Виктор Тюрин - 1918 год: Расстрелянное лето [litres]

К этому моменту мне уже было понятно наглое поведение матросов и желание проверить документы именно у меня. Их направил ко мне этот «топтун». Именно с их помощью он собирался меня задержать, но моментальная расправа над ними заставила его поменять свои планы.

«Молодой, но цепкий, опасный и сообразительный. Вон как матросиков быстро к делу подключил. Надо убирать. А вот… и он».

Филер шел, изредка вытирая вспотевшее лицо рукавом рубахи и бросая словно бы ленивые, а на самом деле настороженные, взгляды по сторонам, но при этом шел без особой опаски, очевидно считая, что я уже где-то далеко. Я тихо свистнул. Он резко развернулся на звук, и в то же мгновение выстрел громовым раскатом прокатился под аркой. Тело преследователя с дыркой в переносице еще падало на глазах испуганных горожан, когда я, незамеченный, быстро зашагал прочь, а еще спустя пару секунд мне в спину ударили истошные крики:

– Убили!! Человека убили!! Люди, помогите!!

Ближайшие полчаса, для своего полного спокойствия, я кружил по городу, неоднократно проверяясь по пути, потом найдя небольшой сквер, сел на лавочку. Возвращаться в особняк, к Екатерине Михайловне, не имело никакого смысла, так как нетрудно догадаться, что в их доме устроена ловушка и мое там появление вызовет лишь прицельную стрельбу. Мне жаль было эту красивую женщину и ее симпатичную сестренку, но помочь им я уже никак не мог, поэтому только и оставалось, что выбросить их из головы.

«Хотя кто этих большевиков поймет. Могут в тюрьму посадить или расстрелять, а могут и отпустить».

Встав со скамейки, пошел ловить извозчика, а еще спустя полчаса вылез из пролетки недалеко от нашего дома. Придя на квартиру Воскобойникова, сразу уловил вкусный запах борща.

– Вы вовремя, Вадим Андреевич. Еще двадцать минут, и сядем обедать.

С минуту думал: рассказать или нет о чекистах? Потом все же решил, что незачем ему это знать.

После обеда мы расположились, чтобы обсудить наши дальнейшие планы. Перед каждым стоял стакан с ароматным, крепко заваренным чаем, а посередине стола ваза с печеньем и сушками.

– Как скоро ехать собираетесь, Вадим Андреевич? – первым начал разговор Воскобойников.

– Что, уже надоел вам, Иван Николаевич? Уже гоните?

– Упаси бог! Живите сколько хотите! Не о том речь шла, а о тех вещах, что остались. Их, наверно, тысяч на сто наберется. Не хотите еще раз прогуляться к Абраму?

– Кстати! Вы мне напомнили о предложении, которое мне сегодня сделал Абрам Моисеевич. Что, удивились? Ничего, сейчас удивитесь еще больше. Он собирается уезжать за границу и предложил мне стать его охранником, сопровождать до Питера. Обещал хорошо заплатить. Может, вы хотите попробовать себя в качестве охранника, Иван Николаевич?

– Упаси боже! Мне и здесь хорошо. Вот только недаром крысы первыми чуют беду и сразу сбегают, а это значит, что грядут на нашу землю беды неисчислимые.

– Вы как поп заговорили.

– Недавно имел встречу со священником нашего прихода. Каюсь, повторил его слова. Но мы опять ушли от разговора. Вы, Вадим Андреевич, заранее меня предупредите насчет отъезда. Сейчас, когда наши взяли Царицын, боюсь, что беда будет с поездами в южном направлении. Или вы через Питер в Финляндию махнете?

– Думать надо, – многозначительно ответил я.

Иван Николаевич макнул сушку в чай, а потом с явным удовольствием ей захрустел. Я глотнул чая и задумался. У меня на руках было два варианта отъезда. Ехать со старым евреем в Питер или на пароходе. Правда, уже одному. Без Кати.

«Катя, Катя. Какие же вы все из себя честные, благородные и наивные. Верить на слово. И кому? Большевикам?»

– О чем думаете, Вадим Андреевич? Тащить вещички Абраму или нет?

– Не об этом думаю. Может, мне пароходом из Москвы отбыть?

– Хм. Можно, вот только как с билетами быть… Сам я не сталкивался с пароходствами, но у знакомых поспрашиваю, но только уже завтра. Лучше мне скажите, что вы насчет женского пола мыслите?

– Предлагаете в бордель сходить?

– Что, брезгуете? – усмехнулся бывший полицейский агент.

– Нет. Вот только как у них со здоровьем?

– До большевиков все было хорошо. У каждой отметка от врача, которого она посещала раз в две недели. Сейчас ничего такого нет. Но это бордель, а у меня на примете есть бланковая мадемуазель. Время от времени пользуюсь ее услугами и никаких сложностей у меня не было. Думаю, ей не проблема найти вам подругу.

– Бланковая?

– Хм. Как-то странно, что вы сего не знаете. Ну да ладно. Женщина-одиночка. Работает сама по себе, в своей квартире. Обычно такие дают объявления через газету. Так что?

– Извините, нет.

– Хозяин-барин, как говорится, а я схожу. Когда вернусь, точно не скажу. Ежели к вечеру, к десяти часам, не буду, то значит, поутру приду.

Бродить по городу после сегодняшних событий мне не хотелось. Да и не нравилась мне Москва под властью большевиков – и все тут! Первым делом осмотрел и почистил оружие. Опробовал метательный нож, который подарил мне Воскобойников. Несколько раз кинул его в большую разделочную доску, которую нашел на кухне, потом от нечего делать снова стал, но уже более внимательно, рассматривать вещи из тех, что у нас остались. В своем большинстве это были богато оформленные безделушки, за исключением шахмат и полудюжины кинжалов в богатом исполнении. Потом полистал библию в золотом окладе, в который были вкраплены бриллианты.

«Вот зачем этому чекисту нужна была библия? – подумал я, вспомнив, что мы нашли ее в его мешке. – Замаливать свои грехи?»

Вечером загулявший Иван Николаевич не вернулся, а я долго ворочался, не мог заснуть, вспоминая сестер, а в особенности красивый профиль Екатерины.

Поздно вечером этого дня на Лубянке срочно собрали совещание из-за одного человека. После покушений и провокаций, устроенных левыми эсерами, чекисты стали нервно и резко реагировать на донесения о возможных контрреволюционных заговорах. К тому же появились сведения, что белые офицеры после захвата Царицына подняли мятежи в Астрахани и Баку. К тому же, судя по последним сведениям, прямо сейчас к Астрахани подходят казачьи полки. Это означало только одно – у страны советов не будет в достаточном количестве хлеба и нефти. Добровольческая армия усиливается с каждым днем, а это надо понимать так, что у белогвардейского подполья становится больше возможностей для агитации против большевиков, а также проведения боевых актов. Значит, в скором времени надо ожидать мятежей в Поволжье и крупных промышленных городах, а особенно в Москве и Петрограде. Об этом говорилось сегодня на совещании у Дзержинского, и именно поэтому Яков Петерс собрал у себя новое собрание. Кроме начальника отдела по борьбе с контрреволюцией Мартина Лациса и четырех его сотрудников были приглашены и посторонние лица. Командир и боец особого красногвардейского отряда.