Иван Оченков - Мекленбургская принцесса [litres]

– Но почему? – всхлипнула мать, очевидно подразумевая испачканное платье и отсутствующие чулки.

– Да кому я нужна, – пожала плечами не понявшая ее дочь. – Ни груди, ни задницы…

Барон фон Гершов с интересом разглядывал доставленных к нему пленников. Первый из них был изможденным стариком. Его держали в карцере в кандалах, а поскольку кузнеца под рукой не оказалось, так и вывели наружу в цепях. Второго вытащили из канатного ящика, и он выглядел как простой матрос. Третий – настоящий верзила, держался рукой за живот и бешено вращал совершенно безумными глазами.

Вероятно, принцесса говорила как раз о нем, поскольку его нашли в совершенно невменяемом состоянии в одной из запертых кают.

– Кто вы такие? – спросил фон Гершов, пытливо всматриваясь в их лица.

– Али не признал, господин стольник? – усмехнулся закованный в цепи узник и провел рукой по спутанной седой бороде.

– Рюмме? – изумился Кароль, узнав давнего знакомого.

– Прежде был Карл Рюмме, – покачал тот головой. – А теперь зови меня, как батюшка с матушкой окрестили – Клим Рюмин! Довольно мне чужим именем зваться, хочу русским помереть…

– Да погоди ты помирать! – всполошился фон Гершов. – Эй, вы, там, немедля найдите кузнеца и освободите этого человека. Он есть посол нашего государя!

– Ага, посол, – одними губами улыбнулся освобожденный. – Ты сам-то как здесь очутился?

– Ах да, ты же ничего не знаешь. Этот негодяй Юленшерна захватил дочь государя, и мы только что ее отбили!

– Принцессу Евгению?

– Нет, Марию Агнессу!

– Это дочку Марты, что ли?

– Ее. Иоганн Альбрехт признал девочку своей дочерью. Что, в общем, неудивительно, ибо девчонка совершенно несносная и этим очень похожа на него.

– Ага, и языку нашему с ним в одном месте училась!

– Ты о чем?

– Да ни о чем! Кароль – друг сердечный, сделай божескую милость – дай чего-нибудь крепкого выпить, а то сердце не сдюжит!

– Конечно, – кивнул померанец и принялся отстегивать от пояса флягу. – На, держи!

Клим тут же сделал большой глоток и, закашлявшись, поблагодарил:

– Спаси тебя Христос!

– Не за что, друг мой. Лучше скажи, не узнаешь ли ты этих господ?

– Этот мордатый – точно пират! – прищурился Рюмин. – Подручный шкипера здешнего. Та еще собака, можешь вешать, не сомневаться. А этого молодца – врать не буду – не знаю. Видал, как его в канатный ящик засунули, а за какую провинность – не ведаю.

Пока они беседовали, Бопре затравленно озирался, но, убедившись, что его никто не знает, повеселел и с облегчением заявил:

– Я простой матрос с голландского галиота. Случайно увидел, как в лодку суют маленькую девочку, хотел спросить, в чем дело, но меня ударили, и я очнулся уже здесь. Кстати, а где я?

– Француз? – проигнорировал его вопрос фон Гершов.

– Валлон, ваша милость!

– Понятно. Как называется твой корабль?

– «Быстрый ветер». Он стоит у соляной пристани.

– Да, кажется, есть такой, – задумчиво заметил померанец, раздумывая над судьбой освобожденного. – Ладно. Можешь радоваться. Ты даже не представляешь, как тебе повезло!

– Благодарю, ваша милость, – склонился в поклоне Бопре, усмехнувшись про себя: «Еще как представляю!»

– Есть еще пираты? – не обращая на него внимания, спросил Кароль.

– Есть, господин барон, как не быть. Вам живых или мертвых?

– Ну-ка тащите их всех наверх, здесь где-то должен быть и сам Юленшерна!

Подчиненные тут же кинулись выполнять распоряжение своего командира, но, увы, поиски не увенчались успехом. Ни среди сложенных рядком покойников, ни среди израненных пленных шведского графа не было.

Негодяй в очередной раз ухитрился ускользнуть от заслуженного возмездия. Впрочем, у фон Гершова-старшего были на этот счет свои мысли. Отдав необходимые распоряжения, он взял несколько самых верных людей и отправился на берег, прихватив с собой студента и освобожденного, наконец, от цепей Клима.

– Господин барон, – остановил его перед трапом угодливо улыбающийся Бопре, донельзя довольный, что среди выживших не было ни одного человека, знавшего, кто он таков.

– Чего тебе?

– Ваша милость, могу ли я вернуться на свой корабль? Мой шкипер наверняка обыскался меня.

– Конечно, – равнодушно отозвался Кароль. – Просто не сейчас.

– Но, господин барон…

– Это потерпит до утра! – не терпящим возражений тоном отрезал померанец. – Эй, стража, до моего особого на то распоряжение никого с корабля не отпускать! Этого матроса накормите, но смотрите, чтобы он не сбежал, а то шкуру спущу.

– Ну, что вы, ваша милость, – принялся кланяться француз. – У меня и в мыслях не было бежать!

– Значит, тебе не о чем беспокоиться!

На душе у фон Гершова царил мрак. То, что его жена, которую он любил всем сердцем, могла иметь какие-то сношения с негодяем Юленшерной, вселило в его сердце черную тоску. И пусть она в любом случае не могла изменить ему физически, но чем лучше измена духовная? Он надеялся встретиться с Карлом Юханом на корабле и лицом к лицу разрешить этот спор, утолив печаль кровью соперника, но ему опять не повезло. Впрочем, была еще слабая надежда на разрешение этого конфликта, и, отправив Клима на русское подворье к Филарету, он приказал Родионову:

– Вот что, сын боярский. Ты сегодня сослужил нашему государю большую службу, так что без награды всяко не останешься. Однако же сделай еще доброе дело – доведи дьяка Рюмина до своих, да поясни его высокопреосвященству и прочим, что за человек Клим Патрикеевич. А у меня тут дело еще есть.

– Не извольте сомневаться, сударь, – поклонился тот. – Все сделаю в лучшем виде!

– Вот и хорошо. Ступай, я на тебя надеюсь!

– Это… – помялся студент.

– Что еще?

– Не нашли злодеев?

– Не всех, – нахмурился от упоминания больного места фон Гершов.

– Беда-то какая…

– Послушай, ты ведь видел, как похищали принцессу?

– Ага. Все как есть видел!

– Вот и славно, завтра поутру осмотришь всех выживших. Есть там один человек непонятный.

– Как прикажете!

Барон пристально посмотрел на студента, затем, ни слова не говоря, развернулся на каблуках и быстрым шагом пошел прочь. Родионов удивленно посмотрел ему вслед, но раздумывать над странным поведением стольника ему было некогда, и он, подставив плечо освобожденному из неволи дьяку, повел того к резиденции митрополита.

Было уже довольно поздно, но Регина Аделаида еще не ложилась. Сначала она попробовала читать Священное Писание, но при неровном свете свечи буквы расплывались перед ее глазами. С досадой отставив молитвенник, она с трудом присела в кресло и задумалась. В этот момент скрипнула дверь, и кто-то вошел в комнату.

– Это вы? – не поворачивая голову к вошедшему, тихо спросила она.