Александр Михайловский - Операция «Яростный полдень» [СИ litres]

Если бы было возможно, товарищ Сталин воскресил бы покойного Хрущева, который своим волюнтаризмом довел социалистическую систему до таких потрясений – но только для того, чтобы с особой изобретательностью изничтожать его снова и снова. Шестьсот шестьдесят шесть казней ему будет мало, блудливому коту. Впрочем, нетоварищ Хрущев был ему уже недоступен, да и нетоварищей Матьяша Ракоши с Имре Надем можно было казнить не больше одного раза. А вот товарищ Эрне Герё, не обладающий ни достаточным уровнем интеллекта, ни необходимой руководителю харизмой, был не больше чем функционером-исполнителем – в чем вождь окончательно убедился, когда при его участии разрабатывал окончательное решение венгерского вопроса. На вторую-третью роль такой человек подходит, а вот на первую – уже нет.

В результате придирчивой сортировки венгерской кадровой обоймы, с выбрасыванием гнилья в мусорную корзину с надписью «НКВД», была выбрана кандидатура неожиданная для местных, но вполне предсказуемая для выходцев из двадцать первого века. Когда о выборе советского вождя узнал товарищ Иванов, он сказал, что если кто-то из местной камарильи и способен сделать дело так, как требуется, то это только он, и никто другой. А поскольку находился этот человек не в Москве, в уютных коминтерновских кабинетах, а прямо в Будапеште, на подпольной работе, в окружении жестоких врагов – то и встреча с ним должна была состояться немного позже.

В четыре часа тридцать минут колонна колесной бронетехники без опознавательных знаков выехала с территории авиабазы Ферихедь и по только что отстроенному шоссе направилась в направлении восточной окраины Будапешта. Под путепроводом, по которому железная дорога, соединяющая Восточный и Южный вокзалы [30] В смысле расположения вокзалов Будапешт – очень странный город. Только восточный вокзал, как и следует из названия, расположен к востоку от центра города. Зато Западный находится на севере, а Южный – на западе. , пересекает проспект Иллей, господина Иванова и его спутников ожидала группа молодых людей в штатской одежде вполне пролетарского вида. Решительный вид и первоклассное вооружение, скорее свойственное советско-российским диверсантам (пистолеты с глушителем и бесшумные винтовки под дозвуковой патрон), говорили о том, что это не просто подпольная группа, а товарищи достаточно высокого полета, которым могут быть доверены крайне важные и щекотливые дела. Возглавлял эту команду молодой человек лет тридцати, с решительным, будто высеченным из камня, скуластым лицом, член ЦК Венгерской коммунистической партии и один из руководителей Пештского обкома КПВ, отзывающийся на псевдоним Янош Кадар [31] При рождении внебрачный сын служанки Барболы Черманек и солдата Яноша Крецингера был записан в церковные книги вольного города Фиуме (ныне город Риека в Хорватии) как Джованни Черманек. Кадар (Бондарь) – это его партийно-комсомольский псевдоним. . Это и был тот последний человек, необходимый товарищу Иванову для того, чтобы окончательно сложить паззл просоветского государственного переворота.

Располагавшийся в этом важном месте пост венгерской военной жандармерии нейтрализовали самым решительным образом: офицер и подчиненные ему солдаты были застрелены из бесшумного оружия в упор без всякой пощады и сантиментов. Увидев аккуратно сложенные чуть в стороне от поста тела офицера и пятерых солдат, Иштван Хорти только тяжело вздохнул. Жандармы в смысле отношения к мирному населению оккупированных территорий и даже к собственным солдатам считались законченными мерзавцами и садистами – и металлический нагрудный горжет, надеваемый ими при исполнении служебных обязанностей, наводил даже больший ужас, чем фуражки с малиновыми околышами сотрудников советского ГУГБ НКВД.

На восточном фронте жандармов даже не считали военнопленными, а после короткой процедуры оформляли как военных преступников первой категории (ВМСЗ), ибо в зоне ответственности венгерских войск расстрелы евреев, коммунистов, комсомольцев и прочих советских активистов, а также пленных красноармейцев, были делом как раз рук этих отморозков. Вот и сейчас венгерские же подпольщики не нашли никаких оснований для того, чтобы проявить к жандармам хоть капельку милости. Впрочем, в настоящий момент это не имело значения. Янош Кадар сел в машину, где находились товарищ Иванов, Иштван Хорти и фельдмаршал-лейтенант Бела Миклош; другие же его товарищи, назначенные проводниками в боевые группы, разошлись по своим машинам, и колонна снова двинулась в путь. Если королевский дворец, центральную телефонную станцию и телеграф предполагалось взять под усиленную охрану и при необходимости оборонять до подхода советских частей, то германское посольство, представительства абвера и гестапо, штаб-квартиру полулегальной нацистской партии «Скрещенные стрелы», а также места жительства ее ведущих функционеров, было необходимо зачистить до белых костей. Сопротивление перевороту следовало задавить в самом зародыше, а иначе последствия могли быть непредсказуемыми.

В Королевском дворце (он же Будайский замок) гостей уже встречали, и в первых рядах был сам уходящий в отставку регент, его супруга, новый военный министр генерал-лейтенант Вильмош Надь и нынешний премьер-министр Миклош Каллаи – то есть как раз весь ключевой венгерский бомонд в полном составе. Миклош Хорти решительно направился навстречу кортежу, въехавшему во внутренний двор крепости со стороны площади Сент-Дьердь. С некоторой опаской поздоровавшись с Сергеем Ивановым, чье присутствие окончательно уверило господина регента в успехе предстоящей операции отставки с подстраховкой (такая уж у этого человека репутация), он одобрительно кивнул своему сыну, неприязненно посмотрел на Белу Миклоша, которого считал предателем, после чего мазнул непонимающим взглядом по Яношу Кадару: «А этот молодой человек здесь еще зачем?»

– Приветствую вас, герр Миклош, – сказал Сергей Иванов, глядя прямо в глаза венгерскому диктатору, – мы очень рады, что вы решились покончить с этой злосчастной войной прямо сейчас, а не дожидаться финального свистка, когда ваша Венгрия будет уложена на лопатки превосходящей силой.

Адмирал Хорти окинул взглядом бойцов экспедиционного корпуса, которые ловко соскакивающих с бронетранспортеров, заехавших во внутренний двор вслед за машиной высокого начальства, и вздохнул.

– Да уж, герр Иванов, – с горечью в голосе ответил регент, – уговаривая меня пойти на этот шаг, вы были весьма убедительны. И дело даже не в том, что послом для заключения мира вы прислали моего собственного сына, перед этим тщательно его обработав. Дело в ваших солдатах, не оставивших нам ни малейшего шанса на победу. Все наши попытки хоть как-то оказать сопротивление наступлению большевиков раз за разом жестко пресекались вашей грубой силой, основанной на подавляющем качественном превосходстве.