Александр Афанасьев - Золото партии

– Где, за городом. Нас как из Афины вывезли, даже в отделение оформлять не повезли. Просто вывезли за город, выгрузили – добирайтесь мол, сами. Мы когда добрались – там уже горело все, нафик…

Ангел понимающе кивнул – схема стандартная, не раз отрабатывалась в Латинской Америке. Фейковое народное движение, на самом деле контролируемое армией и спецслужбами – в отличие от постсоветского пространства, в Латинской Америке армия всегда играла не подчиненную, а ведущую роль в государстве, МВД же чаще всего было в тени и ему дела «государственного значения» не поручали. Удивительно, почему решили довести до кровопролития – всё должно было заканчиваться массовыми арестами. Хотя… судя по этому, и другим рассказам, какие он слышал, до кровопролития-то как раз доводить и не хотели. Нужна была сакральная жертва – но одна, две, максимум пять – а не сотня. Просто, правительственные агенты сильно переоценили степень своего влияния на массовку. Когда дело, за которое было уплачено, было сделано и отморозки собирались уходить, к ним на мотоцикле подъехал Марк Гордиенко, местный активист, но не проправительственный, а просто отморозок. Именно ему и удалось снова зажечь толпу и направить ее на оказавшийся без защиты лагерь прорусских сил. Дальше – все происходило, по видимости, без какого-то контроля, спонтанно.

Интересно, почему агенты правительства не убрали потом Гордиенко – в любой из стран Латинской Америки он пропал бы бесследно. Здесь он жив и здоров – опасный свидетель произошедшего, в любой момент могущий стать не только обвиняемым – но и обвинителем. Но на Украине вообще много странного, непонятного, порой откровенно дикого – настолько, что поражаешься, как это государство еще существует.

– И что ты думаешь?

Михаил покачал головой

– Да ничего не думаю. Хотя нет, думаю… почему людям пофиг все. А? Как нас опустили… вы ведь не знаете, какой Одесса раньше была. А теперь что? Зарплата дай Бог двести евро, пенсия пятьдесят. Работы вообще нет. Ну есть же революционная ситуация, есть, б… Почему же никто не пошел…

– А зачем?

– То есть? – опешил Михаил

– Проще уехать. Что кстати все и делают. Не согласен?

В декабре 2019 года – было досрочно открыто движение по железнодорожной части Крымского моста.

Движение автомобилей открыли еще в 2018 году, ленточку разрезал лично Президент. На открытие железнодорожной части моста президент, почему-то не приехал – ленточку перерезали премьер-министр и двое губернаторов – Крымский и Краснодарский.

Полное завершение строительства Керченского моста с пуском железнодорожного переезда – означало полную интеграцию Крыма в транспортную и курортную стратегию Российской Федерации, а так же будущую гибель многих портов Украины на Черноморском побережье. В этом же году заканчивался пуск на полную проектную мощность порта Тамань – от него и до моста было всего шесть километров. Начатый строительством в 2009 году на месте поселка Волна, в котором до начала грандиозной стройки жило всего 549 жителей – он всего за десятилетие превратился в стратегически важный грузовой порт, один из крупнейших на Черном море, с возможностью перевалки 30—35 миллионов тонн грузов в год. Генеральная стратегия развития – предусматривала выход к 2023 году на мощность в 90 миллионов тонн. Уже сейчас порт мог принимать океанские суда.

А Керченский мост давал загрузку и крымским портам, позволяя им работать хотя бы на те страны, которые не поддерживали санкционный режим. А таких в мире было большинство. Крымские санкции, кстати, привели к росту загрузки судостроительных заводов – из-за санкций товар с крымских портов приходилось вывозить русскими судами и под русским флагом.

Завершение строительства крымско-таманско-новороссийского транспортного узла означало завершение перевода на себя всех транспортных и транзитных потоков и медленное увядание и гибель всего портового юга Украины. Еще со времен Российской империи весь экспорт шел через порты на территории Новороссии – а жемчужиной была Одесса, в которой в ту пору жило больше людей, чем в Киеве – и не хуже чем в Киеве жили. СССР добавил к Одессе такие порты как Ильичевск или специализированный порт в Николаеве, через который шла отгрузка большей части оружейного экспорта, – он и был построен специально для этого. Через эти порты шел товарооборот целой, огромной страны, которая занимала одну шестую часть суши. Когда Украина в 1991 стала независимой, сначала мало что изменилось, грузы шли туда где дешевле, часто это была именно Украина. А в некоторых случаях и выбора не было – например, Тольяттинский химический комплекс и Одессу связывал уникальный, единственный в мире межгосударственный аммиакопровод.

Но потом Украина решила идти в Европу, провозгласив на площади поздней осенью 2004 года лозунг «Против России, мы идем в Европу». Пришла же на Голгофу. Путь Украины на Голгофу начался с тех холодных дней конца 2004 года не было уже ни одного часа, ни одного дня, ни одной даже минуты, когда Украина и Россия дружили. В лучшем случае – натянутые улыбки лидеров и совместный бизнес, описываемый в соответствующих статьях УК – но это никак не дружба. В худшем – первая газовая, вторая, поддержка Украиной Саакашвили, таможенная война – потом Крым, Донбасс, ихтамнет…

Сказать, кто был виноват… А какая, по сути, разница, кто? Важно то, что Украина со времени падения Кучмы никогда уже, даже лицемерно не искала дружбы с Россией. И Янукович… не он ли начал процесс партнерства с Европой? Точно так же, после Кучмы – ни один президент не задумывался о том, что будет со страной? Лучше всего об этом сказал один из бывших министров обороны Украины – Кучма был последним президентом Украины, который заботился о том, чтобы из заводской трубы шел дым. Всем, кто был после него, на это было уже наплевать.

Украина не искала дружбы с Россией, Украина всегда искала победы над Россией, хоть в малом, и за это Россия теперь отлучала ее от себя. Будущее украинских портов, благодатного украинского юга было незавидным: туристы летом, а во все остальное время – медленное увядание, проржавевшие краны и пути, нищее побережье, преступность, холод и запустение в домах, на улицах и в душах людей. Для российского черноморского побережья, которое в советские времена пребывало в некотором запустении и небрежении по сравнению с грузинским и украинским – это означало совсем другое: развитие, честный труд, новые рабочие места и новые возможности для жизни. Каждый выбирал свое будущее сам.

Украина, конечно же, встретила открытие железнодорожной части моста протестами, которые традиционно не приняли во внимание, потому что Украина – страна независимая, то есть от нее ничего не зависит. В означенный день у выезда на мост собрались кавалькады машин, мерзнущие на ветру девушки в русских сарафанах и кокошниках преподнесли председателю правительства хлеб-соль, после чего стали ждать крымчан – они подъехали с другой стороны моста. Навстречу друг другу пошли пешком, на середине встретились, обнялись. Машинист – с российской стороны осторожно, на самой малой скорости тронул новенький «Ермак». Это был первый локомотив новых серий, которые должны были достаться Крыму, он шел в двухсекционной версии, хотя вел совсем небольшой для такой мощного локомотива состав. Просто мост был всего лишь началом Крымской железной дороги – а та, в отличие от полностью модернизированной российской железной дороги, пока не могла выдержать составов такого веса. Это вам не 4ЭС5К, созданный для того, чтобы водить по сложным участкам сибирских и дальневосточных дорог поезда в десять и даже двенадцать тысяч тонн – второй по мощности после аналогичного китайского локомотива. Только китайский выпускался единицами, для каких-то там карьеров – а наш уже десятками…