Дмитрий Ю - Кировская весна 1931-1935

– Такой компромисс есть, – неожиданно вмешался Сивков, – в Италии я в прошлом году ходил на новейшем тяжелом крейсере «Зара». Броневой пояс в 150 мм надежно защищает от огня шестидюймовых орудий на разумных дистанциях боя, а от японских линкоров и линейных крейсеров он уйдет за счет несколько более высокой скорости. «Зара» имеет ход 32 узла, японские же линейные крейсера типа Конго имеют ход 30 узлов, а линкоры до 25 узлов. Вооружение крейсера включает восемь восьмидюймовых орудий и шестнадцать универсальных скорострельных 100-мм пушек Минизини. Тут и тральщики есть чем отогнать, и самолеты с авианосцев, и с крейсерами противника всех типов, а особенно на минно-артиллерийской позиции, получится бороться очень успешно. И, как сказал Иероним Петрович, в порту любой страны в мирное время флаг показать будет не стыдно. К тому же, у нас есть современные 180-мм пушки с рекордной дальностью 220 кабельтовых, которыми вооружен крейсер «Красный Кавказ» – это больше, чем у любого противника. Их можно поставить вместо итальянских восьмидюймовых.

– Предложение звучит разумно. Надо будет запросить стоимость чертежей и технической помощи.

– Иероним Петрович, тут не только чертежи нужны. Кроме технической помощи в проектировании и постройке, надо бы хотя бы одну энергетическую установку купить, приборы управления огнем и ряд еще вещей, которых наша промышленность не выпускает, и спаренные универсальные 100-мм пушки Минизини. Как минимум надо десять единиц на черноморские крейсера, и тогда еще для четырех новых крейсеров по восемь. Итого будет сорок два орудия, – предложил Сивков.

– Если надо – закажем, а по эсминцам что понравилось? – спросил Уборевич

– Тип «Маэстрале». Заложены в прошлом году. Скорость 38 узлов. Водоизмещение стандартное: 1615 т, полное: 2207 т. Вооружение две спаренные 120-мм пушки, два строенных 533-мм торпедных аппарата. Чертежи нам готовы продать. Но у нас эсминцы первого проекта, пожалуй, выйдут получше. Согласно проекту скоростной небронированный корабль водоизмещением 2250 тонн и полной скоростью хода не менее 40,5 узла должен нести эффективное артиллерийское вооружение (пять артиллерийских 130-мм установок главного калибра, две зенитные артиллерийские 76-мм установки дальнего действия, четыре 37-мм зенитные установки и два 12,7-мм пулемета ближнего боя), а также два четырехтрубных 533-мм торпедных аппарата, 20 глубинных бомб и 80 мин заграждения образца 1926 года. Закладываем три единицы в этом году.

– Владимир Митрофанович, а у Вас какое мнение по линкору «Фрунзе»? – спросил Уборевич.

– Я бы предложил снять все дельные вещи для модернизации остальных линкоров, а корпус разобрать на металл – предложил Орлов.

/Примечание Автора. Наша реальность. Для СССР, который располагал только тремя линкорами, отказ командования флота от ввода в строй четвертого линкора выглядит странным. По всей вероятности, к 1932 году возможность восстановить линкор «Фрунзе», в котором в результате пожара 1919 года выгорело машинное отделение, была утрачена военно-морским способом. Как известно, деятельность Балтийского флота в 20-х..30-х годах сопровождалась разными авариями и катастрофами. Вероятно, не обо всех было доложено вышестоящему командованию, и часть повреждений и иных утрат имущества действующих линкоров исправлялась путем несанкционированного изъятия однотипных изделий с линкора «Фрунзе». Словом, с корабля постепенно к 1932 году тихо сняли уже почти все, что смогли, но афишировать этот факт Орлову не хотелось. При передаче корабля в ремонт недостачи бы вскрылись, а от них потянулись бы ниточки к разным неучтенным авариям на линкорах, типа погнутого пера руля, поломанных винтов, утраченных якорей и прочего, что могло привести лично для него к неприятным последствиям, от снятия с должности до ареста. /

– Торопиться не будем. Михаил Николаевич, давай-ка свои предложения еще проработай с товарищами Орловым и Сивковым, и в табличном виде представь. Перспективу возьмите не пять, а десять лет. И вот еще что. Морские силы Черного моря – это как-то длинно. Назовем короче и ясней: Черноморский флот, Балтийский флот, Северный флот, Тихоокеанский флот. При определении численности легких сил оттолкнемся, пожалуй, от дивизиона в 12 единиц. Удобнее, если легкие силы (эсминцы, сторожевые корабли, катера, подлодки) будут сводиться к дивизионам. В итоге работы подготовьте Целевой Корабельный Состав на 1942 год, по типам и по флотам.

Похоже, сегодня в Пионер-коммуне имени Радищева читка литературы особенно удалась.

Ребята, боясь пошевелиться, замерли на табуретках и лавках. Вожатый Леша Бочин читал ребятам журнал «ЛОКАФ», два только дня назад поступивший в Радищевку.

/Примечание Автора: «ЛОКАФ» – Литературное объединение Красной Армии и Флота – литературное объединение, созданное в СССР в июле 1930 года. В 1931 году появился одноимённый журнал, позднее переименованный в «Знамя»)/

«К пристани подкатил извозчик, и с пролетки соскочил лейтенант в белом кителе. Черные усики его были подстрижены над губой, и это придавало его узкому тонкому лицу неуловимый оттенок щегольства и тщательной аккуратности. Он небрежно поднял руку к козырьку, отвечая Ливитину, вытянувшемуся возле матроса, и, сощурясь, взглянул на дневального.

– Катера не было?

– Никак нет, вашскородь!

Лейтенант походил, посвистел, сложив губы трубочкой, швырнул носком узкой английской туфли камешек в воду и потом подошел к Ливитину.

– Вы к нам, гардемарин?

– Так точно, господин лейтенант! Я брат лейтенанта Ливитина.

– Очень рад! Греве, Владимир Карлович… Ливи часто читает нам ваши остроумные письма. Курите? Прошу…

Он разговорился с Ливитиным о корпусе, о преподавателях, безошибочно вспоминая их прозвища, и совершенно очаровал Юрия неподдельным интересом к его отметкам, шалостям и планам на будущее. Однако с той же легкостью, с какой он вел этот разговор, он оставил Юрия, как только на пристань подошли еще три офицера. Ливитин с напускным равнодушием прислушивался к его живой болтовне, полной непонятных ему намеков, оборотов речи и прозвищ.

В катере Юрия забыли пригласить в кормовую каретку, и он стал около рулевого, делая вид, что именно здесь ему хотелось быть. Однако самолюбие пощипывало, и лейтенант Греве показался далеко не таким очаровательным, как это было на пристани.

Катер, содрогаясь своим широким и низким корпусом и часто стуча машиной, обогнул остров и повернул к рейду. Рейд застыл, распластавшись под утренним солнцем ровной и свежей гладью, бесцветной у катера и синеющей к горизонту. «Генералиссимус граф Суворов-Рымникский» вдавился в нее тяжко и грузно, и казалось, что серо-голубая броня его бортов отлита одним куском с серо-голубой водой. Он огромен, молчалив и недвижен. Палуба широка и просторна, как соборная паперть. Четыре орудийные башни одна за другой встали в ряд с кормы до носу; их длинные стволы вытянулись из амбразур в стремительном поиске врага и так и застыли над палубой. От простора палубы башни кажутся небольшими и броня их – невесомой. Но броня тяжела: она одела башни и рубки толстой двенадцатидюймовой коркой, она перекрыла корабль вдоль и поперек тяжкими листами и окружила борта тысячепудовым поясом. Броня так тяжела, что громадный корабль, раздавливая воду, утонул в ней двумя третями своего корпуса, оставив над поверхностью воды только низкий борт и палубу, как отдыхающий на воде пловец оставляет над водой один рот – только чтоб не захлебнуться. Низки борта, и потому не понять береговому человеку, как огромен этот линейный корабль и сколько этажей, трапов и глубоких шахт скрывается в его подводном чреве.