Иван Ланков - Охотники за туманом

Подул холодный ветер.

Николай огляделся. Из-за облачка выглянуло солнце, под ногами захлюпала грязь. Кочки, которые так мешали во время боя и правда оказались занесенными весенней грязью слежавшимися сугробами. И кристалл какой-то необычный. Не насыщенного красного цвета, как во владениях боярина, не с оранжевым оттенком, как на границе с южанами, а бледно-розовый, с еле заметными голубоватыми нитями внутри.

Коридор пробит. Туман рассеялся и перед глазами охотников раскинулась необъятная ледяная пустыня. Нанесенные ветром снежные валы, изрядно побитые солнцем, превратились в обледеневшие гребни. Ни деревца, ни кустика, никаких следов зверя или человека. Только снег, лед и холодный ветер в лицо.

— Сейчас еще сильнее задует, Николай Викторович, — сказал один из новых охотников. — У нас там июль, а здесь от силы март. Должно сильно разгуляться!

Николай кивнул.

— Ты прав. Возвращаемся к Михайловой горе, там переждем. Да и не успеем мы уже сегодня ничего разведать. Вечереет. Опять же, Сидора проведать надо.

Сегодня весь день пришлось на ходу переделывать планы. Потому что сначала боярин прямо с утра переиграл все вчерашние замыслы. Сказал – мол, ты прав, Николай, давай-ка мы с тобой будем кристаллы таскать от коридора, у нас кони добрые, быстрее все сделаем. А Пахома он отправил на южную заставу, командовать стрельцами.

Затем Михайла пошептался с Андреем Тимофеевичем и забрал к себе Березу. Тому нарезали сектор для охоты на западном берегу реки. Будет открывать березовые рощи. В добавок к тому боярин отрядил двух мастеровых-картонок аккуратно срезать с уже растущих берез подходящие для черенкования ветки. В конце концов, не все же ждать милости от природы и ворожить на алтаре. Нужно и собственными руками что-то сделать. Конечно, черенкование – не самый подходящий способ посадки для березы, но если применить немного волшебства – все деревца приживутся. А уж весной можно будет заняться и саженцами. В общем, березовой роще близ Михайловой горы – быть!

В итоге охотников на пробитие коридора осталось трое. Их добычу в острог доставлял лично боярин верхом на Алмазе, ведя Сердара в поводу. Чтобы не загнать коней, Андрей Тимофеевич приготовил волшебный порошок, восстанавливающий коням силы. Этот же порошок по щепотке следовало сыпать в землю близ каждого высаженного черенка березы. М-да. А ведь буквально вчера он говорил, что волшебство – тупиковый путь. Сегодня же гляди-ка, вовсю этим волшебством сам пользуется для ускорения процесса.

Коридор уже был пробит почти до конца, когда с одним из охотников случилась беда. Все-таки добыча кристаллов, поставленная на поток сыграла с новичками злую шутку. Расслабились они, растеряли бдительность. За день по пять раз входили в туман, а монстры там – так себе, червячок несмышленный. Ну с иголками. Ну лапки отрастил. Ну зубки скалит. Только до серьезного соперника им еще расти и расти. Дошло до того, что перестали ружье проверять перед входом в туман. Есть ли порох на полке, не слежался ли, не отсырел ли – какая разница? Все равно стража тумана саблей рубить. Чик – и готово.

В своем пятом за день секторе тумана Сидора встретил призрачный волк. Сам облезлый, кости торчат сквозь дыры в шкуре, но быстрый и сильный. Красные глаза, злобное шипение на растерявшегося охотника, прыжок, удар лапами в грудь…

Когда туман рассеялся, Сидор лежал на земле и тяжело дышал. Волк перед смертью не только раздробил ему руку, но и успел сильно подрать когтями. Одежда охотника превратилась в лохмотья, ноги, грудь и живот охотника были в глубоких порезах. Черная жижица, в которую превращались поверженные монстры, оказалась очень едкой и левая половина тела Сидора превратилась в сплошной ожог. А в уцелевшей руке зажат пульсирующий багровым в такт ударом сердца кристалл.

Сидору повезло, что он все-таки начал снимать закинутое за спину ружье. Волк впился зубами не в горло, а в руку с ремнем, который Сидор пытался перекинуть через голову. И второй раз повезло что штык на поясе был. Вот тут тоже Николаю повод задуматься. Вообще-то по уставам и наставлениям у пехотинца во время боя штык должен быть примкнутым. Николай, как старый кавалерист, не придал этому значения, не настоял, не заставил. И это спасло Сидору жизнь. Сегодня спасло, но такая расхлябанность подчиненных – это нетребовательность командира. Прямой упрек Николаю. К чему такая нетребовательность приведет завтра? Что там Нина говорила? Складывали легенды, хороший командир, боготворили… Растяпа, а не командир! Бойцы ведут себя будто на воды отдыхать приехали и вот, пожалуйста, готовьте носилки. Хорошо хоть не могилу.

Раненого наспех перевязали, положили на сделанные из ружей и ремней носилки и быстрым шагом, меняясь по очереди, донесли до Михайловой горы. А там уже и боярин подъехал со своим волшебным порошком. В общем, жить будет, хотя для полного выздоровления потребуется пара недель, если не больше. А вот сойдут ли следы от ожога хотя бы с лица – только время покажет.

После ранения Сидора Николай тоже принялся входить в туман. Хоть боярин и запретил ему рисковать, но иначе можно было не успеть пробить перемычку до вечера. Ничего. Оправдается. Скажет, мол, эксперимент проводил. Боярина это слово завораживает. Любит он, когда люди экспериментируют. Аж глаза загораются, когда слушает доклад о чем-то новом, чего раньше еще не знали. А разумный монстр, осмысленно уходящий с линии огня – это оно самое. Новое.

— Красиво у тебя здесь!

Николай огляделся. Тут и правда было на что посмотреть. Высокая и просторная карстовая пещера с множеством сталактитов и сталагмитов, соединяющимися в причудливые колонны-сталактоны освещалась несколькими факелами. Отблески огня играли на неровных стенах, в которых поблескивали вкрапления слюды и разных минералов, словно сокровищница восточного падишаха. Если закрыть глаза на природные неровности, то здесь очень похоже на дворцовую залу. Большую. Очень большую залу. Пожалуй, в этой пещере можно даже несколько крестьянских домишек разместить – и еще место останется. А если пол подравнять слегка, ковровую дорожку раскатать и вон там, на противоположном конце пещеры поставить трон какого-нибудь сказочного короля – то можно устраивать императорские приемы для генерального штаба со всей свитой.

Михайла довольно улыбнулся.

— Я и сам удивился. Даже жалко будет такую красоту портить шахтными работами.

— А кто делал? Ты?

— Не поверишь. Береза. Давай, братец, не тушуйся, расскажи в подробностях! — Михайла слегка подтолкнул в плечо стоящего рядом воронежского крестьянина. Точнее, уже охотника.

— Да что тут рассказывать! — зарделся тот. — Ну да, необычно слегка. Но тут, знаете ли, вообще обычного мало. За эти три дня столько всякой небывальщины повидал! Одной больше, одной меньше…