Александр Баканов - Полёт стрелы в обратную сторону

– Ньёрд, – сказал подбежавший ко мне мальчик, – побежали с нами на охоту. – Он потянул меня за руку в сторону удаляющихся ребят.

– Элнос, я не могу. Мне нужно к вождю.

Он посмотрел на мою грудь.

– Ты охотник? Ещё ведь рано. Мой брат тоже должен стать охотником, но у него ещё нет знака.

– Он есть только у меня и Мидгарда. Атуэй решил, что мы уже готовы.

– Но Элеат тоже уже готов.

– Это не я решаю. Беги, а то упустишь своих друзей.

Элнос ещё раз взглянул на мой знак и побежал.

Я замедлил шаг. Мной овладели страх и сильное волнение – эмоции, столь неподходящие охотнику. Никто из них не должен испытывать подобные чувства. Я уже в их рядах, так чего же я боюсь? Пришлось остановиться, чтобы перевести дух, и в этот момент меня догнали уже все мальчики. Они просили посмотреть мой знак и рассказывали, какой бы хотели знак себе. Я с трудом от них отвязался и, улыбаясь, пошёл дальше.

Мидгард уже был в шатре. Кроме него и Атуэйя с его волком, там были ещё Бхаргава, как старейший из племени, и Улап, как один из главных охотников.

– Впервые клятву будут давать не перед всеми жителями посёлка, – начал Атуэй, встав с трона. – Но я, как их представитель, сам приму её. Ещё не срок, поэтому мы пришли к такому решению. Ну же, встаньте на колено и принесите клятву.

Мидгард сделал несколько шагов вперёд, ближе к вождю, и присел на одно колено. Я последовал его примеру.

– Клянитесь перед нами, что будете использовать ресурсы леса только по нужде своей или племени и никогда – для удовольствия.

– Клянусь, – уверенным голосом произнёс Мидгард.

– Клянусь, – повторил я, но уж очень робко, вспомнив, как бросил на первой же охоте тушку белки. А ведь хочется это произносить. Я стану охотником, я уже охотник.

– Клянитесь перед вождём вашего племени, что никогда не поднимете дубину, не направите стрелу и свою хищную силу на жителей этого посёлка.

– Клянусь, – вместе произнесли мы, во мне прибавилось уверенности.

– Защищайте нас от опасных и грозных зверей, врагов, если такие появятся, и заботьтесь обо всех как об отцах своих или детях. А теперь встаньте охотниками.

Когда мы вышли, нашу радость прервал Мёрд. Он подошел тихо со спины, поэтому мы его поздно заметили.

– Действительно теперь охотники?

– Да, – Мидгард развернулся в Мёрду и шагнул к нему, – что тебе, врунишка?

– К тебе, ничего. Меня удивляет, что Ньерду дали знак отличия. Ты только представь эту змею, когда он переродиться. Она же будет крохотная, как черви. Постой, Мидгард. Убери руки.

– Мне не хочется бить тебя снова, – Мидгард отпустил Мёрда. – прекращай говорить оскорбления.

– Хорошо. Последнее. То что вы стали охотниками еще не значит, что вы будете приняты в промысловые группы. Пока Ньёрд не превосходит владением луком и стрелами моего отца, он однозначно в них не попадёт.

– Мы будем охотиться сами, – гордо заявил я.

Прошло четыре дня. Ведук в посёлке не объявлялся, и его следов никто не обнаружил, словно его и не было, а случившееся в лесу было моим правдоподобным сном. Мне раньше случалось верить в сновидения. Однажды зимой, когда лёд закрепился на реке, но был ещё прозрачным, мы с Мидгардом ходили, словно по воде, и старались увидеть рыб, плавающих у самого дна. Нам было по семь лет, но Мидгард и тогда был достаточно крепкий, нетерпеливый и всегда носил с собой дубину. Ему захотелось поймать рыбу, которая поднялась к поверхности и плавала, не замечая нашего присутствия. Он бил по льду, двумя ударами пуская на холодную гладь воду, но рыба отплывала в сторону и продолжала двигаться медленно у края льда, словно дразня Мидгарда. Я лишь наблюдал, как он изнуренно пытается её поймать. После первого же удара рыба меняла свою траекторию, а Мидгард бежал вперёд делать очередную дырку на её пути.

Он отдалился на десять шагов, но я не стал подходить, зная, что извилистая дорога всё равно вернёт его назад. Моргнул и потому не заметил, как в одно мгновение друг ушёл под лёд, видимо, провалившись в дыру, которую он сделал своими же руками. Я бросился к этому месту, но не обнаружил Мидгарда. Течение реки всегда выглядело спокойным, но отец говорил, что есть ещё подводные скрытые потоки. Выпрямившись, я постарался прислушаться к звукам. Мидгард застучал по льду за моей спиной. Его лицо сквозь твёрдую пелену казалось бледным. Топнув ногой, я быстро осознал свою бесполезность и бросился в посёлок на помощь к отцу. Я вбежал в шалаш, взволнованно и тяжело дыша. Глаза неустанно бегали, а непослушное тело судорожно тряслось. Не сумев ничего объяснить, я схватил отца за руки и потянул за собой к реке, но сдвинуть его с места было не так просто. Он выглядел удивлённым и просил меня успокоиться. Но можно ли было взять себя в руки в подобной ситуации? Наконец, отец развернул меня и схватил обеими руками за плечи.

– Посмотри на меня, Ньёрд.

Я видел, как губы отца шевелились, но я не слышал его слов, продолжая вырываться. Моя щека вспыхнула и ощутила жар на коже, а я даже не заметил, отчего. Я посмотрел на отца и, поняв, что провозился уже слишком долго, сдался.

– Ньёрд, ты слышишь меня?

– Да. Мидгард… Там Мидгард.

– Ньёрд, ты только что спал. Тебе приснился страшный сон?

– Это был не сон. – Из моих глаз полились слёзы. Говорить становилось тяжелей. – Мидгард утонул в реке.

– С ним всё в порядке. Выйди из шалаша. Солнца ещё нет.

Кажется, я выбился из сил и потому заснул прямо на руках отца. Утром, веря, что всё это было на самом деле, я не хотел тренироваться и с мокрыми глазами лежал в шалаше. Отец сам привёл Мидгарда.

Может, и в данный момент мне всё приснилось? Я устал задавать себе этот вопрос, и уже окончательно смирился, что это был сон, но стоило опустить глаза на грудь, как я находил змея, жаждущего выпрыгнуть из неё, и снова появлялись сомнения.

Я взял стрелу с каменным наконечником, и с луком в руке вышел попробовать запустить её между деревьями, как учил отец. Было раннее утро. Солнце ещё не грело, и от прохлады по коже пробежали мурашки. Кажется, все ещё спали, а потому на поляне не было слышно ни единого звука. Неуверенный в том, что у меня получится, я держал тетиву натянутой долго. Руки начали слегка подёргиваться. Траектория, по которой должна пролететь стрела, описывала стоящее пугало, разве что издали напоминающее человека, и продолжалась к лесу. Этот маневр еще ни разу не получался. Отец его проделывал с такой лёгкостью, что не давал никакого шанса повторить или запомнить движения. Я поднял локоть, ослабил кисть. Пальцы отпустили хвостовик у самой щеки, но серое оперение стрелы, не повинуясь моим желаниям, красовалось в центре пугала. Звук приближающихся шагов остановил моё намерение выругаться. Я огляделся и увидел отца. Он возвращался с ночного дозора – его только что сменил следующий охотник. Охранять посёлок решили в шатре в тот же день, когда я получил знак отличия. Поочерёдно меняясь, мужчины ходили по краю леса с зажжёнными факелами и следили за тем, чтобы ведук или подобное ему животное не пробралось в посёлок незамеченным. Увидев отца, я, наконец, убедился, что это всё не приснилось.