Иван Ланков - Охотники за туманом

Третью попытку Андрей Тимофеевич делать запретил.

— Раз судьба отводит – значит, так надо. Видимо, тройной камень должен как-то сложнее доставаться. Слишком простое решение – это, наверное, не по правилам. Так что не будите лихо, братцы.

Посовещались всей командой и заново разделили зоны охоты. Согласно генеральному плану развития Михайла будет пробовать сотворить гору на восток от острога. Ему в команду дали битюга Василия с телегой. С тем рассчетом, чтобы обратным ходом возить с собой обычных камней, булыжников и валунов, что в изобилии валяются на открытых Михайлой секторах. А уже в остроге мастеровые-картонки найдут куда их применить. Да хоть бы очаг из камней сложить, как Нина требует, или даже баньку сообразить какую.

Пахом будет таскать кристаллы с южной стороны. Для него Андрей Тимофеевич сотворил изящную, легконогую кобылу пегой масти. Пахому ставилось задачей наблюдать за результатами и подумать, есть ли возможность сотворить озеро или хотя бы какое-нибудь болотце.

Николаю досталось западное направление. Там по плану надо будет попробовать сделать лес. Раз у Николая в местах его двойных охот появлялись небольшие одиноко стоящие сосенки – значит, можно найти какую-то закономерность и попробовать сотворить этих самых сосен побольше. Ну а север боярин велел не трогать до поры до времени.

— Север взять всегда успеется. Пока до северной стены тумана час пешего ходу – будет он нам запасом на всякие чрезвычайные случаи. Когда, значит, надо спешно кристаллов добыть для чего-нибудь. Ну и, опять же, что мы с вами там, на севере, не видели? Снег да тундра? Они и так нам достанутся, уж помяните мое слово. Мало кто из игроков в вечную мерзлоту лезть будет!

Михайла почесал свою буйную кудрявую шевелюру.

— Так эта, Андрей Тимофеевич. Мы точно в северном полушарии? А вдруг там, на севере не снег, а экватор? Я вот с моряками беседовал – они говорят, что не всегда снег на севере. К югу от экватора – там вот… ну, сами знаете.

Боярин довольно улыбнулся.

— Это ты верно заметил, братец. Земной шар – он с двумя ледовыми полюсами. Только вот я точно знаю, что мы в северном полушарии. По алтарю посмотрел. Нет, там, конечно, карты всей земли нету, не открыли ее еще. Да и землю эту круглой еще никто не объявил, насколько мне известно. Однако ж среди открытых для всех законов и событий нашел одно, на всех игроков действующее. Называется – северный ветер. И он по местным законам – холодный. Ну там у него еще всякие свойства второстепенные есть, атмосферное давление, относительная влажность и прочие премудрости, но главное – холод. И если по календарю алтарному смотреть – до нас северный ветер дойдет через четыре месяца. А через пять месяцев ляжет снег.

— То есть как это – земля не круглая еще, — недоуменно пробасил Михайла. Видимо, из всего сказанного боярином именно это зацепило его больше всего.

— А вот так, братец. Оно ведь здесь как все устроено? Слушай!

А у Николая появилось тягучее предчувствие. Нет, так-то и раньше боярин упоминал других игроков. Но вот что они введенные ими законы бытия на всех могут действовать – это, конечно… Кажется, скоро на территориях может стать тесно.

Да и к Михайле Николай со вчерашнего дня испытывал легкую неприязнь.

Потому что когда он третьего дня заявился к Нине с букетом полевых цветов – та тут же скормила их козам. А на Николая посмотрела холодно и даже с какой-то неприязнью. Будто не просто на чужака, а как бы и не хуже. А вчера, когда Николай вечером обрабатывал рану Сердару, он случайно увидел, как Нина кокетничает перед Михайлой. И вроде бы она просто чистит исполинского битюга Василия, а все равно и так повернется, и эдак…

А еще нет-нет да и глянет на Николая. Видит ли? И так это все грубо, нарочно, что даже Михайле стало понятно, что девка провоцирует. Извиняться подошел после ужина зачем-то. И так-то оно понятно, что мужик здесь совершенно ни при чем, но Николай все равно на него рявкнул. Вроде душу отвел, а Михайла обиду затаил.

Получается, ни за что хорошего человека обидел. Из-за бабы. Но, стерва, видит ведь, что Николай к ней и так, и сяк, и со всей душой. А она – за что мучает-то? Вроде ж отродясь зла ей не делал, ни в той жизни, ни в этой…

Может, она в молодости и правда такой была. Ведь не может она помнить Николая, ведь первый раз они встретились когда она уже была значительно старше. Или может?

В его гарнизоне, там, в Закаспийском крае, свары подчиненных из-за женщин Николай пресекал быстро и решительно. Не было у его людей каких-то конфликтов из ревности, склок и скандалов. Там, на краю земли, все понимали, что это не к месту и не ко времени. Да и отношения между людьми было другие. К примеру, весь гарнизон знал, что случилось с Ниной, когда эскадрон их полка чуть-чуть не успел накрыть кокандских басмачей в горящей деревне. Все знали – но никогда за все эти годы никто ни словом, ни жестом не дал понять, что знают. И даже когда Ромка родился – смуглый кареглазый мальчуган – никто ничего не сказал. И среди малят-несмысшленышей никто Ромку не попрекал, что он не такой, как другие детки. А дети – они ж такие. Что дома слышат – то и между собой гутарят, не заботясь о том, кто что подумает. Значит, раз не говорили – то и по хатам на эту тему молчок был. Хотя, казалось бы. Деревня, в которой их эскадрон гарнизоном стоял – она деревня и есть. Сплетни, пересуды – все как везде. Кто что кому сказал, кто во что одет, кто к кому ходил, да сколько выпил, да кто с кем шуры-муры – все обсуждали. А про Нину с Ромкой – молчок. Потому что крепко уважали ее, Нину-то. Да и Николая тоже, чего уж тутскромничать. Не только потому, что он целый ротмистр и командир эскадрона. Быть начальником – этого еще недостаточно, чтобы люди не шептались по углам.

А еще потому не шептались, что каждая баба в деревне знала, что такое же может случиться и с ней. Причем в любой момент. Налетят кочевники – и молись, чтобы у мужиков рука не дрогнула. И у тех, кто в эскадроне, и у тех, кто с железной дороги. Чугунка – так звали железную дорогу в те времена – не место для слабых духом и телом людей. Железнодорожники были крепкие ребята, но и кочевники-текинцы тоже не слабаки. Это вам не каджары, которые только в своих гневных воззваниях себя воинами величают, а в поле да оружными их уже давно никто не видел, все больше по крепостям сидят. Не бестолковые кокандские сарбазы, и уж тем более не трусоватые османы, которые от первого же залпа врассыпную бросаются.

Нет, братцы. Текинцы – отчаянные, смелые и хитрые всадники. Куда там до их коварства индейцам из книжек американского писателя Майн Рида! С ними, текинцами, воевать пришлось долго и всерьез. Они были даже более серьезным противником, чем всадники-туркмены Хивинского ханства. Не просто же так решили ветку чугунки построить до самой их главной цитадели. Поняли генералы, что одними легкими полками текинцев не одолеть, а тяжелое оружие через Каракумы конями переправлять – только попусту терять время и ресурс.