Иван Оченков - Мекленбургская принцесса [litres]

– Зачем? – удивилась Мария.

– Ну, хотя бы послать вашему отцу.

– Это что же, позировать придется?

– Разумеется.

– Иоганн Альбрехт, вне всякого сомнения, будет очень рад! – хмыкнула герцогиня и выразительно посмотрела на высокопоставленную подругу.

– Решено, завтра же мы дадим знать местным художникам и выберем из них лучшего!

После того как владетели Бранденбурга узнали о приезде принцессы, ей выделили соответствующие ее положению апартаменты. Увы, этот статус, с их точки зрения, был не слишком высок, поэтому простором и роскошным убранством они не отличались. Сказать по правде, в гостинице им с матерью было как бы ни удобнее, но отказаться от гостеприимства было никак не возможно. Выделенная Марии комната была узка, темна и находилась далеко от покоев хозяев и герцогини, так что для участия в церемониях ей приходилось идти через весь дворец.

Марте была предоставлена возможность жить вместе с дочерью, но ее пребывание было обставлено значительным количеством неудобств. Тем не менее с ними приходилось мириться, надеясь лишь, что герцогиня Катарина не станет гостить в Берлине слишком уж долго.

Болеславу было проще – он поселился вместе с братом, благо тот путешествовал без супруги. Перед самым отъездом выяснилось, что баронесса Регина Аделаида находится в тягости, и потому герцогиня велела ей оставаться в Гюстрове.

Поскольку принцесса прибыла без приличной ее положению свиты, представили ее ко двору без всякой помпы. Труд этот взял на себя сам король Густав Адольф, отрекомендовавший Марию Агнессу как свою племянницу. Наученная матерью и прежним горьким опытом, Шурка старательно держала язык за зубами, приветливо всем улыбалась и всячески демонстрировала благовоспитанность и дружелюбие. Это принесло свои плоды, и вскоре на нее перестали коситься как на неведомую зверушку. Впрочем, она была не первым и не последним незаконнорожденным отпрыском владетельной особы, признанным своим родителем и введенным, таким образом, в высший свет.

Однако не обошлось и без эксцессов. Митрополит и думный дьяк каждый божий день являлись к герцогине как на службу. Собственно, для них это и была служба. Филарет, быстро сообразив, что Катарина созрела для переезда в Москву, развел бурную деятельность. Во-первых, он взялся посвятить свою будущую государыню в особенности русских обычаев, неписаных законов и прочие тонкости, неизвестные большинству иностранцев. Во-вторых, велел Луговскому составить подробную справку о государственном устройстве Московского царства. И в-третьих, занимался своими прямыми обязанностями, то есть объяснял герцогине и ее детям суть православия и его догматы.

И вот тут они с Шуркой снова встретились. То есть первым ее узнал Луговской и побежал докладывать митрополиту.

– Прости, владыко, недоглядел! – завопил тот и бухнулся в ноги.

– Что случилось?

– Помнишь отрока чудного, что мы в дороге встретили?

– Сашку-то?

– Ага!

– И чего с ним?

– Не отрок это вовсе!

– А кто?!

– Девица!

– Как это?

– Вот тебе крест, не ведаю! А только видел, как она шла в женском летнике [22], да волосы длинные и в косы убраны!

– Хм…

Филарет нахмурился, но гневаться не стал, а только задумался, видимо, что-то про себя прикидывая.

– Владыко, ты вроде и не удивился? – осторожно спросил дьяк, озадаченный его реакцией.

– А чего тут дивиться? – пожал плечами митрополит.

– Да как же это?!

– Ох, Фролушко, ты вроде там был и все видел. Неужто тебе самому ничего странным не показалось?

– Да как тебе сказать, чудные они, конечно, так ведь немцы! Что с них взять?

– Охти мне! Ну, сам посуди, отрок сей одет был как простец, а люди, что с ним были, явно из шляхты. Но держался он с ними вровень, как со своими. Так?

– Истинно так, владыко!

– Опять же, паренек хоть и почтителен был, а шапку не ломал. Я-то поначалу думал, что от испугу, но вишь, как все обернулось! Стало быть – волосы под ней прятал!

– И верно…

– А теперь говори, где ты видел девицу-то эту?

– Дык с царевичем и царевной…

– Ишь ты, выходит, высокого роду Сашка эта… Чего не спросил-то, кто такова?

– Да как тут спросишь, по-нашему-то один Фангрешев складно говорит, дак он при государыне, а у прочих разве дознаешься? Твердят, что твои истуканы: «нихт ферштейн!» Тьфу, окаянные!

– А у самой?

– У кого – самой? – не понял дьяк.

– Ну, у девицы, – терпеливо пояснил Филарет. – Покуда она в портках бегала, по-русски-то куда как складно говорила, нешто ты думаешь – в юбке разучилась?

– Ох, – сокрушенно вздохнул Луговской. – Не подумал я! Да и, говоря по совести, не признал сразу. Они мимо проходили, дак я кланяться стал, потом поднял голову, а она смеется. Кабы не усмешка эта, так и не признал бы!

– Ну что же, – остался невозмутимым митрополит, – пойдем, потолкуем. Глядишь, и дознаемся до правды, почто это девка отроком вырядилась… А может – наоборот!

Решив так, они прямиком направились в комнату, где обычно находились дети герцогини.

Прежде Карл Густав с Петером так и норовили куда-нибудь улизнуть под благовидным предлогом, оставив Евгению на попечение нянек. Но теперь они чаще проводили время вместе, и причиной этому была Мария. Конечно, она бы и сама была рада сбежать с ребятами и поиграть с ними на воле, но приходилось сдерживать себя. Поэтому Шурка каждый раз старалась придумать новое развлечение и увлечь им своего брата и его приятеля. Для начала хорошо подошли уже знакомые принцу и принцессе жмурки, а также салки и прятки. Хотя бегать в длинном платье было не слишком удобно, а прятаться особо негде, но тем не менее детям было весело.

Затем пришел черед настольных игр. Один из столиков в отведенных для них апартаментах, очевидно, был предназначен для игры в шахматы. Во всяком случае, инкрустация на нем была в виде шахматной доски. Фигур у них не было, но принцесса нашла выход: собрав в парке желуди и каштаны, она предложила использовать их и научила остальных играть в шашки. Это новое развлечение так увлекло Карла Густава и Петера, что они довольно быстро превзошли свою учительницу и стали ее побеждать. И тогда она поведала им про наиболее продвинутый и интеллектуальный вариант игры – «В Чапаева».

Когда митрополит зашел к детям, Шурка как раз заканчивала разгром брата, выбив ловким щелчком последний желудь с доски. Проигравший принц тер лоб, готовясь получить положенную порцию щелбанов. Петер напряженно размышлял на тему предстоявшего реванша, а маленькая Женя смеялась и хлопала в ладоши. Ей вообще все больше и больше нравилась ее новая сестра, тем более что та пообещала сделать для нее какую-то невиданную до сих пор куклу.

– Мир вашему дому! – поздоровался Филарет.