Алексей Янов - Орда

— Христом Богом прошу, брате, — взмолился буквально свирепеющий на глазах князь. — Выгони ты этого брехуна старого, не дай мне грех на душу взять, иначе, если он свою тявку не закроет, я его на месте прибью!

— Немочно мне вас более слушать! — возмущённый столь непочтительными словами епископ, решительно встал и направился к двери, приоткрыв её, но резко остановившись на выходе, он гневно произнёс. — А на тебя, князь Переяславльский, я пожалуюсь митрополиту Киевскому, чтобы он тебя, как главного еретика и греховодника, не жалеющего христианский православный люд, от церкви отлучил! — и дверь громко захлопнулась.

— Баба с возу — кобыле легче! — прокомментировал уход епископа Александр, присказкой подслушанной у Владимира.

И тут все разом вдруг засмеялись, отпустило невероятное нервное напряжение, бояре хватались за животы, хлопали друг друга по плечам, ползали на коленях, утирали слёзы с раскрасневшихся щёк, да и князья с воеводами от них не отставали. Ярослав Всеволодич, чуть успокоившись, расцеловал сына в обе щёки.

— Порадовал старика, сыне!

— То не мои слова, их я от государя услыхал!

Ярослав так сморщил лицо, как будто только что съел тухлого мяса.

Но, как оказалось впоследствии, суздальские князья решили действовать по — другому, выработав новый план. Оборонять Владимир оставили сильно измельчавшую в результате всем известных событий под Новгородом и набранную практически с нуля, но так и не восстановленную в своей первоначальной численности Переяславльскую дружину Ярослава Всеволодича с ним же во главе, и ещё несколько князей оставили в городе — Александра и двух сыновей Юрия. А великий князь Юрий Всеволодич, как и в кондовой версии истории, побежал к Мологе, по пути, подобно лавине уводя вместе с собой на север Ростовских, Ярославских, Угличских и других князей вместе с их дружинами, оставляя и ослабляя гарнизоны этих городов.

Князья посчитали неверным полагаться на слова смоленского государя. Они решили взять своё хитростью и подойти к Владимиру после битвы монголов со смолянами, чтобы загрести, так сказать, жар чужими руками. Или попросту говоря помериться силой с крайне ослабленным после побоища победителем — будь то смоляне или монголы. Но эти коварные планы, так только планами и остались, всё неожиданно для всех пошло совсем по — другому сценарию …

По пути на Москву метелями то и дело заносило дороги, облепляя возы белым, морозным покрывалом, а порывы ветра швыряли в лица людей охапки колючего снега. Дыхание тысяч пехотинцев и лошадей создавали вокруг марширующих колонн мглу, состоящую из тёплого пара, отчего движущиеся в центре колонн едва различали деревья обступавшие дорогу.

Еженощно разбивался лагерь, освещаемый установленными на повозках прожекторами. Свистящий ветер задувал сыпавшийся с чёрного ночного неба снег под пологи армейских войлочных палаток.

Несмотря на усталость, закутавшись в шубы, я подолгу не мог заснуть, всматриваясь во тьму. Что ждёт меня впереди? Победа или разгром? Жизнь или смерть? Хоть я и осознавал, что основная масса монгольской конницы — это всего лишь плохо доспешные степняки, но их было очень много, и заслужили они уж слишком грозную славу. Вот эти моменты и смущали меня, хотя разумом я понимал, что у нас имеются весьма неплохие шансы одолеть ордынцев. Потом вспоминал, что половина войска не имеет боевого опыта, а полки Новгородской области так и вообще слишком скороспелые, да вдобавок и сильно разбавленные балтийскими народностями. Противостоящий же нам враг закалён во многих боях, яростен, вероломен и коварен, недаром их именем пугали целые народы не одно столетие. Но в чём я был уверен, так это в том, что назад, в Смоленск, нам дороги нет! Незаметно сам для себя от этих тревожных дум я всё же как — то засыпал, сказывалось, наверное, хроническое моральное и физическое переутомление, что мне на собственной шкуре регулярно доводилось испытывать последние недели или даже месяцы.

А каждое утро, ещё в непроглядную темень, полог шатра откидывался, входили телохранители с подносами заставленными едой, зажигались свечи, а над всем лагерем раздавались громкие звуки утренней побудки.

Разорённая Москва представляла из себя сплошное пепелище, с вкраплениями частично уцелевших крепостных стен и земляных валов. Среди развалин и остов домов в беспорядке валялись застывшие на морозе полуголые, с жестокостью колотые и рубленые тела сотен и сотен московлян.

Монгольская армия целую неделю запасалась фуражом и провиантом в районе Москвы и Коломны, об этом со всей наглядностью свидетельствовали разграбленные и пожжённые окрестные монастыри и сёла.

— Монголы грабили убитых, большинство в одном исподнем валяется! — сделал вполне обоснованное предположение командир 4–го корпуса Мечеслав.

— Выдели часть войск, не занятых сооружением лагеря, пускай покойников соберут и похоронят. — Произнёс я продрогшим то ли от мороза, то ли от увиденного, голосом.

— Слушаюсь! — и тут же поскакал отдавать распоряжения.

— Невзор! Когда, наконец, вы найдёте и допросите очевидцев? Нам ныне полезна любая, даже самая ничтожная информация.

— Разъезды ратьеров уже ищут местных выживших, как в Москве, так и в округе, государь.

Поспешно введённые в разрушенный город рати повсюду собирали тела, разбирали завалы, извлекая останки погибших, отвозили на санях и закапывали их за городскими стенами. Погребение происходило в отрытых на скорую руку «братских могилах» под унывное, заупокойное пение полковых капелланов. Я, в это время, находясь в штабной палатке, со всей внимательностью выслушал доклад, составленный со слов очевидцев, повествующий о произошедших здесь недавних трагических событиях.

Выяснилось, что молодой московский князь Владимир Юрьевич попал в плен к ордынцам. Воевода Филипп Нянька, командующий обороной города, полёг вместе со всей своей дружиной. Также, со слов десятка найденных свидетелей, стало известно, что при штурме города монголы активно использовали метательные машины, которые швыряли в город камни и горшки с зажигательной смесью.

С датами произошедших событий, тоже удалось определиться. 16 января 1238 г. монголы по льду Москва — реки подошли к стенам Москвы, а уже 20 января 1238 г. войско Бату — хана захватило город. Я тут же сопоставил эти новые и ранее полученные сведения, прикидывая действия монголов на перспективу. От Москвы до Владимира по руслу Клязьмы примерно 200 км, которые монгольская армия не могла преодолеть менее чем за 14–15 дней. Как уже удалось достоверно установить, по отрезкам пути преодолённых ордынцами от Рязани до Коломны и от Коломны до Москвы, монголы двигались со скоростью в среднем по 10–15 км в сутки. Поэтому, появление вражеского авангарда под стенами Владимира следует ожидать уже в первых числах февраля, основные же монгольские части подойдут ещё позже. Отсюда, со всей очевидностью следовало, что нам надо поспешать…