Владимир Панин - Сталинградская метель [litres]

Так, сдвигая с места левый фланг группы армий «А», Манштейн соглашался на то, чтобы правый фланг группировки по-прежнему упирался в Кавказские горы и создавал иллюзию того, что еще не все потерянно для престижа германского оружия и сохранения лица фюрера перед немецким народом.

Будучи до мозга костей прагматиком, Манштейн прекрасно понимал всю эфемерность подобных надежды. Будь его воля, он давно бы отдал приказ войскам группы армий «А» отойти к излучине Дона. Однако в сложившемся положении для него было важно заставить Гитлера сказать «А», точно зная, что потом он будет вынужден сказать и «Б».

Как только согласие Главнокомандующего ОКХ было получено, Манштейн тотчас отдал приказ генералу Макензену об отступлении.

Хорошо зная, на что способен командующий 1-й танковой армией, фельдмаршал не стал связывать ему руки в выполнении приказа, ограничив генерала только одними сроками.

Следует отдать должное, что Эберхард фон Макензен отлично справился со столь трудным и сложным делом, как отступление. Сумев оставить противника в полном неведении о своих намерениях, он в кратчайшие сроки перебросил главные силы армии на рубеж промежуточного сосредоточения.

Когда русские обнаружили, что перед ними нет противника, и бросились в погоню, они столкнулись с примером образцового отступления. Не было огромных колонн, утративших управление и в панике бегущих через заснеженные степи к спасительному Ростову. Немцы отходили по частям, от одного рубежа к другому, и всякий раз, когда советский авангард пытался ударить по немецкому арьергарду, он натыкался на сильное и грамотное организованное сопротивление.

Получив себе в подмогу танки и зенитные орудия, соединение майора Краниха удачно противодействовало многочисленным попыткам противника уничтожить их. При этом главную скрипку играли именно зенитные орудия, с блеском отражавшие удары как советских танков, так и самолетов.

Понеся минимальные потери, майор самым последним из немцев привел свое подразделение к промежуточному рубежу, за что получил от Макензена Железный крест I степени.

Удача сопутствовала немцам и в излучине Дона. Оттеснив Манштейна от Сталинграда, 2-я гвардейская армия генерала Малиновского не могла прорваться к Ростову и захлопнуть новую ловушку для кавказской группировки вермахта. Остатки 4-й танковой армии генерала Гота гнулись и трещали под натиском танков генерала Ротмистрова, но упорно держали занимаемые позиции.

Худо-бедно сдерживала натиск войск Ватутина и вновь созданная группировка под командованием генерала Фреттер-Пико. Умело маневрируя своими скудными силами, она создавала у противника иллюзию крепкого фронта там, где имелись лишь только отчаянно дерущиеся немецкие заслоны и откровенно провальные румынские дыры.

В сложившейся обстановке окруженная под Сталинградом 6-я армия Паулюса своим отчаянным сопротивлением, погибая под ударами войск генерала Рокоссовского, спасала жизни тех, кто стремительно шел на север от предгорий Кавказа. И весть о падении крепости Сталинград поставила под угрозу все стратегические планы Манштейна, так как у противника высвобождалось сразу несколько армий. Да, они были потрепаны боями с армией Паулюса, но, сведенные в один кулак, представляли серьезную угрозу немцам, из последних сил державшим открытой «ростовскую форточку».

Для выхода к Батайску соединениям 1-й танковой армии было необходимо минимум десять дней, которые советское командование не собиралось им дарить. Начиналась отчаянная гонка, в которой преимущество было на стороне Красной Армии, но им ещё нужно было суметь воспользоваться.

Ключ к успеху находился в руках 2-й гвардейской армии, а точнее, 3-го гвардейского корпуса генерал-майора Ротмистрова. За успешный рейд к низовьям Дона он получил орден Суворова 2-й степени, но потом удача резко отвернулась от этого генерала. Захватив с ходу станицу Багаевская, он никак не мог форсировать Дон, несмотря на численное превосходство над противостоявшим ему противником.

Упорные лобовые атаки немецких позиций привели к тому, что к середине января корпус потерял большую часть своих танков и встал на правом берегу Дона. Подсчитав понесенные потери, генерал Ротмистров честно доложил Малиновскому, что оставшимися силами не может продолжить наступление. После чего Павел Алексеевич занялся восстановлением подбитых танков. Как крепкий хозяйственник, он всегда имел в своем корпусе специальную восстановительную бригаду.

За успешную оборону переправы через Дон капитану Йозефу Райхльгаузу Манштейн вытребовал у Гитлера Рыцарский крест, но угроза падения Ростова до подхода частей 1-й танковой армии продолжала сохраняться. Потерпев неудачу в одном месте, советские войска двинулись в обход и захватили переправу через реку Маныч. После чего намеривались ударить по Батайску и перерезать сообщение между армией Гота и генерала Макензена.

Стремясь спасти положение, Манштейн в который раз стал отчаянно перетряхивать свои порядком оскудевшие резервы, чтобы предотвратить прорыв противника к Батайску со стороны станицы Манычская.

Поручить столь важное дело он решил командующему танковым корпусом генерал-лейтенанту Бальку. Одновременно с этим в ставку фюрера полетела телеграмма с требованием прислать подкрепление.

«Положение на южном участке Восточного фронта можно честно назвать критическим. 4-я танковая армия Гота из последних сил сдерживает непрерывные атаки противника, которые продолжают нарастать с каждым днем. Если незамедлительно не будут присланы дополнительные силы, в сложившейся обстановке я не ручаюсь за то, что 1-я танковая армия генерала Макензена не будет отрезана противником в русских степях», – гласила телеграмма, но она не произвела должного действия. Фюрер ограничился привычными призывами к стойкости, запретом оставлять населенные пункты без его приказа и туманными заверениями в скорой помощи.

Ответ Гитлера вызвал бурю негодования со стороны Манштейна, и если бы не его начальник штаба, фельдмаршал незамедлительно подал бы в отставку. Тот буквально умолил Манштейна не бросать верящих ему солдат в столь критическом положении.

Нервов, переживаний и негодований со стороны командующего группой армий «Дон» наверняка было бы куда больше, если бы он узнал, что о содержании его телеграммы и ответе фюрера знают в Москве. Так случилось, что один из телефонистов, отвечавший за связь ставки фюрера со штабом Манштейна, работал на советскую разведку. По счастливому стечению обстоятельств, добытая им информация через сутки оказалась в Москве и была доложена Сталину.

Сообщение от «Вертера» как нельзя лучше дополняло и подтверждало ту концепцию, на которой настаивал вождь, общаясь с начальником Генерального штаба Василевским. Получив после капитуляции Паулюса звание маршала Советского Союза, он по-прежнему находился на Нижнем Дону, выполняя директиву Ставки о переходе «Малого Сатурна» в «Большой Сатурн».