Владимир Поселягин - Уникум [litres]

Про то, что есть нужно молча, десантники, видимо, не знали и забрасывали меня вопросами. Описал свои действия на Украине, что и как происходило. Ну и меня они ошарашили. У этого аэродрома бойцы уже третьи сутки и теперь полностью уверены, что это ложный аэродром. Стащили сюда всю побитую и повреждённую технику, расставив рядами, усилили зенитную и наземную охрану, устроили засады и засеки. В этой роще тоже пост был.

– Не обрадовали, – пробормотал я, попивая кофе. – Сюда шли гружёные машины и топливозаправщики с эмблемами люфтваффе.

– Это когда было? – заинтересовался капитан.

– Часов в девять утра. В двадцати километрах отсюда встретил.

– Мы их не видели, – нахмурился капитан. – Значит, настоящий аэродром где-то рядом. Но мы не слышали шума моторов, хотя наблюдали бомбардировщики на небольшой высоте, когда они мимо пролетали.

– Работаем совместно? – поинтересовался я.

– Согласен.

– Тогда так, поделимся припасами, мне на сутки хватит, остальное заберёте, и ищите, где настоящий аэро дром. Он у леса должен быть, так самолёты прятать удобнее. Возможно, есть капониры и усиленная охрана. Взлетать и с дороги могут, чтобы следов на поле не оставлять. Нужно прикинуть, где встретимся, если найдёте самолёты, а когда я силы соберу, ударим по аэродрому.

– Годится.

Дальше мы обсудили место встречи, чтобы устроило обоих, я уточнил, где видел грузовики люфтваффе, и направление, куда они ехали. Я поделился припасами, две гранаты отдал, одну Ф-1 и противотанковую, патронами поделился, пятьдесят штук дал. Немецким оружием парни не заинтересовались. Только все немецкие гранаты забрали – те, что «колотушки».

Да пачку кофе им отдал и шоколадом поделился. Мне чай больше нравится, хотя лучше всего какао. И мы расстались. Парни с наступлением темноты уйдут, чтобы внимание не привлечь, а я, собравшись, завёл мотоцикл и покинул овраг.

Встречных разных хватало. Похоже, о десантниках немцы хорошо знали и продолжали их искать. Однако пока поста фельджандармов мне не попадалось. Два других было, но там не обратили на меня внимания – с виду обычный солдат. Но вот мотоцикл менять нужно, наверняка его уже хватились, а связь между постами хорошая – передадут приметы и перехватят. Поэтому, когда я засёк ещё один пост на дороге, то решил: всё, беру технику. Не мотоцикл (хотя он тоже был): пост броневиком был усилен, советским пушечным БА. На бортах огромные кресты намалёваны, видимо, чтобы свои не подстрелили.

Изучив этот пост, развернулся и доехал до опушки довольно большого, судя по карте, леса.

Загнал мотоцикл в глубь чащи, там повезло найти озерцо, забросал технику ветками и решил переждать до вечера. Отмыл термос от кофе, фляжки наполнил. Подумав, развел костерок – бездымный. У меня чуть початая пачка макарон и полбанки тушёнки оставались. Готовое блюдо убрал в тот же термос. Теперь не придется тратить время на готовку.

Похоже, в этом лесу какое-то наше крупное соединение окружили. На опушке наспех вырытые стрелковые ячейки, от некоторых, с обрушенными стенками, ещё несёт мертвечиной, военного имущества брошено немало. Шинели, каски, «сорокапятку» без замка, прицела и с пробитым щитом приметил.

Поискав, я подобрал себе шинельку, отряхнул ее от пыли, примерил – мой размер – и повесил на ветку сушиться. Ночевать без такой необходимой вещи не очень удобно, и простыть на земле можно. Подумав, подобрал ещё одну и тоже повесил сушиться – укроюсь ею.

Все свои вещи из мотоцикла достал и отнёс на опушку, когда уже темнеть начало. Оставив при себе только наган с глушителем, я налегке рванул к перекрёстку.

Пять километров до поста проделал за час. Тут такое расстояние и в светлое время суток преодолеть сложно, а уж ночью, да ещё по неровной поверхности, можно считать настоящим подвигом. Дважды падал, один раз чуть серьёзно ногу не повредил, хорошо среагировал, когда правая нога в нору попала, и успел в перекат уйти. Однако добежал. Последние двести метров двигался по-пластунски. Эти гады туалет вокруг поста устроили, так чуть на заминированное место не заполз, пришлось крюк делать.

Пока полз, поглядывал, как там немцы. То, что пост не сняли с ночью, меня порадовало. В принципе, я на это и рассчитывал, раз он усиленный. Однако, что меня удивило, народу оказалось многовато. Я, когда пост изучал, кроме экипажа броневика и трёх жандармов больше никого не видел, а сейчас ещё отделение солдат появилось. Видимо, их ночью привезли, на усиление. Два десятка немцев на меня одного – многовато, но возвращаться не хочу, буду работать, в себе я уверен. Надо проредить их так, чтобы остальные это заметили слишком поздно.

Резко и громко затрезвонил телефон, перепугав не только меня, но и половину немцев. Матерился не я один. Чуть с Кондратием не повстречался. А старший поста, хохоча, явно его шутка была, подошёл и снял трубку с аппарата.

Мысленно пообещав этому фельдфебелю страшной смерти, продолжил движение, пока он своим разговором отвлекает внимание. Судя по ответам, он докладывал, что у них всё спокойно. Я же наткнулся на телефонный провод, который шел до ближайшего столба, где была натянута телефонная линия. Костёр, у которого сидело шестеро солдат, освещал пост, потому я рассмотрел знаки различия старшего. Фельдфебель и есть. Причём у него имелась бляха, как и ещё у двоих, – повезло. Один жандарм отдыхал, второй у обочины прогуливался, фельдфебель бдил. Часовой у техники, двое из экипажа броневика в нем и сидели, но дверца открыта – душно им. Второго часового я случайно заметил – подчасик он, охранял того, что у техники. Похоже, наши десантники заставили уважать себя, если немцы так над своей безопасностью дрожат. Я снял подчасика, взрыв хохота у костра заглушил хлопок, и следом за ним часового, под ту же шумовую завесу. Так как часовой зашёл за броневик, его было не видно от костра. Едва успел его подхватить, чтобы не загрохотал амуницией, и осторожно положил на землю.

Быстро выкинув из барабана две стреляные гильзы, я подкрался к броневику, которым был БА-11, а не БА-10, как я поначалу думал. Там и разница-то только в шасси: у «десятки» с «полуторки» повышенной проходимости, у «одиннадцатого» – с ЗИС-6. С этой стороны дверь была закрыта, а открытая – та, что со стороны костра, с правого борта. Заглянув в смотровую щель, я определил, что оба члена экипажа спят, один даже слегка похрапывал. Приставив ствол глушителя к щели, я дождался, когда у костра снова засмеются. Новая шутка, и снова взрыв хохота. Дважды щёлкнул револьвер, и половина экипажа броневика уже не проснётся. С пулями в головах это сложно.

Но тут всё прошло не по плану. Послышался рёв движка, и на холме появились отсветы фар: грузовик «Блиц» катился вниз к посту. Два солдата потащили к кузову термосы, а фельдфебель принялся ругать водителя, что тот поздно приехал, на что последний оправдывался пробитым колесом. «Опель» уехал, похоже на нём развозят пищу по постам, а я продолжил. Точнее, я продолжал уничтожать противника и пока «Блиц» тарахтел мотором. Сначала убил двоих, что отлить пошли, одного из нагана, второго ножом, потом ещё одного, что к мотоциклу подошёл, застрелил с пятнадцати метров. Немцев осталось двенадцать ровно.