Александр Афанасьев - Золото партии

Тогда почему же они нас победили? Как это вышло?

В том, что победили. Вова Солдат не сомневался ни на минуту… Если бы не так, партия не переходила бы на нелегальное положение, и он не занимался бы тем, чем он сейчас занимается. Но почему… как могло такое произойти?

Как…

Он почувствовал, что кто-то рядом… но мафиози тоже почувствовал, сказал:

– Это я.

Встал рядом. Они стояли и смотрели вдаль, где за туманной дымкой была материковая Италия. Страна, которой этот остров принадлежал лишь по недоразумению – тут всегда вели дела по-своему.

– Как ты попал в мафию? – вдруг спросил Солдат.

Джон хохотнул

– Ну, ты даешь, русский. А ты как стал киллером, а?

Вова не ответил.

Мафиози вдруг перестал улыбаться, ответил серьезно.

– Я тут неподалеку родился, русский. Деревня у нас называлась Скорчиавачче. По-английски это путь коровы, скотопрогон, короче. Отец у меня фермером был, коровы у него были. Потом правительство дорогу скоростную решило проложить. Пастбище на одной стороне, а дома наши на другой, неудобно. Да кому какая разница, кто нас слушал? Правительству на нас всегда плевать было. Отец несколько лет еще помыкался, потом продал землю и в город перебрался. А в городе кому мы нужны – крестьяне? Мы и не умеем ничего. Только верными быть. Нашли земляка, тот уже в организации был. Отец старый был, а я… Один раз Томмазо, так его звали, взял меня с уроков, повез в горы. Я испугался тогда. Остановились мы, там стадо. Томмазо мне пистолет дает и говорит – «Убей теленка». Я спрашиваю – зачем? Томмазо отвечает – потому что я так прошу. Ты же мужчина? А мужчина должен уметь убивать. Я пистолет взял… руки трясутся… не могу. Томмазо говорит – какая разница, его все равно на мясо пустят. Убей. Я пистолет поднял… Томмазо говорит… подойди поближе, промажешь… я и выстрелил. Теленок упал, но не умер, живой он был, мычал. А Томмазо и говорит – добей.

Джон сплюнул

– Я потом заснуть долго не мог, как закрою глаза – так этого теленка вижу. Слышу, как он мычит. Ходил в церковь, исповедовался, да все без толку… Потом Томмазо пришел в семью к нам, дал денег, стол накрыли. Хорошо говорил обо мне, настоящий мужчина растет. А потом когда мать вышла, дал мне под столом пистолет и говорит: – у тебя друг Риццино есть? Я говорю – есть. Томмазо и говорит – у него отец полицейский. Он твой друг, ты у них в доме бываешь. Убей полицейского, мы тебя сразу примем. Тебе четырнадцать лет, даже если поймают – ничего не сделают, несовершеннолетних судить нельзя. Я на отца смотрю, а он в тарелку смотрит и молчит. Я пистолет взял. Пошел и убил отца своего друга.

…

– Я потом много людей убил, русский. Многих и не помню уже. А вот теленка помню. Каждый день, как засыпаю, его слышу. Наверное, пока не убьют, так и буду слышать. А в тюрьму мне нельзя. Мне пожизненное дадут, в одиночке я с ума сойду. Там он со мной и днем будет – теленок тот.

Джон ковырнул носком туфли землю

– Зря ты это спросил, русский. Лучше бы не спрашивал.

– Мне нужен Си-4 – сказал Вова Солдат – или Семтекс. Килограммов двадцать, не меньше. Лучше тридцать. Найдешь?

* * *

В тот день магистрат прилетел в аэропорт точно по расписанию. Сел в свой бронированный «Фиат Крома» белого цвета – с ним было трое личных телохранителей из Squadra Mobile. Набирая скорость, кортеж понесся к городу.

Под дорогой был путепровод – пересечение с какой-то местной дорогой, важной для местных жителей. Никто не обратил внимания утром на троих рабочих, что-то чинивших на дороге. Двое чинили, а третий сидел за рулем небольшого грузовичка. Потом они уехали.

Как только Фиат магистрата поравнялся с путепроводом – грохнул страшный взрыв. Более тридцати килограммов Семтекса были прикреплены к своду путепровода. Искореженный «Фиат Крома» несколько десятков метров кувыркался по шоссе. Сам магистрат, его супруга, тоже государственный служащий, его водитель и трое полицейских – погибли все.

* * *

Через три месяца другой магистрат, тоже известный борец с мафией, вышел из квестуры и сел в свою машину, намереваясь ехать домой. Прогремел взрыв. В отличие от предыдущей жертвы – этот был неосторожен и машина на ночь оставалась без присмотра, а водитель утром не осматривал ее как следует. Кто-то подложил в машину бомбу…

* * *

Вова Солдат, который после второй ликвидации скрывался в горах, на какой-то вилле, принадлежащей кому-то из Коза Ностры понял, что его убьют.

Это раньше никто бы не посмел убить советского, посланника спецотдела ЦК КПСС, зная, что кара будет страшной. Сейчас – СССР больше не было, партия перешла на нелегальное положение… и кто он? Не более чем киллер, прошедший советскую школу диверсионной войны. Других таких хватает – после того, как объявили о выводе Западной группы войск, многие из спецназа не прочь подработать. Все изменилось… Берлинской стены больше нет… Югославия горит на жертвенном костре… и какая разница – одним больше одним меньше?

Они ждали босса, но он не ехал. И Вова-Солдат в какой-то момент понял, что он не едет потому что ждет, когда Джон или этот Пико позвонят ему и сообщат, что неудобного исполнителя двух нашумевших ликвидаций больше нет.

Пико не отходил от него. Это был здоровенный придурковатый парень из местных, он тут носил автомат Калашникова. Раньше силицийские мафиози были в основном вооружены Томпсонами, Шмайссерами и Береттами, оставшимися тут со времен второй мировой, но сейчас антиквариат стремительно заменялся советскими и югославскими автоматами. После развала Организации Варшавского договора громадные запасы смертоносного железа, накопленные к Третьей мировой остались никому не нужными и продавались чуть ли не по цене металлолома. Советские прапорщики готовы были за подержанный Мерседес отдать танк. И отдавали. Танки мафиози были не нужны, но автоматы они покупали охотно.

Вова, сидевший с Джоном и Пико на громадной открытой террасе – с нее было видно море – вдруг поднялся

– Где тут у вас туалет?

Джон махнул рукой.

– Иди с Пико, он покажет.

Они пошли вниз. Пико по-английски совсем не говорил. Когда они пришли, Пико показал на дверь. Вова Солдат подергал ручку, сделал жалобное лицо.

– Не открывается, – сказал он по-русски.

Пико ничего не понял. Он вообще ничего по жизни не понимал, иначе бы не шагнул вперед, чтобы открыть русскому дверь. Солдат ударил его обеими руками, правой и левой. Подхватил обмякшее тело, взял в захват голову, рванул вбок и вверх. Раздался хруст.

Готово.

Автомат был на ремне. Вова попытался снять его, но не получалось. Выругавшись, Вова отстегнул ремень – и тут увидел Джона. Он спускался к туалету, шел следом за ними – и у него был Узи с глушителем. Он вскинул автомат… и Вова вскинул свой. Но почему то ни один из них не выстрелил в другого.