Иван Оченков - Мекленбургская принцесса [litres]

– Вы, ваша светлость, заставили нас изрядно поволноваться, – начала Катарина.

– Мне очень жаль, ваше королевское высочество, – повинилась Шурка.

– Очень на это надеюсь.

– Простите меня.

– Все хорошо, что хорошо кончается. Однако я надеюсь, что вы извлечете должные уроки из всех этих происшествий.

– Конечно, государыня.

– Мы скоро покинем Мекленбург, а вы со своей матушкой останетесь здесь. Но кто знает, возможно, ваш царственный отец вскоре захочет увидеть вас при своем дворе. И не хотелось бы, чтобы ему пришлось краснеть за ваше воспитание. Вы понимаете меня?

– Да, государыня.

– Мы распорядились найти вам учителей и надеемся, что вы проявите должное усердие. Мы знаем, что вы неглупая и рассудительная девочка, как бы ваша светлость ни старалась убедить нас в обратном. Но вам нужно научиться держать в узде свои желания.

– Я сделаю все, что в моих силах.

– Очень на это надеюсь, – усмехнулась герцогиня и отпустила принцессу.

– Ты точно не хочешь к отцу? – неожиданно спросила ее Марта, когда прием закончился.

– Нет, – покачала головой Шурка. – Похоже, он и сам не очень-то хочет видеть меня. Да и мне что-то в Москву совсем не хочется.

– Почему?

– Ну, там царевен, чует мое сердце, будет много. А здесь я одна такая – Мекленбургская принцесса.

Будущая царица впервые вступила на русскую землю под звон колоколов и пальбу из пушек. И если первых в небольшой пограничной крепости под названием Ивангород было немного, то вторых явно хватало, и грохот стоял такой, как будто началась небольшая война. У моста был выстроен почетный караул из стрельцов местного гарнизона. Рослые бородатые мужики в цветных кафтанах и с блестящими бердышами в руках стояли не шелохнувшись, а за их спинами толпились любопытные местные жители, желающие подивиться на такую диковину, как заморская королевна. Та, правда, ехала в богато изукрашенной карете, запряженной аж шестериком битюгов, а впереди и сзади скакали рейтары с обнаженными палашами, так что поглядеть на нее мудрено было. Впрочем, впоследствии некоторые утверждали, что рассмотрели все в подробностях.

– Митька! – кричала залезшему на дерево молодому мужику его жена. – Ты царицу видишь?

– Да, Маланьюшка, вижу! Уж какие справные кони ее возок тащат, так прямо не налюбуюсь. Вот бы такого красавца в соху запрячь, эх и паханул бы… Ажно земля заскрипела!

– Охти мне! – изумилась в ответ молодуха. – Я тебя, окаянный, о чем спрашиваю? На что мне твои кони, ты мне скажи – царицу видишь али нет?!

– Знамо дело – вижу! Не могут же таких добрых лошадей кому попало запрячь. Стало быть, царица!

За первой каретой следовала вторая, куда меньше размером, и вместо богатой отделки обитая черной материей. В толпе сразу принялись шептаться: «Это, дескать, митрополит Филарет пожаловал, тот самый, что царицу уговорил приехать да веру православную принять!» При виде его встречающие и вовсе падали ниц и протягивали руки к владыке, прося благословить. Затем были еще кареты с придворными, за ними возы с припасами, а вокруг них слуги, стража и еще много кто еще.

Сразу за стрельцами стояли в несколько шеренг пикинеры и мушкетеры, за ними виднелись рейтары в вороненых доспехах и еще какие-то верховые.

У стен города Катарину встретил здешний воевода – думный дворянин Ртищев с хлебом-солью в руках на красиво вышитом рушнике. Герцогиня оказала честь и вышла из своего экипажа вместе с сопровождавшими ее дамами. Одна из них тут же приняла подношение и передала его своей госпоже.

– Где-где, царица? – загомонили любопытные, пытаясь сообразить, кто есть кто.

– Да вон же она, – принялся растолковывать непонятливым купец в лазоревом кафтане, показывая на располневшую от беременности баронессу фон Гершов. – Которая самая дородная!

– Не может быть, – раздался за его спиной скептический голос. – Сказывали, что у царя нашего сын с дочкой есть, а тут рядом никого не видать. Виданное ли дело, чтобы мать деток малых на нянек бросила?

– Много ты понимаешь, гляди, вон он – царевич!

Из кареты вслед за придворными и впрямь выскочило двое мальчишек, принаряженных ради такого случая, и досужие зеваки тут же принялись спорить, кто из них государев сын. Наконец, Катарина отломила кусок каравая и, макнув его в соль, отведала, а затем протянула его Карлу Густаву. Толпа радостно загудела, сообразив, наконец, кто есть кто.

– Ну а я вам о чем толковал! – нимало не смущаясь ошибкой, продолжал купчина. – Та, что покрасивше – та и царица!

– Что-то она старовата, – сомнением протянул за его спиной все тот же голос. – Иван Федорович-то наш еще куда как молод!

– Так ведь сколь годов в разлуке были. Знамо дело – тяжко бабе без мужика!

– Вы чего толкуете, аспиды! Или на съезжую захотели? – зашикали на спорщиков стоящие рядом, но тут же заголосили, стараясь перекричать друг друга: – Многая лета государыне и царевичу!

За всеми этими спорами и славословиями с мрачным интересом наблюдали несколько верховых, держащихся чуть поодаль от основной массы встречающих. Некоторые из них были одеты как рейтары, другие были в русских кафтанах, а один даже в польском кунтуше.

– Кажется, фон Гершову удалось-таки выполнить ваше поручение, – подчеркнуто безразличным голосом заметил шляхтич.

– А я, грешным делом, не верил, – усмехнулся самый молодой из всадников, в потертом колете.

– И что делать будем? – хмуро спросил здоровяк в богатом опашне, расшитом золотым шнуром.

– А что собирались, то и будем!

Между тем герцогиня с приближенными начали занимать места в своих экипажах, готовясь следовать дальше. Как всегда в таких случаях не обошлось без неразберихи, воспользовавшись которой, Карл Густав подбежал к своему наставнику и попросил:

– Господин барон, а можно мне дальше ехать верхом? Из окна кареты совершенно ничего не видно, а я хотел бы хорошенько рассмотреть свою новую страну!

– Как прикажет ваше высочество, – поклонился фон Гершов и, с легкостью подхватив мальчика, усадил его в седло перед собой. – Вашему отцу это наверняка бы понравилось.

– Поберечься бы, – хмуро буркнул померанцу оказавшийся рядом Рюмин.

– Вас что-то беспокоит?

– Что-то гарнизон здешний больно велик, – пожал плечами дьяк. – Я как в посольство уезжал, куда как меньше был.

– Это так, – согласился Кароль. – Войск, действительно, куда больше обычного. Но, похоже, они переведены из Москвы. Во всяком случае, некоторые офицеры мне знакомы, так что мы скоро обо всем узнаем.

– Господин барон, а кто эти люди? – прервал их разговор принц и указал на всадников, внезапно перегородивших им дорогу.

Фон Гершов недоуменно посмотрел вперед, и на его лице появилась усмешка. После чего, наклонившись к уху своего воспитанника, барон тихонько сказал: