Райса Уолкер - Осколки времени [litres]

– Ну, с другой стороны, мой шрам заживает.

Кэтрин машет рукой.

– Сейчас он едва заметен, если ты накрасишься. И мне бы не хотелось, чтобы ты легкомысленно отнеслась к этой ситуации, Кейт. Ты должна быть очень, очень осторожна. Я знаю, ты не… обычно не… рискуешь так безрассудно, но это видео говорит нам, что в ходе сегодняшних событий киристы в какой-то момент схватят тебя и заберут…

– Я знаю, Кэтрин!

Это прозвучало резче, чем я предполагала, и я слышу, как учащается биение моего пульса. Я делаю глубокий вдох через нос и очень медленно выдыхаю, прежде чем продолжить, стараясь говорить спокойно:

– Я знаю. И эта мысль пугает меня до чертиков. Если бы я могла запереть себя в шкафу на все это время, то именно это я и сделала бы. Но это не вариант, и если я собираюсь пройти через это, мне нужно избегать зацикливания на том, что меня пугает.

– Мне очень жаль. – Ее голос тих и слаб, а глаза почти мгновенно наполняются слезами.

И я, конечно же, немедленно следую ее примеру.

– Нет! Это я должна просить прощения. Я не хотела тебя расстраивать. Просто…

Кэтрин протягивает руку и яростно тянет меня к себе. Ее хватка почти болезненна, и я не могу не чувствовать, что она пытается передать мне ту силу, которая у нее осталась, чтобы помочь мне пройти через это. И от этого я начинаю плакать – громко, влажно, шумно всхлипывая, потому что еще одна вещь, которая пугает меня, – это осознание того, что даже если каким-то чудом я остановлю Отбор, даже если я никогда не стану девушкой в этом дурацком видео, мое время с Кэтрин подходит к концу.

Когда я наконец поднимаю взгляд, Кэтрин одаривает меня нежной улыбкой и тянется за салфеткой, затем качает головой.

– С другой стороны, этого будет недостаточно. Иди в мою ванную и возьми мокрую тряпку. Холодную. Я боюсь, что ни одна из женщин Шоу не плачет красиво, но по моему опыту холодный компресс поможет с этим справиться.

Я делаю то, что мне говорят, а потом снова ложусь у ее ног на кровати, прижимая к глазам тряпку.

Мы обе молчим несколько минут, а затем Кэтрин спрашивает:

– Ты выяснила, что происходит с Кирнаном?

Свойственный ей четкий серьезный деловой голос вернулся. Я рада слышать его. Мне нужно было поплакать, освободиться, но сейчас я не могу позволить себе думать о своих страхах. И она тоже не может.

– Думаю, да, – говорю я, приподнимаясь на локтях. – Он говорит, что ему трудно снова находиться рядом со мной, после стольких лет.

– Ты, кажется, не совсем уверена в этом.

– Нет, я верю ему. Просто… у меня до сих пор такое чувство, будто он чего-то недоговаривает.

– Ты ему доверяешь?

Она уже второй раз спрашивает меня об этом за последние несколько дней. Я вздыхаю, потому что ответ все еще сложнее, чем мне бы хотелось.

– Я доверяю ему в том, что он не с Солом. В том, что он все еще со мной в этой борьбе. И это все, что действительно имеет значение. Наверное, каждый нуждается в своих секретах. Но я все равно не знаю, насколько он нам поможет. Я не знаю, злоупотребляет ли он им или его способности с ключом ухудшаются, но я не уверена, что он сможет переместиться в ХРОНОС и вернуться обратно быстро. Я боюсь, как бы он не застрял… снова. Такое уже однажды случилось. Пру просто оставила его где-то, а я не могу так поступить.

Я делаю глубокий вдох.

– А если говорить о Пруденс, то она считает, что ты ответственна за саботаж ХРОНОСа. Не знаю точно, что именно сказал ей Сол, но…

Кэтрин не выглядит удивленной:

– Ну, я так и знала, что он ей что-то сказал. Вот сукин сын. Чего бы я только ни отдала, чтобы воспользоваться этим ключом в последний раз, – она сжимает мою руку. – Иди. Трей уже ждет.

Я встаю и бросаю полотенце в раковину.

– Кое-что еще. Пру упомянула кого-то по имени Тейт. Его не было в списке, но он же из ХРОНОСа, верно?

– Да. Тейт Поулсен. Довольно симпатичный парень. Изучал викингов и несколько других примитивных воинских обществ. Он был соседом Сола по комнате в тот год, когда я проходила полевую подготовку. Казалось, что у него больше мускулов, чем мозгов, но Сол сказал, что это неправда, нужно только узнать его поближе. А что?

– Как ты думаешь, он был в курсе плана Сола?

Она на мгновение задумывается.

– Если так, то почему Сол оставил его в будущем? Обычно мы перемещались группами, организованными примерно по изучаемым нами эпохам. Но были и исключения. Я отправилась несколько раз в средневековую эпоху во время обучения и изучила несколько женских сообществ в 2100-х годах. Сол мог бы найти время, когда Тейт был с ним в поле, если бы это было то, чего он хотел. Почему Пруденс упомянула о нем?

– Я думаю, они дружили. Возможно… очень дружили. Кирнан сказал, что Тейт был ответственен за спасение Пру из-под обломков ХРОНОСа и, возможно, за то, что связал ее с Солом.

– Из огня да в полымя, – вздыхает Кэтрин. – Я посмотрю, может быть, мне удастся раскопать что-нибудь еще о Поулсене сегодня. Теперь иди. Я принесу платье через несколько минут.

– Нет, я сама вернусь через…

– Ох, прекрати, Кейт! Я не совсем инвалид. Я скажу тебе то же самое, что и Коннору. Я ни за что не помру, пока вся эта чертовщина не закончится.

Я выдавливаю ответную улыбку, хотя не могу не волноваться, что она может сглазить сама себя.

Аромат кофе ударяет в мой все еще заложенный нос, когда я захожу на кухню. Трей сидит в уголке для завтрака рядом с Дафной, у которой в лапах зажата новая игрушка – кость, украшенная британским флагом.

– Кому-то понравился сувенир.

Трей протягивает мне круглую жестяную банку со сладостями с изображениями туристических достопримечательностей Лондона.

– Тебе придется поделиться ирисками с Коннором и Кэтрин. И со мной. И с этим парнем… – Он протягивает руку за спину и достает медвежонка Паддингтона, одетого в синее пальто и красную шляпку. – Он весь твой.

Я улыбаюсь и обнимаю медведя.

– Твой перелет прошел нормально?

Должно быть, он уловил нотку вины в моем голосе, потому что притянул меня ближе:

– Полет – в обе стороны – того стоил. Коннор говорит, что ты была занята.

– Можно и так сказать. У нас осталось меньше недели, Трей. И Виктория Вудхалл настоящая стерва. Гудини тоже мог бы быть чуть разумнее. И… – Я останавливаюсь и просто смотрю на него. Я не знаю, как рассказать Трею о Рио.

Видимо, он тоже не может найти нужных слов. Он глубоко вздыхает сквозь стиснутые зубы, а потом крепко целует меня. Слишком крепко, но меня это устраивает.

Когда поцелуй заканчивается, он говорит:

– Я так сильно люблю тебя, и я хочу сказать тебе, что никому не позволю причинить тебе боль. Но… ты отправляешься туда, куда я не могу следовать, и… черт! Это отстой, Кейт. Это полный отстой.

Я ничего не говорю, потому что это в значительной степени подводит итог.