Астралия Дик - Правда

Произошел бы подобный разговор чуть раньше, до того, как журналист достиг следующего уровня развития души, определенно он бы начал отпираться и спорить о том, что незачем кланяться незнакомому богу. Но теперь же внутреннее чутье подсказывало ему, что доверие превыше всего. Потому нужно отказаться от прошлой жизни, относящихся к ней знаний и идеалов, и представить, будто ты плывешь по течению.

Благодаря этому чутью, журналист не ощущал себя одиноко, несмотря на то, что здесь никто не был ему знаком, словно сейчас вернулся в истинном виде его древний дух-покровитель, которого он всегда представлял, как полагалось, человекоподобным ангелом-хранителем с крыльями.

Чутье также подсказывало журналисту, что это место помогает ему, и все происходит здесь с определенной для него целью.

И естественно преклонение колена не будет являться богохульством и предательством другого бога, ведь бог, живущий в окаменевшем дереве, может оказаться тем же самым богом, что воплотится в любой другой элемент окружающей среды.

Последовав за чутьем и начав видеть бога во всем, журналист удовлетворил просьбу человека об уважении камня.

– Ты легко признал мою правоту и легко отрекся от своих устоев, – удивленно заметил человек. – Каковой после этого стала твоя жизнь?

– Я ощутил, что мне никогда не было так легко жить, как сейчас, – одухотворенно ответил ему журналист. – Разве ты можешь быть неправ в проявлении своей воли? Разве я могу усомниться в несовершенстве твоих мыслей? Каждое твое желание порождено первопричиной, которая также породила все в этом мире. Твой бог, как и бог любого другого человека, есть не что иное, как объект любви. Ему ты приписываешь самые лучшие свойства, в то время как остальных богов ругаешь и не принимаешь. Это дает мне понять, что когда-то ты потерял возможность любить мир целиком, потому теперь выделил из него лишь часть. И потому, как человек, некогда разлюбивший что-то, нашел множество причин, чтобы оправдать свой выбор, сделав прошлый объект своей любви объектом ненависти и врагом. Но у меня к тебе нет неприязни, есть лишь любовь, потому я могу принять все, что для тебя важно, не потеряв при этом того, что важно для меня.

После сказанного что-то словно надломилось у журналиста в голове. Снова он изрек какую-то мысль прежде, чем обдумал ее, и она с невероятной точностью описала его ощущение. Во-первых, он осознал, что это не соотносится с привычными для него религиозными представлениями. Во-вторых, он почти дошел до понимания, как формировались пантеоны богов, и любовь явилась для него в этом главной точкой опоры.

Журналист еще какое-то время находился в отрешенном состоянии, а человек, проникшийся столь откровенным его признанием, доверительно сказал:

– Каждый из нас становится деревом в следующей жизни, мы чтим этот переход, так же как и своих предков. Ты уже встретился с поколением наших отцов и матерей на улицах. Теперь ты знаешь, что мы – деревянные люди. Однако то, что ты увидел здесь, не сможет разрушить привычную для тебя картину мира, когда ты вернешься назад? Ведь для тебя мы представляем потерянную цивилизацию, существовавшую еще до каменного века, но не описанную ни в одном источнике информации.

Журналист не стал тратить много времени на ответ, все было для него очевидно:

– В том мире, откуда я пришел, люди верят, что когда-то они получили все свои знания и навыки от инопланетян, но никогда не задумываются, как те достигли своего развития, и откуда взялись изначальные знания.

В мире, откуда я пришел, мы зависим от информации и теряемся, когда нам ее недостает, однако, совершенно не умеем добывать ее сами. Предками людей, исходя из возраста нашего человечества, уже являются звезды, но мы давно разучились читать их знаки, так же как не понимаем язык камней и деревьев. Мы не знаем даже происхождения слов того языка, на котором говорим сами, не знаем, что происходило в нашем мире двести лет назад, и не знаем, насколько достоверны известные для нас события. Мы попали в ловушку незнания, авидьи всем миром.

Люди стали настроены против людей, ложь встала во главе всего. Я могу только догадываться о том, насколько же полон мир вокруг нас и сколько пустот нашей истории мы еще не заполнили. Потому я привык сам доходить до истины, зная, что никому другому это не нужно.

Моя картина мира всегда состоит из неожиданных открытий и готова к расширению границ. Будь ты деревом, камнем или инопланетянином, я приму тебя, ведь теперь я знаю, что все мы едины. Тем более ваш мир явился для меня тем эталоном, на который можно равняться. Он чист и понятен, наверное, потому, что вы всегда находитесь в согласии с ним, равно как и друг с другом.

После того, как журналист произнес это, он вновь вернулся в домашнюю обстановку теплой избы. Морена подозвала его к себе и сказала:

– Посмотри же, куда ты попал теперь. Ты достиг рая.

Морена широко развела руки, и перед ними возникла лужайка. Залитая светом и разукрашенная разными цветами, она перетекала в чудесный сад.

– Это случилось со мной так быстро? – восхищаясь красотами этого места и недоумевая, спросил журналист.

– Не удивляйся, ведь я искала тебя именно для этого, – успокоила его Морена. – Все, что происходило после встречи со мной до этого момента – лишь небольшая проверка твоей готовности принять мой дар. Смотри же вокруг, здесь ты сможешь остаться навсегда. То, что было не доступно людям в обычной жизни, открылось тебе.

Журналист ходил посреди огромного сада, где росли чудесные деревья и цветы. Животные бесстрашно приближались к нему, птицы радостно пели. Свет был ярким, но совсем не слепил. Вскоре журналист зашел в лесную чащу, он уходил все дальше вглубь нее, а через массивные кроны деревьев свет проникал так же сильно и равномерно, что и на открытом пространстве. Казалось, источник света здесь находится не сверху, где обычно располагается солнце, а встроен в само это место.

– Обрати внимание на основное свойство рая: здесь есть все, что тебе нужно, и его предоставляется в изобилии, – сказала Морена, шедшая все это время позади журналиста.

И действительно, все, чего он ни желал, сразу являлось перед ним, и количество его казалось бесконечным.

Долгое время уже пребывал журналист в раю и начал ощущать пресыщение его благами. Поначалу он не решался сказать об этом Морене, но позже ощущение стало невыносимо тяготить его.

Морена сама почувствовала, что что-то не так, и однажды спросила:

– Почему ты не радуешься этому месту, как прежде, ведь оно есть конечная цель жизни каждого человека?

Журналист, не видящий смысла скрывать то, что у него на душе, ответил: