Владимир Поселягин - Уникум [litres]

Планы на эту ночь у меня не слабыми были, отосплюсь в воинском эшелоне, так что, посетив квартиру Светы, переоделся, оставив записку, что завтра отбываю на фронт, пусть приготовит небольшой запас пищи с собой, и, покинув квартиру, направился в прокуратуру. Заявление там принимать не хотели ни в какую, но я настоял, даже пронаблюдал, чтобы в журнал внесли. После этого сбегал и купил новенький аккордеон – как я выяснил, на складе было ещё несколько. Поэтому потратился на второй, пусть в запасе у Светы хранится, а то что-то мне на них не везёт. Чеки от покупки сохранил, это если будут проверять и найдут аккордеон, чтобы не заявили, что я их сотрудников оболгал. Жаль, чехлов в продаже не было, придётся так носить. Вся красота быстро потеряется. А тот старый я решил тюремному кладовщику подарить, но с особыми условиями. Поэтому дождавшись, когда он покинет место работы, проследил и вырубил в подъезде дома, где тот, видимо, жил – наверняка в коммуналке, в этом здании только коммунальные квартиры. Тут подвал был, что меня порадовало, спустил тело туда и сделал так, чтобы на музыкальных инструментах ему играть больше не довелось. На лбу ножом вырезал слово «Вор». По мне, так справедливое наказание: если тебе дают вещи на хранение, так храни, а не порть. Вот на Карповича я так выйти не смог, меня на него судья вывел.

Тут вообще как дело было. Как и кладовщика, я выследил судью, тот пешком шёл до дому, недалеко жил. Причём один, хотя жена имелась, судя по следам. Ворвался в квартиру следом за судьёй, вырубил и, связав, вставил в рот кляп и стал допрашивать, приведя того в чувство. Узнал, кто отдал приказ меня завалить и помочь Карповичу – что я ГСС, он не в курсе был, вообще не связал известного Барда со мной, и действительно его серьёзно подставили. Ну и где живёт Карпович выяснил, они хорошо знакомы друг с другом были. А жил он в соседнем доме. Судью я утопил в ванной, представив так, будто уснул, пока мылся, и утонул.

Потом отправился к Карповичу. Этот открыл дверь на стук, хотя и спросил кто. Сказал ему, что срочная телеграмма из управления. Тот купился. Вырубил его. Он один жил, в отдельной квартире. Привязал к стулу и облил водой. А когда очнулся, приступил к истязаниям, сопровождая пояснениями:

– Знаешь, мне сильно не понравилась эта подстава. Решил ответить. Это остальные люди, как бездумное стадо, позволяют вам творить с собой что хотите. Помнится, у меня случай был в Перу, попал в рабство местным любителям красть людей и возвращать семьям за выкуп. Я же сирота, платить некому, пришлось выбираться самому. Знаешь, как они пытают? После того, как я сбежал, то, когда вылечился, я вернулся и отомстил этим тварям. Сам, лично. При этом никого не пожалел и не оставлял в живых.

Что интересно, я рассказывал правду, только я это взял из какого-то пиндосского фильма. Мне показалось, вставить сюда этот сюжет будет неплохой идеей. Судя по ужасу в глазах Карповича, идея вполне сработала. Через некоторое время дальнейших истязаний я продолжил:

– Честно сказать, мне не особо ваша крысиная возня интересна. Мне интересен тот, кто отдал вам приказ. И ты скажешь мне его имя. Вариантов у тебя всего два: умереть быстро и безболезненно или очень долго и мучительно.

Закончив говорить, я следил за секундной стрелкой. В этот раз понадобилось двадцать секунд. Карпович шумно дышал носом, по его телу струился пот, хотя одежда и так была мокрой.

– Знаешь, мне стало любопытно, зачем вам понадобился этот фарс с судом? Понятно же, что всё это липа и вам что-то нужно от меня. Итак, ответишь на вопрос?

Тот отчаянно закивал. Я выдернул кляп, но был готов, если что, заткнуть ему рот, но тот кричать не стал, а сорванными связками прохрипел:

– Ты не знаешь, кто отдавал мне приказ, что это за человек.

– Я слушаю. Кто?

– Ты не понимаешь, куда ты влез.

– Отвечать, как я вижу, не хотим? – снова заталкивая в него кляп, вздохнул я.

Через некоторое время я проверил пульс. Чёрт, труп. Проводить реанимационные действия я не стал, просто побрезговал, так что всё протёр, не убирая следов и орудий пыток, впрочем, и ушёл.

А вот с тем, кто отдал приказ судье, я разобрался шумно и с огоньком. Уже час как стемнело, так что, бросив два камня в окна нужной квартиры и выбив стёкла, закинул внутрь бутылку коктейля Молотова. Дом под охраной, жильцы не простые, быстро и незаметно не попадёшь. А так хорошо полыхнуло. Жителей дома экстренно эвакуировали. Толстяка в халате нужного описания я нашёл вскоре, и в суете в темноте сунул ему перо в печень и успел скрыться. От одежды избавился, нож выкинул, искупался в городском пруду, отмывшись, и, просохнув, надел чистую одежду и вернулся к Светлане.

Та не спала, меня ожидала при керосиновой лампе – электричество выключили. Я стал проверять сидор. Котелок германский на месте, внутри кружка и ложка в наличии, тут же заварка для чая и сахар с солью. Фляжка трофейная, кусок мыла и полотенце, бритвенный набор, один нож складной. Сухарей двадцать штук, две банки тушёнки, пачка макарон и сало, завёрнутое в тряпицу, пять луковиц и три головки чеснока свежего урожая. Как я и просил, приготовила провизию долгого хранения. В общем, практически повторялся тот же набор, что я брал, когда закончил курсы сержантов. Света, конечно, удивилась, но приняла мою версию, что по мне ударил противник генерала Потапова, который меня награждал. Не страшно, я не расстроился. Война долгая, ещё повоюем. Эх, жаль, времени нет поработать по хозяину Карповича. Тот жив, а у меня Света остаётся, как бы под удар не попала.

Утром Светлана меня плотно покормила, и мы отправились к военкомату. Я в гражданке шёл, как будто только что мобилизованный. Отдал повестку дежурному, тот внёс в журнал, велел ожидать, меня во вторую команду включили, после чего мы стояли со Светой. Кстати, к ней из Ленинграда на днях должны родственники приехать. Сестра с сыном. Это я посоветовал. Давно ещё, но те только сейчас сподобились, ладно, хоть до окружения Ленинграда успели. Я об этом в письме Сталину тоже писал. А теперь с этими делами даже и не знаю, когда следующее отправлю. Наконец поступил приказ строиться второй команде, мы нежно обнялись, рука практически не беспокоила, и я встал в колонну. При мне сидор за спиной, аккордеон на левом плече, так и выступили в сторону железнодорожного вокзала. Хм, любопытно. Минский вокзал. Это выходит, на Смоленское направление? Будет интересно на эту битву поглядеть собственными глазами.

Добрались благополучно, после чего приказ на посадку последовал. В теплушки, естественно. Набились до полного, прилечь негде. Я устроился на нарах, успел отхватить. Вещмешок под голову, ноги поджал, места мало, и стал наигрывать мелодию без песни, просто под настроение попурри устроил. Народ затих, и под перестук колёсных пар я играл разные композиции. А когда устал, остановился. Почти сразу начался шум разговоров, многие возбуждены были: на войну едем. Ну, лично я в этом сомневаюсь. Чтобы необученный и не обмундированный молодняк сунули в мясорубку? Хм, а вполне в духе наших красных командиров, чем больше бойцов положишь, тем выше награда. При этом я не ругаю их, просто их так воспитали и обучили, вот и действуют шаблонно, и немцы их бьют. Сам я надвинул кепку на глаза, старясь не отсвечивать. Моё лицо часто мелькало в газетах, какой-нибудь глазастый может и опознать, а своё инкогнито я открывать не собирался. Оно мне надо? Буду по-тихому воевать, соприкасаться с историей как участник самой страшной войны в истории Земли.