Александр Чернов - Противостояние [litres]

И теперь он, никогда не мечтавший о том, чтобы завести своих детей, паниковал от острого приступа отцовской гордости. В Корпусе его сын пятый на курсе!

А что он тут, во Владивостоке, делает? Или…

– Николай, что-то с мамой? Или с Герочкой, не дай бог… – вырвалось у Руднева.

– Нет, с ними все в порядке… Пап… Мы… Я… Я сбежал из Корпуса, вместе с парой товарищей! Папа, возьми нас с собой в море, на «Варяге»… У нас сейчас каникулы, и мы… И ты… ты совсем не писал…

– Что ?! Сбеж… – Руднев форменно подавился окончанием сего словечка. «О господи… Какой ужас… И еще во множественном числе. Вот идиоты, маманя дорогая…» – Воспитанник Морского корпуса Руднев, повторите членораздельно и четко: как вы тут, во Владивостоке, оказались?

– Мы поехали к тебе… На «Варяг». Потому что пока каникулы, и мы решили…

– Вы решили ?! Повоевать захотелось, да? Пока каникулы… Совсем очумели, что ли, сопляки пятнадцатилетние? А вы хоть подумали, насколько вы готовы к походу на настоящем корабле и на каких, собственно, должностях вы себя видите? А то у меня нехватка только в кочегарах…

– Папа! Мы готовы! Только возьми…

– Я «возьми»?! Да вас скоро конвойные брать будут, стервецы! Мальчишки!!! Молоко на губах не обсохло, а туда же, на войну…

– Но…

– Молчать! И стоять смирно, когда к вам обращается старший по чину… Вы и ваши недоросли-дружки совершили воинское преступление. А именно – дезертировали с места службы в военное время. Я прямо сейчас обязан вас арестовать. После чего вас ожидает трибунал. Военно-полевой суд. Уяснили, воспитанник Руднев? Что молчим? Где остальные два ухарца?

– В гостинице…

– Здесь?

– Нет… У Воскобойникова.

– Номер? Фамилии?

– Четвертый. Валерий Урусов и Лева Галлер.

– Ясно. Князюшка еще один, значит, до кучи, на мою голову… Боже, какой кошмар… Тихон!

Ординарец мгновенно материализовался у двери:

– Чего изволите, ваше высокопревосходительство?!

– Вот что, голубчик. Передай-ка старшему по караулу, чтобы его орлы немедленно препроводили двоих заср… господ беглых корпусных воспитанников из гостиницы, адрес и фамилии здесь я ему написал, на гарнизонную гауптвахту. Тунеядцы обуревшие…

– Но, папа!..

– Молчать, сказал! Не доводи до греха… И пусть там проследят, Тиша, чтоб покормили их нормально. А лучше сам присмотри, не сочти за труд. Завтра с утра этой сладкой парочкой займусь. Все понял?

– Так точно! Будет исполнено в точности! Дело-то оно понятное… – в глазах Чибисова, вытянувшегося перед Рудневым, проскакивали лукавые искорки, бывалый унтер смекнул, что к чему.

– Вот и ладно. Поторопись-ка, дружок, будь любезен. И… На-ка вот… Об исполнении сегодня можешь не докладывать.

– Есть! Премного благодарим!

Когда дверь за вестовым закрылась, Руднев встал, прошелся пару раз по кабинету, в упор не замечая стоящего посреди ковра по стойке смирно сына. После чего, наконец, остановился прямо перед ним…

Неторопливо смерил взглядом снизу вверх. От носков потоптанных ботинок, которым вакса и щетка пытались придать щегольской вид, до слегка напуганных, но таящих в глубине обиду и вызов, таких любимых, таких дорогих серых глаз… Помолчал…

«Нет, не мальчик уже. Как ни крути, а это поступок… Парень хочет сражаться за свою страну. Да, конечно… Кураж, юношеский задор, куда же без этого… Но все-таки не это главное… Господи, как быстро они взрослеют! И как быстро пролетает жизнь… А пуля или осколок? Они ведь летят еще быстрее…

Федорыч, а что тут поделаешь? Есть такая профессия – Родину защищать… Блин! А еще драть их в детстве надо! Как сидорову козу! Ух…

В британском флоте за такие художества на заднице и лоскута целой кожи не оставили бы. И это в лучшем случае. Ну, да что с них взять? Просвещенные мореплаватели…»

Несмотря на всю отеческую злость, закипавшую в связи с явлением блудного отпрыска, и вызванные этим неизбежные дополнительные проблемы, Петрович прекрасно понимал, что тот наверняка настоит на своем и пойдет в море вместе с ним. Максимум, что он сможет сделать, это определить его перед боем на самый забронированный и быстроходный корабль эскадры – «Громобой». Но…

Но отказать «юноше бледному, со взором горящим», своему сыну, который незнамо как проехал через всю Россию, чтобы попасть на войну… Он не сможет. Как и его друзьям. Да и смог бы – это было бы полным свинством. Кстати, ребята, что рванули из Корпуса вместе с Колей… Галлер, если память не подводит, в нашем мире стал одним из лучших сталинских адмиралов. Урусов – этот вообще артиллерист от бога.

А ведь любопытно: если молодые люди бегут не от войны, а на войну – значит, они считают ее правильной, своей. Похоже, что Вадик-то в Питере не зря хлеб с маслом ест. Да…

Только что же мне с этим всем сейчас делать? Ох, грехи мои тяжкие…

– Николай, ты хоть понимаешь, что то, что вы с ребятами сотворили, это по закону – воинское преступление? Вас с позором вышвырнут из Корпуса. И вся ваша флотская карьера на этом закончится. Про то, что подобные выходки детушек ложатся пятном и на их родителей, даже не упоминаю… Я ведь не шучу, милый мой, это все очень серьезно…

– Ты нам ничего не писал. И на наши с мамой письма не отвечаешь.

– Прости. Но тут такая запара…

– Что?

– Война, Коля. Тут – война. И она требует человека всего и целиком… Хотя, конечно, все равно я сильно виноват перед вами. Признаю…

– Пап, но мы ведь рапорта написали.

– Какие?

– С просьбой о переводе во Владивосток. Об отчислении даже, в нижних чинах пускай, но чтоб сюда, на флот …

– Так… И что за рапорта?

– Два раза подавали, еще до курсовых экзаменов.

– И?

– Без последствий.

– И вы решились бежать?

– Мы третий раз написали. Чтоб их передали по начальству, когда мы тут уже будем. У тебя…

– Так-так… С этого места поподробнее. У кого ваши рапорта? Когда передадут?

– У Коли Скрыдлова. А передаст, когда мы ему телеграмму пошлем.

– Отослали уже?

– Нет еще. Завтра собирались.

– Фу-у-у… – Руднев в сердцах отер пот со лба. Отлегло. Значит, ситуацию еще можно успеть взять под контроль. – Вот что, добры молодцы. Завтра с утра вы отобьете телеграмму, чтобы дружок ваш немедля отнес сии бумаженции в Зимний дворец. К секретарю государя императора по военно-морским делам Михаилу Лаврентьевичу Банщикову.

– К самому Банщикову?!

– Да. Не к царю же… Я сам Михаила Лаврентьевича предупрежу телеграммой. И после этого чтобы ваш адмиральский племянничек сидел тише воды ниже травы и ни с кем об этом деле не распространялся. Понятно?

– Конечно. Сделаем!

– Не «сделаем», а сделаешь. Дружки твои до обеда на «губе» посидят. Можно подумать, что я так вот и кинусь с утра их персонами заниматься. Или ты думаешь, что у начальника эскадры крейсеров Владивостока нет более важных дел? А про нижние чины… Это хорошо, что вы к кубрику морально готовы. Правильно, стало быть, ситуацию понимаете…