Иван Ланков - Охотники за туманом

— Имя! — уже нетерпеливо поторопил его Андрей Тимофеевич.

— Нина!

Николай открыл глаза. Его бил озноб, кожа покрылась мурашками, сердце гулко стучало в груди.

— Замечательно! — боярин довольно улыбнулся. — Теперь ступай отдыхать. Заодно отогрейся. Не хватало еще тебе застудиться посередине лета! Ну а с утра за завтраком обсудим, что у нас с тобой получилось, хорошо?

На завтрак картонные кухарки подали горячую пшенную кашу с луком, а на десерт – свежие, только что из печи ватрушки с творогом.

— Попробуй, Коленька! Очень вкусно! — Андрей Тимофеевич указал на ватрушку – правда, я тут немножко сжульничал. Буренка-то у нас только сегодня утром появилась, так что молоко сквасить на творог пришлось с помощью алтаря. Расточительство, конечно, но уж очень захотелось, знаешь ли. Кушай на здоровье!

Николай покрутил в руке пышную ватрушку. Запах свежей выпечки… как же он по нему соскучился! И на вкус тот самый, будто прямиком из детства! Вроде бы обычный творог из обычного коровьего молока, а сколько сразу нахлынуло воспоминаний и эмоций! И еще Николай понял, что ему когда-то до одури надоел козий сыр. Да и овечий тоже. Будто только им и питался долгое время. Интересно, когда и где это с ним было? Стоп. Буренка? Сердце вдруг наполнилось какой-то щемящей тоской.

— Андрей Тимофеевич, а как же ваш вчерашний эксперимент? Ну, это… с именем?

Боярин лукаво улыбнулся.

— А все получилось, любезный приятель! Мне вполне удалось притянуть душу и воплотить ее в одну из наших картонок. Правда, двойной кристалл не весь ушел, вышло там немножко дробных чисел, потому в отдельный камень их не сформировать. Вот и взял корову с теленком на сдачу. Теперь будем ждать, когда Нина твоя проявится. Тебя я, помню, полдня искал по округе.

— А меня вы тоже представляли? Мы с вами были знакомы? Ну, знаете… там?

Андрей Тимофеевич покачал головой.

— Откуда, братец? Я просто наугад попросил воплотить воина. Так-то я ж не знаю никого из живущих. Потому что я и сам не жил никогда.

Николай недоуменно поднял глаза.

— Это как так?

— Ну вот так, мил человек. Я тебе попозже объясню. А вот попробуй лучше кашу, — Андрей Тимофеевич указал ложкой на деревянную миску Николай. — Как тебе?

— Обычная пшенная каша. Вкусная, свежая. А почему вы спрашиваете?

Боярин расплылся в довольной улыбке.

— А это еще один незнакомый мне доселе эффект. Зерно из мешка, с которым ты появился можно было преобразовать в другие злаковые. Я вот выбрал просо. Тоже, получается, на сдачу. Теперь у нас два вида злаковых. И пшено. А еще – что самое главное – поташ! Богатеем помаленьку, Николай! Теперь только успевай работников озадачивать.

Николай задумался.

— Значит, двойные кристаллы помогают притянуть не случайную душу, а вполне конкретную?

Боярин кивнул.

— С высокой долей вероятности. Так что, мил человек, попробуй-ка их добыть еще немножко. Хотя бы несколько штук. Мне-то уже, сам знаешь, не с руки. Не рискну я с Алмазом на пару сильных монстров выходить. Да и вообще, чувствую, совсем скоро охота мне уже не по силам будет. Так что сегодня действуем как вчера. Я с алтарем работаю, а ты попробуй притащить побольше.

— Время дорого, Андрей Тимофеевич? — улыбнулся Николай

— Да, братец. Очень дорого.

Каша была и правда вкусная. И – Николай знал это точно – очень питательная. До вечера сытости хватит. А не хватит – и пусть. Все равно сегодня он планировал отработать без обеда.

Потому что работа – лучший способ заглушить и тоску, и щемящее предвкушение, и горечь разлуки. Любые посторонние чувства. Работа поможет забыть, что точно такую же кашу ему и детям по утрам готовила Нина.

— Коля! Коля! — деревянные стены острога поглотили взволнованный девичий крик. Лишь стрельцы в надвратной башне повернулись на источник звука, но быстро потеряли интерес к происходящему.

Всадник с заводной лошадью скрылся за воротами, а посередине двора растерянно остановилась молодая девушка лет семнадцати. Но вот она заметила стоящего на крыльце Андрея Тимофеевича, повернулась и решительным шагом направилась к нему.

— Э, нет, красавица. Так дело не пойдет, — произнес боярин и глаза его на мгновенье подернулись черной пеленой.

Девушка дернулась и замерла.

Боярин покачал головой. Повел ладонью в воздухе и девушка, будто повинуясь его жесту, встала на цыпочки и неуверенно повернулась вокруг своей оси.

— Хороша! У Коленьки определенно был вкус, — цокнул языком боярин. — Но с амурными делами торопиться не будем, да-с!

Андрей Тимофеевич провел несколько раз рукой в перчатке перед лицом девушки. Затем сделал пару шагов назад и еще раз осмотрел ее с ног до головы. Глухой щелчок пальцев прервал затянувшуюся паузу. Девушка вздрогнула и удивленно завертела головой.

Андрей Тимофеевич расплылся в обаятельной улыбке и шагнул навстречу, будто только что увидел.

— Ах, вот ты где! А я тебя везде ищу!

— Нина! — сердце билось как собачий хвост. Она! Точно она! Конечно, сильно моложе, чем ее помнил Николай и заметно стройнее. На вид ей лет семнадцать, нет морщин у глаз и черные густые волосы не тронуты ранней сединой от пережитого. Но все равно – точно она! Этот взгляд темно-карих глаз, этот поворот головы… И так знакомо вскинула бровь. И голос. Это ее голос!

— Мы знакомы? — холодно, очень холодно.

Николай замер, будто налетев на каменную стену.

— Нина…

Девушка состроила снисходительную гримаску и забрала у него из рук поводья.

— Я управлюсь с конями. А вас, господин, ждет боярин.

Николай открыл было рот, но не нашелся что сказать. Нина… Вот она удаляется в сторону конюшни такой знакомой походкой, ведя Сердара в поводу. Вот Алмаз ехидно фыркает и семенит копытами вслед за ними.

Мы знакомы?

Да, черт возьми! Знакомы! У нас с тобой двое общих детей, мы без малого десяток лет одним домом прожили! И старшего твоего я как родного принял… Но… Какие дети? Ты же сама еще совсем девчонка…

Грудь стиснуло болью. Какого черта? Да, это она, его Нина. И… еще не его. Впрочем, может, оно и к лучшему. Значит, с ней не случилось того, что было в той жизни. За день до их первой встречи. То, о чем все знали и чего никто не смел поминать вслух не только в их доме, но и во всей станице. Деревня – она, конечно, и есть деревня. Но там, на окраинах обжитого мира, люди очень тонко чувствуют, о чем можно сплетничать и судачить, а про что – молчок, будто и не было ничего.

Николай судорожно вздохнул и нетвердым шагом поплелся в сторону алтарного зала.

Сегодня он запросит у Андрея Тимофеевича цветы. С чего-то же надо начать знакомство? В тот раз с романтикой не задалось. Будем наверстывать, что уж теперь. Да и насекомые уже сотворены, им же надо чем-то питаться, верно?