Иван Ланков - Охотники за туманом

Поход на ту сторону стал тяжелым испытанием для коней. Колеса телеги как ножом резали слабый дерн и оставляли за собой глубокую продавленную в слякоти колею. Ноги битюга Василия были заляпаны грязью выше коленей, телега вся облеплена тяжелыми комьями, а ему все нипочем, прет себе и прет. Хотя груза везет не так уж и много – пара охотников, дрова, бочонок с питьевой водой, котелки с кашей, сено, овес для коней и оружие.

Вот еще след неорганизованности. Собирали вещи в телегу всем коллективом, устроив целый мозговой штурм на тему что надо с собой взять. Так быть не должно. К следующему разу следует приготовить стандартный набор припасов и хранить в лагере в качестве неприкосновенного запаса. Как раз на случай внезапных вылазок. И устроить такие склады нужно и в гроте, и в будущем поселке у реки, и в форте на юге.

Из пробитого в тумане коридора в спину отряду дул теплый ветер. Снег таял и превращался в ручьи, весело журчащие между льдин и грязных сугробов, которые быстро оседали от внезапно наступившей весны. Ехали медленно, опасаясь что конь может поскользнуться на льду, что коварно прятался под грязной водой.

Николай достал планшетку и сделал несколько пометок.

— Что-то придумал, Коленька? — рассеянно спросил едущий рядом боярин.

— Подковы, Андрей Тимофеевич. Пока ходили по траве да мягкому грунту, о подковах можно было не особо задумываться. Но у нас уже появляется накатанная плотная дорога на Михайлову гору. Да и здесь вот на льду тоже. Если срочно не решим что-то с подковами – угробим ноги коням. Или придется ходить пешком, а коней в поводу водить.

Боярин, против обыкновения, не стал улыбаться. Просто кивнул, продолжая цепким взглядом осматривать горизонт.

— Подковы, верно. Еще зимняя одежда, топливо на зиму, сапоги, ботинки. Если снега будет много – нужны будут зимние сапоги. Есть такие – войлочные, мягкие. Говорят, сильно выручают в снегах.

— Валенки, что ли? Да, полезная штука.

— О, ты про них знаешь? Насколько я знаю, это очень дорогая обувь, не всякому по карману. Да и вряд ли они вам были нужны там, где ты жил!

Николай усмехнулся:

— Почему-то все, кто там не был так считают. Мол, раз у вас пустыня и нестерпимая жара летом – значит теплой одежды вам не надо. А зимы там, знаете ли, очень суровые. Снежные бураны и ветер в степи куда как неприятнее, чем в лесах. В обычных сапогах враз замерзнешь. Войлок и подбитая хлопковой ватой одежда – вот спасение и от жары, и от холода. А вот войлок местные там вручную валяют. Получается долго и дорого, — Николай сделал еще одну запись в планшетке. — Толковый мастеровой нам как воздух нужен, Андрей Тимофеевич.

Боярин рассеянно кивнул, думая о чем-то своем.

— Мастеровой. Инструменты. Материалы. Что там у тебя еще? Склады снаряжения для уходящих в поход групп. Птицы. Звери. Мошки, жучки да червячки. Разные травы и культуры для севооборота. Я вот что думаю, Коленька. А правильно ли мы делаем, что пытаемся объясть необъятное?

— Ну ведь люди не на пустое место должны приходить.

— Верно. Не на пустое. Это если ты жить собрался. Строить. Колонизировать. Выделывать различные изделия и приспособления. Так вот я снова тебя спрашиваю – правильно ли это? Что думаешь, мой первый помощник?

Николай развел руками.

— А как иначе-то, Андрей Тимофеевич? Я уже по-всякому думал. Все одно без мастерового никак. Нас вместе с картонками уже, почитай, четыре десятка жителей. В деревнях на такую ораву без кузнеца и не обойтись. А у нас, чай, замыслы покрупнее деревни будут.

— Послушался моего совета? Будешь теперь по десять раз напоминать про одно и то же, пока не добьешься своего? А я ж тебя не о том спрашивал. Ладно уж. Будет тебе мастеровой, Коленька. Вот вернемся – сразу и займусь.

Некоторое время ехали молча. Боярин все так же отсутствующим взглядом водил по сторонам, иногда что-то шептал про себя и досадливо цыкал зубом.

Разговор не клеился. Обычно словоохотливый боярин сегодня был сам не свой. Просто чтобы не молчать, Николай снова завел разговор про мастерового.

— А я думал – вы вчера этим озаботились. Ну, с тем, белым кристаллом из Березового грота.

Андрей Тимофеевич встряхнулся, пристально посмотрел на Николая и слегка улыбнулся. Будто из вежливости.

— Березовый грот, говоришь? Ишь ты! Как вы, братцы, лихо начали всему вокруг имена давать. Михайлова гора, речка Пахомовка, Березовый грот… Прям эпоха Великих Географических открытий! А заставу-то южную – назвали уже как? Или еще нет?

Николай пожал плечами.

— Между собой мы ее называем Змеиный форт.

— Вот как? — удивленно вскинул брови боярин. — Объясни-ка!

— Там за старшего у картонок – стрелец по имени Уж. Просто Ужовая застава – не звучит как-то. А вот Змеиный форт – в самый раз.

Улыбка погасла на лице боярина, будто ветер спичку задул. Сказал с досадой:

— Картонка с именем… Что-то вы, братцы, слишком сильно к ним привязываетесь. А ведь они же и не живые вовсе. Они сотворены как инструмент, а не как люди. А ты к ним… ну ровно старая дева-пустоцветка, которая с кошками возится на старости лет. В итоге картонки и вовсе работать бросят, а ты будешь вошкаться, волосы им расчесывать да бантики в косички заплетать. Так, получается?

Николаю резануло по сердцу. Ответил глухо:

— Ну, положим, про пустоцвет-то вы больно круто забираете, боярин!

А тот продолжал зло бросать слова:

— А еще вот что подумай. Ну-ка этот твой Уж переродится в одушевленного с другим именем и внешностью? Если призовем героя, а он вот так воплотиться решит? Считай, ты с ним возишься, возишься, а он потом бац – и пропадет. А завместо него – одушевленный проявится. Или вон Пахом этот твой… Ишь что удумал! Картонке имя дать решил да своею жизненною силой с ней поделиться! Разве ж так можно, скажи-ка мне?

Николай слегка прищурил глаза. Челюсти будто судорогой свело.

— Так, значит, поэтому вы его перебросили на Змеиный форт? Подальше от Матрены? — вроде пытался сказать ровно, а вышло – будто процедил.

— Да, поэтому! — гневно полыхнул глазами боярин. — Я не желаю, знаешь ли! Есть четко поставленные задания, регламент работ, есть игра, которую я намерен выиграть! А эти ваши шуры-муры – они только во вред всему. Понятно ли? Сегодня имена дают, а завтра глядишь – и вовсе из-под контроля выйдут и начнут своей жизнью жить. Нечего! Вам тут мастеровых, имена, узорчики, цветочки, а враг в это время…

— А что враг?

Андрей Тимофеевич махнул рукой, оборвав Николая на полуслове.

— Такова моя воля. Говорить на эту тему я более не желаю!

И подал коня вперед, давая понять, что разговор окончен.

Целый день они брели вот так, по беспролазной грязи, каждый час делая короткие остановки, чтобы дать отдых лошадям. Местность по-прежнему была однообразной – грязь и лужи насколько хватает глаз. И ничего другого вокруг, взгляду не за что зацепиться. Ни холмика, ни деревца. Разве что далеко впереди в небе кружил сокол, временами возвращаясь к боярину и снова улетая вперед.