напряжённой, видимо боялась лошадей, как огня. Я был спокоен за хуторянку, ведь моя лошадь была очень спокойной и ласковой кобылой, поэтому навредить себе Евфросиния могла разве что в том случае, если умудрится самостоятельно свалиться с седла. Настя на лошади выглядела вполне органично, легко управляла ею и успевала озираться по сторонам. В ней чувствовалась уверенность в том, что она делает, а это говорило об опыте, который девочка получила в таком юном возрасте.