Маргарита Пальшина - Симфония судеб

Когда нервную телезвезду отцепили от телогрейки лесного человека и при понятых провели официальное опознание, майор Гусарский предложил хозяину избушки Бабы Яги проехать с ними. Предложение, по сути, было приказом, и человек не посмел ослушаться.

…Коричневая карболитовая лампа образца 1940-х годов, пережившая несколько поколений следователей и несколько аббревиатур в инвентарном номере, светила прямо в лицо задержанному. Майор Гусарский привычно заполнял протокол допроса под диктофон.

– Фамилия, имя, отчество?

– Крылов Иван Андреевич.

– Всё шутите, – неодобрительно констатировал сотрудник.

– Да какие шутки! Отец был Андрей Крылов, меня назвал в честь любимого баснописца, с детства мне внушал, что имя и фамилия обязывают соответствовать.

– А вы, значит, не послушались отца?

– А я считаю, что как раз послушался! – внезапно горячо заговорил Иван Андреевич, подавшись к собеседнику. – Я всегда любил и ценил классическую литературу, высокое искусство. Верил, как и мои родители, в то, что оно – нравственная основа нашего бытия. Но каждый прожитый мною год приносил иные откровения!.. С восьмидесятых пошла сплошная переоценка ценностей! Всё то, что высмеивал в своих баснях Иван Андреевич, выходило на первый план, главенствовало, издевалось над такими, как я!..

Четверть часа майор терпеливо фиксировал сетования Крылова на всеобщую деградацию нравов, оскудение духовных запросов россиян, девальвацию искусства. Иван Андреевич обрушился на «отвратительные ток-шоу, заменившие для моих соотечественников культурный досуг». Досталось и Андрону Гулахову, и Матвею Харчевнину, и всем их коллегам, и телевизионному начальству, которое поощряет развитие в гражданах низменных инстинктов и тяги к площадным зрелищам. Прилюдное перебирание грязного белья перестало вызывать естественную брезгливость, оно притягивает внимание! А ведь это не просто так! Кому-то выгодно, чтобы такие низкие передачи шли в прайм-тайм вместо новостей, добрых фильмов и программ о культуре!..

Когда Крылов в своих разоблачениях полез «всё выше, и выше, и выше», майор Гусарский умело повернул допрос к биографии – и понял, что этот человек был прирождённым ботаном. Крылов, по его словам, окончил спецшколу с биологическим уклоном на «золото», затем биофак МГУ, в 90-е московский Первый медицинский и начал работать в больнице, откуда быстро перешёл в частный центр – и вот тут ему стало больше всех надо. Он сменил пару десятков коммерческих медучреждений, хотя мог бы безбедно и не напряжно трудиться в самом первом. Оно сейчас добилось государственного финансирования наряду с правом зарабатывать деньги и слыло меж медиков синекурой. Туда на места санитаров очереди стояли. А Крылов покинул центр, рассорившись с главврачом-владельцем. Крылов никак не понимал, что из пациентов надо прежде всего выкачивать деньги, а не лечить – выздоровеют и уйдут со своими кошельками. «Поисками правды» он замучил сослуживцев и в прочих частных клиниках. Но при этом смог что-то заработать, отметил майор, ибо открыл собственную клинику «Скополамин» и даже оказался не настолько наивен, чтобы на своё имя. В недрах этой клиники и родился экстракт, обладающий способностью изменять ДНК человека.

– Как вы это сделали? – уточнил майор.

– Вы всё равно не поймёте, – махнул рукой Крылов. – У вас ведь нет медицинского образования, подготовки, знаний по химии, биологии, по достижениям науки в развитых странах…

Майор покосился на него.

– А всё-таки?

– Ну, если вы настаиваете, я напишу вам подробный доклад о синтезировании и фармакокинетике моего препарата, – ухмыльнулся Крылов. – А кто его понимать будет, не моя забота.

– Обязательно напишете, – сухо согласился Гусарский. – Найдутся специалисты, которые разберутся.

– Если бы это было так просто, препарат давно бы придумали без меня, – хвастливо возразил изобретатель. – Но этого не произошло. Потому что это под силу только гению.

Далее Крылов показал, что первые эксперименты по изменению ДНК ставил на базе своей клиники, а занялся ими по просьбе одного знакомого, который нуждался в деньгах и жаждал оказаться наследником Рокфеллера.

За дальностью Рокфеллера удовлетворился армянским бизнесменом московского разлива, известным как своей империей автосалонов, так и любвеобильностью. Поэтому, когда у него нарисовался ещё один сторонний наследник, выводок родных детей ничего не заподозрил. Знакомый щедро расплатился с изобретателем, но Крылов стоял на том, что целью имел не обогащение.

– А что же тогда? – не сдержался майор.

– В какой-то момент, – заговорил Иван Андреевич почти мечтательно, – я осознал: одна из величайших несправедливостей мира – наследное право. Не юридическая категория, а та «рулетка», что выкидывает одному человеку честных, но бедных родителей, другому – «золотую» семейку, на которой клейма негде ставить, а третьему – участь безотцовщины, хотя биологически отец у него есть. Просто он бросил его мать. В итоге какое-то ничтожество может озолотиться лишь оттого, что другое ничтожество, как в анекдоте, в юности сделало «членом сюда, членом туда». Здесь отвратительно всё! Богачи теряют лицо, деля наследство, бедняки теряют его, зарясь на чужое богатство, а развратники спокойно доживают до старости, не заботясь о «случайных» детях. А телевидение делает своим хлебом скандалы из-за определения отцовства. Что это, как не повальное грехопадение?..

В остальном допрос прошёл без сюрпризов. Крылов признал то, что майору уже давно стало ясно: он пришёл на ток-шоу Гулахова среди массовки, имея замысел сорвать это шоу и всю их практику. Принёс с собой снадобье в жидкой форме…

– А оно в какой форме ещё бывает? – под протокол уточнил майор.

– В любой: твёрдой и даже газообразной. Я это в докладе опишу.

…но чёткого плана действий не имел. Сначала думал опоить одного Гулахова. Но казус с минералкой помог. Он подумал, что толпа «наследников Лучезарного» – лучше, чем один. И когда охранник скрутил крышечки с бутылок воды, добавил в каждую по глоточку средства. А потом наслаждался зрелищем, как люди пьют, на глазах, хоть и незаметно, превращаясь не в самих себя. То, что сам Гулахов проглотил стаканчик «отравленной» воды, стало для него подарком судьбы. На радостях он не сдержался и позволил себе намёк, но Гулахов не понял. А прямиком из студии отправился к Харчевнину и сообщил, что Гулахов – отпрыск Лучезарного. А потом связался по телефонам, которые сфотографировал в «гроссбухе» кастинг-директора «Надо же!», с несколькими гостями шоу… Народ кинулся проверять свои ДНК – и пошло-поехало…

– Дальше вы знаете, – устало перевёл дух Крылов и откинулся на спинку стула.