Лавина Кёрки - Кинжал призрака

Услышав это, Антрес невольно поднял брови в знак удивления и посхищения. Мастер всегда крайне щепетильно относился к изготовлению шедевра. Видимо, те близнецы действительно заслужили особый подарок.

– Мне бы хотелось познакомиться с ними, – сказал Антрес. – По твоим словам, они должны быть хорошими людьми.

– К сожалению, это невозможно. Я не чувствую их в этом мире, а значит их нет в живых, – опять в голосе Мастера промелькнул невероятных холод.

Заметив это, Антрес нахмурился. Alius умеют ограждать себя от неприятных чувств. Антрес когда-то тоже так делал. Но после болезненой неудачи, связанной с прошлым перерождением Мастера, Призрак понял, насколько важно уметь сохранять в себе чувства и эмоции. Это помогает оставаться человеком, оставаться тем, кто умеет находить причины и силы жить дальше. И вот теперь Антрес видел, как самый мудрый и, наверное, самый старый из всех, кого он встречал, поддается этому пороку. Тем не менее, Антрес надеялся, что это еще отголоски прошлого перерождения и вскоре его старый друг придет в норму.

– Что ж прошлое есть прошлое, а мы сейчас с тобой здесь и сейчас в очередной интересной эпохе, – с нарочитой живостью сказал Мастер. – Мне предстоит много работы. И я хочу, чтобы ты был рядом. Я помню, во время нашей прошлой встречи я повел себя крайне грубо. Прости меня за это.

– Я давно простил, – отозвался Антрес, который до сих пор в глубине души ненавидел Китай. – И я рад, что ты зовешь меня с собой. Я по тебе соскучился.

На лице Мастера возникла улыбка, которая Антесу показалась немного снисходительной.

– Я все понимаю. Но не боись, думаю, за этот раз я успею тебе поднадоесть, – шутканул Мастер. – Сначала мы разберемся со всеми делами здесь. Знаю, русские не всегда приятный народ, но зато они умеют веселиться. Так что, мой бургундский друг, можешь продолжать наслаждаться здешним двором. Не беспокойся, здесь мы надолго не задержимся. Как только я закончу со всеми местными делами, мы проедемся по Европе, а может быть и в Новый Свет заглянем. Я обещаю тебе, тебя ждет крайне интересное путешествие.

Мастер не обманул Антреса. Они прожили две зимы в продуваемом балтийскими ветрами Петербурге, а потом отправились в долгую дорогу. В некоторых местах они проводили лишь пару дней, в других задерживались на несколько лет. Наблюдая за Мастером, Антрес заметил, как жадно тот впитывал в себя новые впечатления и новые знания. Он с восторгом отнесся ко всем открытиям человечества. Мастер даже настоял на возвращении в Россию, когда узнал, что там сейчас проживает один из величайших умов современности – Михаил Ломоносов. Ему нравилось общаться с носителями новых знаний и не всегда подвержденных теорий. Порой Антресу казалось, будто он путешествует в компании безумного гения, чье внимание постоянно переключается с одной интересной вещи на другую.

Но несмотря на безумную жажду познания, Мастер много времени проводил за работой. Иногда он мастерил какие-то вещички в пути, но чаще всего ему требовалось просторное, светлое помещение, где он мог остаться один и спокойно творить. Однажды, когда они ехали в сорону Плимута, чтобы сесть на корабль, отправляющийся в Новый Свет, Мастер заметил небольшую деревенскую кузню, чем-то похожую на ту, где он впервые встретил Антреса. Ему страстно захотелось остановиться и поработать в ней. Призраку пришлось выложить не мало монет, чтобы кузнец на время оставил свою маленькую мастерскую.

Антрес следовал за Мастером с покорностью преданного пса.

Он понимал, почему его друга так тянет на странствия. Когда ты не можешь найти свое место, нет ничего лучше дороги. Когда ты не понимаешь, кто ты, только дорога поможет познать себя. Но к дороге привыкаешь. Каким бы голодным и уставшим бы ты не был, ты продолжаешь идти, не важно куда, не важно зачем, лишь бы не оставаться на одном месте.

Антрес когда-то тоже был странником, но Витта показала ему, насколько важно иметь дом. Да, им приходилось часто переезжать из города в город, из страны в страну, но каждый раз они возвращались в их дом в Венеции. Даже после смерти Виттории Антрес продолжал заботиться о доме. Для него это было самое родное место во всем мире. Только там ему казалось, будто Витта по-прежнему жива.

Призрак настоял на их путешествии в Венецию. Он хотел показать своему другу, как хорошо, когда есть место, куда стоит возвращаться.

Мастер с большим энтузиазмом воспринял предложение отправиться в Венецию, только вот Антресу показалось, что его другу больше интересен сам город, построенный на воде, нежели дом, который Призрак считал своим.

Осень в Венеции далеко не самое приятное время года. Пронизывающие до костей холодные морские ветра, дожди, усиливающие и так царяющую в городе влажность и тяжелое, свинцовое небо над головой. Тем не менее, непогода, вопреки планам Антреса, не мешала Мастеру любоваться городом. Пока они плыли на гондоле, Мастер, кутаясь обитый мехом плащ, разглядывал фасады зданий, что стояли вдоль Гранд Канала.

Гондола свернула в один из небольших притоков, который обрамляли уже не столь роскошные дома. Как только Антрес увидел небольшой горбатый мостик, украшенный причудливой ковкой, рядом с которым находился их с Витторией дом, его сердце бешенно забилось. Он так давно здесь не был.

Расплатившись с гондольером, Антрес отворил дверь и, оказавшись внутри, почувствовал себя спокойным и умиротворенным. И почему-то в тот момент Призарку вдруг стало все равно, что подумает Мастер о его доме, ведь это его личное убежище, которое, по сути, должен любить только он один.

Мастер остановился посреди гостиной и огляделся по сторонам. Интерьер дома современнику показался бы по-старомодному роскошным, но уютным. Массивные стулья из черного индийского дерева были покрыты шкурами львов. Пол и стены украшали уже начинающие темнеть от времени пестрые иранские ковры и гобелены, в которых поблесиквали серебряные и золотые нити. На их фоне свежо смотрелись живые цветы, стоявшие в пузатый китайский вазах, на полупрозрачных стенках которых танцевали свой брачный танец журавли и расцветали пионы. В золотых и серебряных подсвечниках стояли не заженные пока еще свечи.

Несмотря на обилие откровенно дорогих вещей, внимание Мастера все же привлекло кое-что очень простое. На стене, свободной от ковров сиротливо висел небольшой портрет. Картина была без рамы и потому смотрелась, как случайная гостья в этом храме роскоши. Тем не менее, портрет какой-то с магической силой приковывал к себе внимание. Подойдя поближе, Мастер понял, что на нем изображена бывшая хозяйка этого дома. Ее легко было узнать по длинным золотым волосам, которые были переданы художником с удивительной тщательностью и реалистичностью. Мастер не сразу заметил среди нарисованных кудрей почти сливающуюся с ними ленту, которую полтысячетия назад он сделал для Виттории. Виттория была нарисована с удивительной простотой, но все же в точности портрета чувствовалась рука умелого живописца и, главное, его не передаваемый стиль. Чем больше Мастер вглядывался в портрет Виттории, тем ближе он находился к догадке, чьей же кисти придажлежит этот шедевр.