Людмила Перцевая - Чёрный конгресс [litres самиздат]

– А что тут плохого? – нахмурился Президент. – Управляемость и предсказуемость сразу повысились бы на порядок. Китай ведь пошел на это!

– И всему миру показал, как скукожилась инициатива, пропал кураж, ходят люди, как…подневольные роботы. У них ведь в старом Китае сразу все экономические показатели припосели, весь кураж переехал в Африку!

– Знаю, знаю, не подначивай, – Президент отошел к своему столу, нажал кнопку, вызвал тележку Алису, предложил и Васе кофе со слоеными пирожками. Помолчали, потом Президент неожиданно прыснул и с затаенным смешком поделился со своим доверенным советником:

– Знаешь, как я накал страстей по этому вопросу в Совбезе снял? Я с их доводами вроде как бы согласился и заявил, что начнем с ближайшего властного окружения – администрации Президента и аппарата правительства. Прямо на будущей неделе. Догадываешься, что произошло?

Василий, подыгрывая, покрутил головой, мол, откуда мне знать?

– Да самые ретивые сторонники сразу осеклись, силовик мой ведущий промямлил, что столь поспешно такие важные решения не стоит принимать. Зачем, мол, зрелых и ответственных людей подвергать такому унижению, проект ведь предусматривал операцию на новорожденных, а не на их родителях. Вопрос будущего! Я послушно откатил назад.

Оба посмеялись, еще поговорили о пустяках. Как бы между прочим, президент спросил советника, как он относится к слухам о глубоководной цивилизации?

Василий смущенно и озадаченно взъерошил свою пышную с проседью шапку волос, и Президент моментально просек: так не слухи! Есть!

– Вот это фантастика! А чего же мы с тобой о всякой чепухе говорим, а о главном – ни слова?

– И есть, и как бы нет, – очень дипломатично и, заметно снизив голос, произнес Василий. – Я думаю, тему до поры вообще надо засекретить, может быть даже – высмеять, чтобы публику в эту сторону не сориентировать до срока, не провоцировать энтузиастов. Очень опасно.

– Да ладно! – выкатил глаза Президент. – А то у нас глубоководного оружия мало!

– Вот этого и надо опасаться больше всего, – уцепился за неосторожный возглас собеседника Василий. – Угрозы с той стороны ещё и нет никакой, а у землян первое движение – пощекотать копьем, попробовать на прочность.

– У землян! А ты себя к кому причисляешь? Ладно, не ершись, я тебя очень хорошо понял. Только ты все же держи меня в курсе, ведь знаешь, насколько я тебе доверяю. Эх, вижу я, что рано разведку списывать, надо прощупать и по другим континентам, что им известно про глубинную угрозу… Шучу, шучу, нет угрозы, одни друзья кругом! Вот как чувствовал, что ты не зря отсутствовал. Лети, Василек, свободен, ты – всегда в свободном полете, но надолго не пропадай, скучать буду.

Шанхай, Пекин, Ханчжоу и другие мегаполисы старого Китая стремительно росли ввысь и, насколько это позволяло пространство, вширь; громоздились трехэтажные дороги и развязки, множились лабиринты подземных коммуникаций. Казалось, этому не будет конца, пока небоскребы не упрутся в небесную твердь! И вдруг всё покатилось в обратную сторону, поредели потоки машин, остановилось строительство, а самое главное – неуловимо изменился характер обычно целеустремленных и неудержимых людских течений. Уже с утра люди вроде и шагали по своим конторам и цехам, но вальяжно, с разговорами, останавливаясь группами и забалтываясь по самым ничтожным поводам. Стало больше зевак, тех, кто засиживался за утренним чаем в кафе.

Бингвен, знавший этих людей чуть больше века, конечно, отметил, когда с китайцами произошла эта разительная перемена: сразу вслед за решением Политбюро ввести в стране всеобщее чипирование. Спровоцировало такое решение и троекратное возвращение пандемии, необходимость проследить за тем, чтобы от вакцинации никто не уклонялся. А как отследишь уклонистов? Современные технологии позволяли поставить всех на контроль посредством микрочипа, маленького, всего-то с рисовое зернышко, доносчика и осведомителя.

Сказать откровенно, Бингвен просто не понимал, почему до того очень дисциплинированные китайцы, у которых служение государству с древних времен почиталось и переросло даже в религию (конфуцианство), вдруг воспротивились вполне разумной мере.

Тут надо вспомнить, что этот черный красавец двух метров роста, конечно, не был китайцем. И даже человеком в полном смысле этого слова. Он был десятой частью мощного Искусственного Интеллекта, засланного в единой обойме таких же как он биороботов для изучения и оценки развития человеческой популяции. Исследовательская акция оказалась не такой простой, как предполагалась, в год земного времени разведчики межгалактического центра не уложились. А получив дополнительное время, увязли на Земле на десятилетия!

Естественно, Бингвен считал, что в густонаселенных городах Китая наладить порядок среди социально активного, бурлящего люда без учета и контроля просто невозможно. Как и сколько они производят общественно важной продукции, сколько потребляют, когда требуется им наладка, то есть медицинское обследование и лечение, как и каким транспортом они пользуются – все следовало учитывать и соразмерять в дальнейших указаниях и действиях властей. И если раньше человеку давали паспорт, чтобы контролировать его передвижение в пространстве, права на вождение, чтобы отслеживать его умение соблюдать безопасность, потом – сертификат на наличие прививок, то с появлением новых технологий все значительно упрощалось. Вживили имплантат-микрочип и разом заменили все бумажки. А также все ключи в умных домах, все пароли и доступы.

Решение, как и положено, было одобрено съездом, опубликованы сроки и параметры, подготовлены инструменты и специалисты.

И вот тут произошло нечто необъяснимое. Китайцы рванули в эмиграцию. Они, конечно, и раньше разъезжали по всему миру в поисках комфорта, успешного бизнеса, простора для воплощения своих мечтаний. Но эта волна была особенной. Стремительно уезжали самые молодые и перспективные, под разными предлогами бежали вполне благополучные фирмачи, артисты, спортсмены.

Так страх ополовинил страну. Оставшиеся, сцепив зубы, подверглись несложной и в общем-то безболезненной операции. Какое-то время нервозность ожидания ощущалась в том, как люди общаются, работают, прислушиваются к себе. Они конфузливо отказывались от путешествий, боясь обнаружить какую-то свою… неординарность. Но лет через десять волнение улеглось. Ему на смену пришло совершенно не характерное для китайцев мироощущение: при полной подконтрольности центру управления и властям, они внутренне стали искать …зону свободы для своей личности! Нация коллективистов неуклонно превращалась в россыпь индивидуалистов самого крутого замеса.