Владимир Панин - Сталинградская метель [litres]

Оценивая сложившуюся обстановку, Сталин считал, что Ростов надо брать не лобовым ударом, как это виделось Василевскому и Малиновскому, а обходом с юга через Батайск, с выходом на Азов.

– Противник упорно держится за Ростов, так и пусть держится. Захватив Батайск, мы не только обесценим стратегическую значимость для немцев Ростова, но и создадим на пути отступления их кавказской группировки прочную пробку, которая отрежет от основных сил противника двадцать четыре полноценные дивизии и позволит сохранить нам свои силы, которые очень понадобятся для освобождения Донбасса. Для освобождения восточных областей Украины с возможным выходом к берегам Днепра.

– Полностью согласен с вами, товарищ Сталин. Для взятия Батайска, думаю, следует задействовать 3-ю гвардейскую армию. Она хорошо показала себя под Сталинградом и, судя по докладу Лелюшенко, не истратила свой ударный потенциал, – предложил Василевский, но вождь эту идею не поддержал.

– Мы с товарищем Антоновым считаем, что войска Лелюшенко следует незамедлительно вернуть товарищу Ватутину и использовать их в полосе действий Юго-Западного фронта. Неудобно не держать данного ему слова, – усмехнулся Сталин.

– Они будут тут очень кстати, чтобы вместе с войсками Воронежского фронта, начавшими операцию «Звезда», полностью изгнать немецко-фашистские полчища с берегов Дона. А в помощь Южному фронту мы решили направить соединения 64-й и 65-й армий. По мнению товарища Рокоссовского, это наиболее боеспособные соединения, не требующие большого пополнения.

– Понятно, товарищ Сталин, будем ждать их прибытия. Как товарищ Антонов, справляется? Есть замечания? – поинтересовался Василевский, лично рекомендовавший генерала Антонова на пост начальника оперативного отдела.

– Он старается, – кратко ответил вождь. После длительной чехарды с назначением на столь важный пост Генерального штаба нового лица Сталин проявлял сдержанность и не торопился раздавать комплименты.

Тема положения на Нижнем Дону обсуждалась Верховным и на встрече с генералом Рокоссовским и сопровождавшими его Вороновым и Мехлисом. Все трое были приглашены Сталиным в Кремль, и для всех них она запомнилась на всю жизнь.

В первую очередь тем, что, едва Рокоссовский со своими спутниками переступил порог сталинского кабинета и начал ему рапортовать, вождь, не слушая его слова, подошел к нему с протянутой рукой.

– Огромное вам спасибо, Константин Константинович, – произнес Верховный и с чувством пожал ему руку.

Подобное поведение и особенно обращение потрясли не только Рокоссовского, но и Воронова с Мехлисом. Дело в том, что Сталин никогда и никого из военных, за исключением маршала Шапошникова, не называл по имени и отчеству. Только товарищ такой-то или по званию, и вдруг – Константин Константинович.

От оказанной ему вождем такой чести Рокоссовский смутился и покрылся красными пятнами.

Довольный произведенным эффектом, вождь дружеским жестом пригласил военных сесть за стол заседаний, а сам встал рядом с ними.

– Почему непорядок? – Сталин требовательно ткнул пальцем в петлицы Рокоссовского, где красовались пять звезд генерала армии. Это высокое звание было присвоено полководцу всего день назад, и, летя в Москву, он добавил новую звезду в старые петлицы.

Видя, что Рокоссовский не понимает вопроса, вождь любезно пояснил:

– У нас в Москве уже носят погоны.

Новую форму Рокоссовский и его товарищи уже видели, когда, сойдя с трапа самолета, садились в ожидающую их машину. Новенькие, сияющие золотом погоны эффектно бросались в глаза, вызывая радость и уважение к их носителю.

– Виноват, товарищ Сталин, не успел сменить за время боев, – смущенно ответил Рокоссовский. – Исправимся.

– Вот так всегда. На фронте не успевают, а в тылу уже переоделись, – с некоторым недовольством хмыкнул вождь и продолжил беседу: – Ещё раз поздравляю вас с новым званием и орденом Ленина, товарищ Рокоссовский. Вы полностью заслужили столь высокую награду Родины. Не каждый день к нам в плен попадают немецкие фельдмаршалы. Спасибо, – вождь повернул голову в сторону начальника Главного управления артиллерии. – Товарищ Рокоссовский много раз хвалил действия ваших артиллеристов по уничтожению вражеских войск, окруженных под Сталинградом, товарищ Воронов. По его мнению, они оказали самую существенную помощь пехоте по взлому немецкой обороны, приведшему к полному и окончательному разгрому противника. Ставка считает, что товарищ Воронов засиделся в маршалах артиллерии. Пора переходить ему в главные маршалы.

– Служу Советскому Союзу, товарищ Сталин, – Воронов поднялся со стула и вытянулся, насколько ему позволяла его фигура, но вождь взмахом руки усадил его обратно.

– А вот что с вами делать, товарищ Мехлис, Ставка, честно говоря, не знает. Нет в Красной Армии маршальских званий для комиссаров, – лукавые искры блеснули в глазах Верховного, – или в порядке исключения стоит ввести, как вы считаете?

Согласно недавно принятому решению Ставки, институт комиссаров заменялся политработниками, а вместе с этим упразднялись и все их специальные звания.

– В этом нет никакой необходимости, товарищ Сталин, – решительно заявил Мехлис. – Для коммуниста-политработника главное не его звание, а его дела. Поэтому прошу вас не делать для меня никаких исключений и при переаттестации прошу присвоить звание генерал-полковника.

– Генерала армии, – поправил Мехлиса Сталин. – Армейский комиссар 1-го ранга – это генерал армии.

– Чтобы было куда расти, товарищ Сталин, – твердо стоял на своем заместитель наркома обороны.

– Хорошо, – сдержанно обронил вождь, – Ставка подумает над вашими словами.

– Хочу обсудить ещё один важный, на мой взгляд, вопрос. Многие из наших солдат имеют Георгиевские кресты, которые они получили, защищая нашу землю от врага. За время, проведенное на фронтах, мне не раз приходилось слышать от них просьбы разрешить свободное ношение этих наград. По-моему, настало время обсудить этот вопрос, товарищ Сталин.

– Ну, если сам товарищ Мехлис поднимает этот вопрос, то, значит, действительно настало время. У Государственного Комитета Обороны есть свои наметки относительно Георгиевских крестов, – неторопливо произнес Верховный. – Думаю, что на одном из его заседаний мы пригласим вас, товарищ Мехлис, и обсудим поднятый вами вопрос.

– Спасибо, товарищ Сталин.

– Ну, раз со званиями и наградами разобрались, хотелось бы вернуться к положению на фронте. Товарищ Рокоссовский, вы говорили нам, что можно без долгой раскачки передать из состава Донского фронта Южному фронту две армии, 64-ю и 65-ю. Как вы считаете, нельзя ли к ним присоединить ещё и 66-ю, товарища Жадова? Не секрет, что у товарища Еременко дела с взятием Ростова, скажем так, пробуксовывают. 2-я гвардейская подошла к переправам через Дон, но никак не может поставить финальную точку в этом деле, – Сталин сокрушенно вздохнул. – Мы очень надеемся, что товарищи Шумилов и Батов смогут ему помочь в этом вопросе, но было бы спокойнее, если к ним подключится и товарищ Жадов. Боевые генералы, прошедшие школу Сталинграда, для нас на вес золота.