Гранд Джордж - Другой мир. Злой рок

Марфа часто отлучалась из дома, чтобы помочь в лечении людей и домашнего скота. Зимой в основном приходилось лечить простуду. Под слоем снега спрятались травы, поэтому в лес она ходить перестала. Зато постоянная топка печки приносила Марфе ещё и дополнительную пользу. Просушенные на шнурках у печки травы и коренья знахарка использовала для приготовления различных снадобий, настоек и прочих лекарственных средств. Васька мог часами расспрашивать её о тех или иных зельях, травах и отварах. Марфа с удовольствием отвечала ему, а иногда и сама выслушивала его предложения и даже рецепты.

Общаясь с плотниками, я узнал, что знахарку уважают, но опасаются. Её сторонились все мужики и все женщины. Сторонились, потому что боялись, как боится любой непросвещённый человек, которому не дано понять суть её знахарского дела. Они видят лишь то, что могут понять, а именно, что Марфа знает заговоры и прочий словесный бубнёж, который создаёт вокруг знахарки мистический ореол. Павел и Семён на полном серьёзе считали, что она собирает для своих зелий крылья и когти летучих мышей, перемалывает человеческие черепа в костную муку и несли прочий мистический бред. И я видел, что она признательна мне за то, что во время лечения Василия ей не приходится при мне бубнить все эти заговоры и нести прочую бесполезную чушь. Конечно, она и я могли вместе обсуждать симптомы и диагноз её больных, но ещё больше она любила советоваться с моим товарищем.

Я понимал, что от того, насколько Марфа пожелает нам помочь, и будет зависеть успех нашего начинания. Возможно, мне следовало провести этот разговор вместе с Василием, но я решил поступить как человек, который не пытается извлечь выгоду из слабости Марфы, а как человек, который привык отвечать за себя и за свои слова. Поэтому я всё говорил с Марфой на всякие разные темы, но не решался приступить к главной части нашего разговора.

Разговоры о быте, лечебных зельях и состоянии Васьки, сменились темой, которая меня особенно интересовала:

– А скажи мне, Марфа! Правда ли, что в Междуречье есть маги? – Я с интересом ждал, что знахарка, как представитель так сказать смежной профессии, сможет дать мне подробный развёрнутый ответ, но услышал в ответ лишь скупое:

– Да.

– А чем они занимаются? – Спросил я, пытаясь разговорить мою собеседницу.

– Ясное дело, магией занимаются! – Пояснила мне знахарка.

– А как это магией заниматься? – Упорствовал я в своём желании разобраться с тем, чего я не понимал.

– Ну, говорят люди, что маги могут разное. – Задумалась Марфа. – Одни могут лечить, другие могут воду замораживать, третьи молнии мечут, огонь.

– Воду замораживать, молнии, огонь!? – Я был впечатлён. Это не монетку от детей в ловких пальцах прятать. – А тот, что у герцога служит, чего может?

– Нашего мага лекарем и провидцем кличут. – Пояснила Марфа.

– Понятно. – Сказал я, улыбаясь. – То есть сама ты мага, что молнии и огонь могут метать, не видела?

Она покачала головой и нахмурилась. Видимо, она почувствовала моё пренебрежительное отношение к магам и, похоже, ей это не понравилось. Марфа решила перейти к сути нашей беседы:

– Ты разговоры говорить пришёл или по делу?

– По делу, Марфа!

– Тогда не тяни, мне ещё к Маланке сходить надобно!

– Марфа! Василий скоро поправится, и это в основном благодаря твоей заботе и твоему знахарскому мастерству!

– Ишь, ты! – Съязвила женщина, хотя было видно, что признание её заслуг и похвала ей польстили, но всё же тут среди местных крестьян такая цветистая похвала была не принята, поэтому она продолжила уже мягче. – Сладкие твои слова, что слаще мёда, да ещё в твоих устах, они могут понравиться красной девице! Да, разве ж я такая?!

– Ты не такая, конечно, но тоже вполне симпатичная женщина. – Я смутился под её насмешливым взглядом. Она ни на миг не поверила в мой лепет, а, может, в её словаре не было слова «симпатичная». – Я хочу сказать, что ты нам очень помогла. Но как женщина мудрая, ты должна понимать, что после того, как Василий окончательно поправится, ему придётся работать.

Я сделал паузу, оценивая то, насколько Марфа улавливает мою мысль. Знахарка сидела ровно, и никакого беспокойства не проявила. Работать, да! Это же нормально для любого мужчины, чему же тут удивляться. Тогда мне пришлось подкорректировать свою речь:

– А ведь Вася не из тех людей, что могут работать от рассвета до заката. Нет у него такой силы и ловкости, чтобы махать с утра до вечера топором, нет такого молодецкого здоровья, чтобы идти за плугом или пилить колоду, рубить дрова или косить траву!

Вот теперь я увидел в её глазах озабоченность, которой я и добивался. Уже более уверенно, смелея с каждым словом, я продолжил:

– Не для него такая работа!

– Может он мне помогать будет? – Робко предложила Марфа. – В лекарском деле он смыслит, и я могла бы научить его всему что потребуется!?

– Да, Василий парень смышлёный, безусловно, он мог бы стать знахарем, но Марфа, оглянись! – Тут я развёл руками в стороны и сделал драматическую паузу. – Разве тебе самой хватает денег для безбедной жизни? Да, конечно, ты можешь рассчитывать на то, что у тебя всегда найдётся еда в закромах! Но хватит ли работы и той оплаты за неё, если вас станет двое?

Марфа погрустнела. Похоже, я разбил её тайные надежды. Настало время подбросить ей новую идею.

– Но есть дело, в котором Василий будет считаться лучшим из ныне живущих мастеров! – Пафосно сообщил я, попутно мой указательный палец взвился ввысь, указывая ту невероятную высоту, которую мой товарищ непременно возьмёт.

– Какое ж это дело? – Знахарка заинтересовалась, подалась всем телом вперёд, заскользила по скамье, оказавшись на самом её краю.

– Василий, человек учёный, обученный, читать и писать умеет, множество книг прочёл, он инженер! – сообщил я. У Марфы раскрылся рот, она тут же прикрыла его ладошкой.

– Это, как эти, – она показала большим пальцем себе за спину, – чародеи?

– Лучше! – сказал я со всей возможной уверенностью. – Он инженер! То есть мастер среди мастеров! Тот, кто умеет столько, что может быть учителем для любого из самых достойных и опытных ремесленников!

– Ох, ты! – И тут наша хозяйка созналась. – Я так и знала! Я чувствовала! Ещё тогда, когда он от жара сгорал, да от раны в бреду мучился. Слышала я от него такие дивные слова, какие может только мудрец изрекать.

– Какие это слова? – удивился я. Разговор принимал совершенно неожиданный оборот и я насторожился, внимая её словам.

– Странные, дивные слова, каких я никогда не слышала! Не наши это слова были, чужеземные! – Сообщила мне Марфа шёпотом. И что-то в её первобытном ужасе меня зацепило. Потому что я тоже слышал, как в бреду Василий несёт всякую белиберду, но никаких иностранных слов в его речи я не заметил. Я предложил ей рассказать об этом подробнее и знахарка сказала. – Он всё время повторял: «Мама! Мама! Мне плохо! Мама!». Что это за слова такие странные? Никогда таких слов не слышала!