Владимир Поселягин - Уникум [litres]

Неподалёку от дороги, буквально в трёх метрах, находился порыжевший остов сгоревшей «эмки». За ним я и спрятался, и когда грузовик проезжал мимо и головы водителя и сопровождающего совместились на одной линии, я дважды выстрелил. Через лобовое не хотел, попорчу, внимание привлекать будет, а боковые у грузовика были открыты, через них, со стороны водителя, и стрелял. Попал оба раза, сначала в водителя, тот дёрнул головой, дав мне возможность подстрелить сопровождающего. Первая пуля застряла в крепком черепе истинного арийца за рулём. Грузовик начал останавливаться, а я рванул следом. Судя по тому, как плотно завязан тент сзади, людей в кузове нет, иначе им там не продохнуть от жары. Машина нагружена, и сильно. Вон как на заднюю ось просела.

Я не успел. Несколько раз дёрнувшись, слегка съехав на обочину, грузовик встал, заглохнув. Вроде и не спеша ехали, километров двадцать в час, а всё равно встали что-то быстро. Видимо, из-за груза. Я только и вскочил на подножку, открыв дверь, как машина окончательно встала. Ещё и позорно промахнулся в первый раз, чуть под колёса не попав. Я столкнул тело водителя на пол к пассажиру, сбегал и принёс вещи, сложил тут же в кабине, главное кровью не испачкать, после чего отвязал шнур на заднем борту и, приподняв тент, осмотрел ряды белых мешков.

– Мука, – пробормотал я озадаченно. – Где-то три тонны.

Вернувшись в кабину, я снял планшетку с сопровождающего и, изучив наряды, удивился. Четыре тонны, то-то грузовик так перегружен. Лишней машины нет, всё в одну сгрузили? Ладно, задерживаться не стоит, дорога не так уж пуста. Запустив двигатель, я стронул грузовик с места – ох и тяжело идёт! – и, выехав на дорогу, начал разгоняться. Чуть отъехав, тут овражек с кустами был, я оттащил тела туда, предварительно раздев, включая исподнее и сапоги. Форма слегка забрызгана каплями крови, но чуть оттёр. А так моего размера нет, оба дылдами были. Френч и пилотку надел и дальше так катил. У небольшого пруда, сбегав за водой с ведром, отмыл кабину от крови, да и свой запас воды пополнил. У немцев две фляжки заимел, отмыл и залил водой. Вообще у водителя карабин был, а у унтера, что с ним ехал, парабеллум, артиллерийская модель, довольно редкая, и МП-40. Из боеприпасов тридцать патронов к карабину и всего три запасных магазина к ПП. Я грузовик обыскал, нашёл заначку водителя – не распакованная упаковка с лётным шоколадом, и всё. Как-то бедно. Нет, под сиденьем был ранец, видимо, водителя, но там в основном мелочёвка. Хм, котелок был, точно такой же, как у меня.

Машина неплоха, я ничего не говорю, лучше плохо ехать, чем хорошо идти, но всё же для моих дел не годится. И груз ценный, немцам возвращать не хочется. Значит, машину нужно где-то спрятать. В планшетке унтера карта была, практически без обозначений, но указаны все лесные массивы вокруг, вот я и прикидывал, управляя машиной, где стоит спрятать этот «Опель», чтобы его долго не могли найти. Вроде выбрал место, планируя на ближайшем перекрёстке повернуть, топлива полбака было, точно хватит, ещё и останется, как заметил на том самом перекрёстке пост с мотоциклом. Чёрт.

Знаете, в последнее время во мне бурлила весёлая злость. Суд этот дурацкий, в причинах которого я так и не разобрался, а судья не знал, да и Карпович просто рассказать не успел… В принципе, меня всё устраивало, я действительно ярко и высоко взлетел, что мне непривычно, а тут шанс вернуться к истокам и укрыться в привычной скорлупе. Так что я действительно легко принял такой приговор суда. Даже где-то порадовался, а то, что судью подставил, так это просто лёгкая паранойя и мстительность. А вот тому, что всё так переиграли и меня выдернули обратно в большую игру, где оступиться легче лёгкого, не особо порадовался. Только вот моя нынешняя злость от другой ситуации – это я о договорённости Потапова и генерала Петровского, командира Шестьдесят третьего стрелкового корпуса. Ну повезло мне дважды, один раз просто участвовал в налёте на аэродром, во второй раз сам командовал и участвовал. Неужели не понятно было, что это обычная удача и тут не было никакой серьёзной проработки и всё проходило на шару и в импровизации, а такие дела так не делаются… Хотя, может, как раз так они и делаются, немцы просто не ожидают подобного выверта. Разозлили меня генералы капитально. Тоже мне, нашли палочку-выручалочку. И я чувствую, это первый камешек, если так дальше будет продолжаться, то меня на разные фронта будут дёргать. С одной стороны, это и не плохо, свою нишу займу, командиров над головой нет, сам себе голова. Я же правду тому капитану сказал – Грибову, кажется. Ну нет сейчас командиров, что могут не то что крупными танковыми соединениями грамотно управлять, но даже небольшими. И каждый командир, у которого шпал побольше, так и норовит влезть и дать ценный приказ, а ты поди переживи его. Я поначалу этого не понял, не до того было, воевал плотно, в боях участвовал, а пока в госпитале лежал, немало времени подумать было. Вот и пришёл к таким выводам, что шансов выжить в качестве обычного бойца у меня было бы куда больше. Подумал и забыл. А тут так удачно, суд этот идиотский, с одним зрителем на скамье подсудимых. Интересно, сколько ещё они таких мнимых судов провели до меня? Видно же, что всё отработано и свои люди есть, вроде массовки и того, что моего адвоката изображал. Я даже решил поначалу, что это моя фортуна намекнула, что у меня правильные мысли, и дала мне шанс пережить первый год войны. А тут раз, и всё изменили. Пока я сам ещё не решил, печалиться ли мне, или… Нет, повода для радости всё равно не вижу.

Вернусь к решению генералов, оно реально взбесило. Я понимаю, что с какой-то стороны показал себя везучим командиром, работающим нестандартно и легко действующим в тылу противника, но сесть на шею и ножки свесить, о чём я намекнул Петровскому, не было метафорой, похоже всё к тому и шло. И раздражало меня то, что с этой стези мне уже не соскочить. Я такую известность получил, что от меня ещё более громких дел ожидали. И пока непонятно, как на всё это реагировать. Да пока и не буду, до Киева. Если командующий фронтом оставит при себе, даст мне командира, даже если считает его хорошим, думаю, сотрудничества у нас больше не будет, а если решит держать меня при себе без перемычки между нами и давать задания, скорее всего в тылу противника, то, в принципе, я не против. Может, и переживу этот первый страшный год войны. Раньше-то я только ухмылялся, опыта-то не было, а побывал в боях и понял: война – действительно страшное дело, и если седина у меня в волосах появится через год-другой, я не удивлюсь. Главное, моторчик мой в груди от переживаний не запороть. Это страх мне неведом, а пережевать я умею. Вот и получалось, что злость у меня направлена на то, что, по мнению обоих генералов, такое задание для меня плюнуть и растереть. Легче лёгкого. Я же так не считал. Ладно сорок первый, немцы в своих тылах ещё амфорные, вот в сорок втором и уж тем более в сорок третьем я бы в их тыл не сунулся, перехватят влёгкую, натренировавшись на партизанах и диверсионных отрядах. Поэтому такую практику нужно прекращать, становиться нормальным командиром-танкистом. Вон уйти под командование Катукова, на мой взгляд, неплохо. Когда я говорил, что у нас нет нормальных командиров-танкистов, то я не лукавил, Катуков ещё шёл к этому и становился командиром с большой буквы, но у него пока не было опыта, как и накопленных материалов по использованию танков в разных ситуациях, не проанализировал он их, чтобы создать на их основе нормальную тактику применения танковых соединений. Так что я пока на распутье, и это тоже злило.