Александр Михайловский - Операция «Яростный полдень» [СИ litres]

Когда Гейдрих вышел из кабинета Гитлера, то внутренне, не меняя сияющего выражения лица, издал облегченный вздох. Он так долго ломал голову над тем, как в решающий момент удалиться от Гитлера на безопасное расстояние – и вдруг тот сам дал ему роскошный шанс уцелеть, не попав под удар возмездия пришельцев из будущего. Ведь, судя по положению на фронтах, уже недалек тот час, когда существование фюрера германской нации будет признано излишним и его устранят коронным точечным ударом с «марсианского» бомбардировщика.

27 июля 1942 года. 10:15. Венгрия, Будапешт, Королевский дворец (Будайская крепость).

Явление блудного сына к потерявшим всякие надежды отцу и матери произошло как-то буднично. Молодой человек в чуть поношенной штатской одежде на остановке на набережной вылез из городского трамвая, пересек улицу Ланцхид и подошел к парадному входу в Королевский дворец. Караул сначала не узнал в этом странном визитере старшего сына своего диктатора: «Идите отсюда, молодой человек. Иштван Хорти пропал без вести, предположительно погиб несколько месяцев назад», – и только потом, чуть присмотревшись, старший смены все же опознал неожиданного визитера. И началось. Все забегали, закричали вызвали начальника охраны, а уже тот, убедившись, что перед ним Иштван Хорти (или кто-то чертовски на него похожий), принялся названивать самому регенту, чтобы тот разрешил все сомнения: Иштван это или нет.

Но вперед всех примчалась мать этого потеряшки, супруга венгерского диктатора Магдолна Пургли де Йозашхейи. Мгновенно опознав любимого сыночка, которого она уже числила мертвым, несчастная женщина упала к нему на грудь и забилась в рыданиях, скомкав весь церемониал опознания. Такой, плачущей в объятьях сына, свою жену и застал венгерский диктатор, который спешил как мог, но все же не успел. После такого начала вопрос, Иштван это или нет, уже не стоял, поэтому охрану поблагодарили за бдительность и попросили заниматься своими делами. При этом регент видел, что сын желает ему что-то сказать, но при малых сих не произнесет ни слова. Кроме того, сам регент желал знать, где его старший сын был все это время и как спасся из окружения, в котором погибла вторая венгерская армия.

– Иштван, – сказал регент Венгрии, когда семья Хорти осталась только втроем, – я же вижу, что ты мне хочешь сообщить нечто важное…

– Да, отец, – ответил тот, – я здесь очутился не просто так, и от того, сумею ли я правильно выполнить свою миссию, зависят жизни тысяч венгров.

– Сын! – возмущенно воскликнул регент, – не хочешь же ты сказать…

– Да, хочу, – прервал отца Иштван Хорти, – я и в самом деле попал в окружение на Украине, был тяжело ранен, в таком состоянии очутился в плену пришельцев из будущего, которые меня вылечили, а потом сделали предложение, от которого я не сумел и не захотел отказаться. Помолчи, папа, и выслушай, что я тебе скажу. Я не для того вернулся считай что с того света, чтобы вступать с тобой в ненужные споры.

Миклош Хорти и его супруга переглянулись, при этом мать посмотрела на отца умоляющим взглядом, прося венгерского диктатора, чтобы тот хотя бы выслушал ее сыночка. Диктатор Венгрии кивнул и сухо сказал:

– Хорошо, сын, я тебя выслушаю. Только твой рассказ должен быть до крайности убедительным. Мы все здесь стоим на грани отчаяния перед силой, из когтей которой, по твоим словам, ты только что вырвался. Вся вторая армия погибла, в живых, как мы понимаем, остался только ты, и вот теперь мы слышим, что наш сын прибыл сюда подчинившись воле этих ужасных людей…

– Знаешь что, папа, – решительно произнес Иштван Хорти, – я сразу должен сказать, что из личного состава второй армии выжило большинство солдат и офицеров, а не только я один. И каждому из нас предложили выбрать один из трех вариантов своей будущей судьбы. Первый – навсегда уехать в Венгрию двадцать первого века, которая не забыла своих сыновей и ждет их с распростертыми объятьями. Правда, чтобы просто жить там, надо много учиться, но в моем возрасте это не зазорно. Но этим путем пошли немногие, ведь наша настоящая родина все-таки здесь, а не там. В Венгрию будущего можно съездить в качестве туриста или на учебу, а жить все же лучше дома с родными людьми. Второй выход – вступить в венгерские национальные части Красной Армии и с оружием в руках бороться с нацистами. И ты знаешь, что по этому пути последовали многие, и не только из нижних чинов. Та Венгрия, что была построена под твоим руководством за последние двадцать лет, настолько не устраивает очень многих, что они даже готовы воевать против нее на стороне господина Сталина. Третий выход – признать себя военнопленным и в составе трудовых батальонов восстанавливать то, что немцы успели разрушить в России. И это справедливо, ведь это мы напали на русских, а не они на нас.

– И ты, как я понял, решил оказаться на стороне той неодолимой силы, которая сейчас грозит уничтожением нашей Венгрии… – сказал Миклош Хорти.

– Я, папа, как раз на стороне Венгрии и венгерского народа, – ответил Иштван. – Наша страна сохранится в любом случае – так же, как она сохранилась в мире будущего, а вот венгерский народ, который как раз ты, папа, повел в самоубийственный поход на восток, может сильно пострадать. Я ведь пошел на фронт только для того, чтобы героически погибнуть, лишь бы не видеть того кошмара, которым должна была закончиться эта война…

– Да что ты такое говоришь, сынок! – воскликнула Магдолна Пургли де Йозашхейи, – твоя смерть разбила бы мое сердце и сильно опечалила отца…

Иштван Хорти посмотрел на свою мать и покачал головой.

– А ты, мама, подумала о других венгерских матерях, чье сердце было разбито смертью их сыновей? – сказал он. – Наш отец, пылая ненавистью к русским, послал на смерть венгерских мужчин, и теперь эта ненависть грозит вернуться обратно. У русских есть поговорка, что тот, кто сеет ветер, пожнет бурю. Я чувствовал, что что-то такое должно случиться, а потому не хотел видеть, как наша прошлая жизнь, такая тихая и счастливая до войны, обратится в прах в неистовом огне сражений. И не надо говорить мне о колоссе на глиняных ногах. Государство, сумевшее развиться из маленького Московского княжества в державу, занимающую одну шестую часть суши, стоит на ногах из стали, а его граждане готовы умереть за свое Отечество, но не покориться врагу. Я чувствовал, что небольшие начальные успехи в начале войны неизбежно приведут нас к ужасающему разгрому в ее конце…

– Но в этом разгроме виновны исключительно русские из будущего, – возразил регент, – ведь недаром их за непредсказуемость и жестокость прозвали «марсианами». Если бы не они, то нас и наших немецких союзников непременно ждала бы победа.