Райса Уолкер - Осколки времени [litres]

Он поднимает руку, когда Гудини собирается протестовать:

– Если Кейт говорит, что это не так, я ей верю, но, поверьте, есть люди, которые придут за этим медальоном. Мы бы хотели, чтобы он не попал к ним в руки, но мы также обеспокоены вашей безопасностью. Они убили как минимум одного человека, не отдавшего им его добровольно.

Бесс бледнеет и тянется через стол к руке Гудини:

– Отдай это ему. Оно проклято. Я не хочу, чтобы ты…

– Мистер… – Он запинается, пытаясь вспомнить имя Кирнана, а потом выплевывает: – Будини. Вы расстроили мою жену. А теперь вы просите меня передать вам подарок, который она мне сделала. Подарок, который я ношу и лелею уже больше десяти лет. Ну же, Бесс. Эти люди – сообщники в афере, а мы слишком умны, чтобы поддаться им.

– Вы киристка, – говорю я Бесс. – Ваша татуировка?

Она вскидывает брови.

– Нет. Мои родители были киристами. Я была привлечена еще в детстве, но ничего не вышло. Слишком много ограничений. Моя мать была шокирована тем, что я выступала на сцене и вышла замуж за артиста, не говоря уже о том, что он еврей.

– А какое это имеет отношение к делу? – спрашивает Гудини.

– Люди, о которых мы говорили, тоже киристы. Вся их религия – это… то, что вы назвали ранее. Афера. Созданная людьми с этими ключами. Мы пытаемся это остановить.

Его губы сжимаются:

– Хорошая попытка, мисс Келлер. Вот вам идея. Если это действительно устройство для перемещения во времени, то когда я умру? Вы знаете?

Я не могу точно вспомнить день, но знаю год – 1926-й. Ему осталось чуть больше двадцати лет, если верить тем историям, которые я читала. И тем, что из этой временной линии, и тем, что в библиотеке Кэтрин. Его известность будет расти, его имя станет нарицательным в большинстве стран мира. Затем, на пике своей славы, он сильно заболеет, но все равно решит выступить.

Я открываю рот, чтобы объяснить, почему не могу ему сказать этого, но он прерывает меня:

– Не говорите! – Он перегибается через стол и произносит эти слова с такой горячностью, что я чувствую, как капли слюны падают мне на щеку. – Просто запомните это, потому что только в тот день, когда я умру, я попрощаюсь с этим подарком от моей жены. Я оставлю его в ее руках, чтобы она могла делать с ним все, что ей заблагорассудится. А до тех пор не приближайся ни к одному из нас. Я достаточно ясно выразился?

Гудини обходит стол, хватает Бесс за руку, и они уходят.

– Ну, все прошло неплохо, – говорит Кирнан спустя несколько секунд. Он кивает в сторону моего вишневого пирога. – Ты будешь это есть?

Я качаю головой, и Кирнан придвигает к себе тарелку.

– Он умрет в 1926 году. Я выясню точную… – Я замолкаю, когда понимаю, что мужчина за столом напротив нас подслушивает. – Давай вернемся в твою комнату. Наши соседи очень любопытны.

Кирнан замирает на полуслове, когда я упоминаю его комнату, и снова выглядит так, будто ему стало неудобно от моих слов.

– Серьезно? – шиплю я себе под нос. – Ты ведешь себя так, будто я собираюсь наброситься на тебя в ту же секунду, как мы окажемся за закрытыми дверями.

И с каких это пор ему не нравится эта мысль?

– Нет, – тихо отвечает он. – Просто я бы… может быть, лучше прогуляемся по пляжу?

– Без разницы. Буду ждать тебя снаружи.

Океанский бриз бьет мне в лицо, как только я выхожу за дверь. Я глубоко дышу, надеясь, что это прояснит мою голову. Ветер треплет мои волосы, и отдельные прядки выпадают из распущенного узла на затылке. Впервые за целую вечность я пожалела, что не надела шляпу.

Чем дольше я нахожусь рядом с Кирнаном, тем больше задумываюсь, насколько могу ему доверять. Если он на нашей стороне, то должен знать, что у Отбора есть определенная и приближающаяся дата запуска – по крайней мере, для всех в моем времени, кто не может убежать в прошлое. Тот факт, что на руке Кирнана нет татуировки, беспокоит меня. Кажется странным, что Саймон оставил своего дорогого старого приятеля без защиты, но, оглядываясь назад, я не помню, чтобы видела ее и на руке Саймона, а он-то уж точно защищен от вируса.

Я сажусь на то же самое бревно, где ранее сидела пара, когда мы шли на ипподром. Кажется, за последний час температура упала градусов на десять, хотя, вполне возможно, причина просто в том, что я нахожусь ближе к воде. Спустя несколько минут Кирнан садится на бревно рядом со мной.

Мы на мгновение замолкаем, просто глядя в отражение полумесяца на волнах.

– Гудини умрет в 1926 году, – говорю я. – Я не уверена в дате, но все было очень хорошо задокументировано. Я проверю, когда вернусь к Кэтрин, и если Бесс отдаст мне ключ после его смерти, то отлично. Если нет, я вернусь на несколько дней назад и заберу его.

– Телохранители, – говорит Кирнан. – Обычно они вооружены.

– Тогда я вернусь на собрание спиритуалистов, или как это называлось, и не дам Вудхалл отдать его этому парню, Дэвенпорту.

– А как Вудхалл вообще его получила?

– Кто-то украл его у Пру, когда она спала. Она казалась немного… смущенной из-за этого, я предполагаю, что она либо пила, либо спала не одна. Может быть, с ней был тот самый Теодор Тилтон? Ее бы отправили в тюрьму вместе с Вудхалл и остальными, если бы я не дала ей свой запасной ключ.

– Думаешь, это было хорошая идея?

– То же самое спросил у меня твой правнук, когда я вернулась к Кэтрин, и я отвечу тебе то же, что ответила ему: я понятия не имею, но я не видела другого варианта. Ты сказал, что она не попала в тюрьму, и мое пребывание там, казалось, изменило это.

– Что ты ей сказала?

– Что я ее дочь от одной из суррогатных матерей. Что она попросила меня вернуться и получить информацию о том, когда и как она забрала ключи из штаб-квартиры ХРОНОСа, потому что Сол пытается предотвратить это. Что к тридцати годам ее память превратится в швейцарский сыр, о чем она уже знала по встречам со своей взрослой версией. Я очень старалась не вдаваться в детали в своем рассказе. Тебе не показалось, что она как-то… изменилась?

Он морщит лоб. Я почти уверена, что он перебирает свою растущую коллекцию двойственных воспоминаний. Наконец он качает головой.

Я снова долго смотрю на воду, раздумывая, сколько еще ему рассказать. Он тоже молчит, то ли потому, что ему больше нечего сказать, то ли потому, что он знает, о чем я думаю. Знает ли он дату, назначенную для Отбора? Знает ли он, что в какой-то момент я окажусь под контролем Саймона?

– Мне нужно знать, что ты скрываешь от меня, прежде чем я смогу рассказать тебе что-либо еще, – говорю я. – Я хочу доверять тебе, но ты так сильно изменился. Я отказалась верить Джулии, когда она сказала, что ты предатель, но сейчас на кону стоят жизни многих других людей. Ты должен пойти мне навстречу.

– Кейт, посмотри на меня. – Когда я это делаю, он на мгновение задерживает на мне взгляд, а потом говорит: – Прости, что я веду себя как сволочь. Мне просто… неудобно рядом с тобой. Раньше я верил, что ты все еще моя Кейт или что я могу превратить тебя в нее, если будет время и возможность. Но за последние шесть лет я…