Моен Джой - По волчьей тропе

Он увидел, как она приоткрыла глаза, и зеленое свечение зрачков постепенно отступило, возвращая глазам привычный цвет – причудливое сочетание орехового и терракотового. На левой руке он увидел следы от маленьких зубов, означающих, что существо пыталось от нее кормиться, но было слишком мало, и поэтому, при контакте с ее кровью выработало яд, отсюда зеленое свечение глаз и галлюцинации.

Он наклонился так близко, что почти касался губами ее губ и прошептал, надеясь, что она его слышит.

– Твой цвет глаз идет тебе куда больше.

В ее глазах читалось узнавание. Едва слышно, хриплым голосом она спросила:

– Я что в аду?

Мужчина горько ухмыльнулся и ответил еще тише:

– Когда ты придешь в себя, то это первое, что тебя ждет. Я об этом позабочусь.

Все было готово, и мужчине лишь оставалось наблюдать, как машина увозит девушку на базу. До последнего он не осознавал, что держит в руках ее вещмешок.

Костяшки пальцев побелели от нахлынувших эмоций, и только это выдавало его. Открыв мешок, он обнаружил большую банку с желто-зеленой густой консистенцией. И только тогда он улыбнулся, смотря, как машина скрывается за поворотом.

Девушка пришла в себя за секунду до прихода медсестры. Разлепив тяжёлые веки, она дала себе еще немного времени, чтобы понять, где теперь находится, и оценить свое положение.

От левой руки, свисающей с кровати, торчали трубки, переливающие кровь через специальный фильтр. Очевидно, чтобы очистить кровь от попавшего в нее яда перевертыша. Значит, она в медицинском центре, который спонсировал лагерь.

Нигде больше нет такой белизны полов и фильтров. Стерильная палата ассоциировалась у девушки с идеальной белизной государственной бумаги, только без соответствующих инициалов, из которой играючи сделали маленький куб.

В нем уже поселилось насекомое, наспех соорудившее пару неудобных коек, между которыми висела ширма, такая же белоснежная, как и все вокруг. Девушка ощущала себя этим насекомым, раздавленным и растерянным.

– О, слава богу, вы пришли в себя, Чарли. У вашего организма такой стресс после падения..

Она принялась тараторить и суетливо ходить вокруг койки Чарли. Значит, она не умерла, падение было, и ей ничего не привиделось.

– Простите, вам нужен отдых, а я утомляю вас болтовнёй. Если что-то нужно, то дайте знать, хорошо?

– Да, скажите, ко мне никто не приходил?

Медсестра немного призадумалась и кивнула, удовлетворённая ответом в собственной светловолосой голове, на которой аккуратно и без единой складочки, сидел чепец.

– Нет, никто не приходил. Вы ждете посетителей?

С легкой горечью Чарли отклонилась на подушку и корила себя за нарастающее раздражение. Ну конечно, кто мог прийти к ней, да и зачем. Девушка медленно покачала головой, прикрывая глаза.

Через окно почти не проникал дневной свет, так что сказать, сколько времени она здесь не представлялось возможным. Ей нестерпимо хотелось уйти отсюда и убежать достаточно далеко от ее окружения, в котором она жила вот уже 3 года.

Медсестра уже было направилась к выходу, но остановилась у двери и, будто что-то вспомнив, развернулась на каблуках.

– Никто не приходил.

Повторила она, будто Чарли с первого раза не поняла, что никому до нее нет дела. Все и плевать хотели, что ради банки с жидкостью она чуть не лишилась жизни. Впрочем, стоит ли за это винить кого-то, помимо нее самой .

– Но если вы спросите меня, кто отсюда выходил, то я скажу, что это был высокий мужчина. Широкие плечи, темные вьющиеся волосы, синие глаза. Он прибыл вслед за вами и сидел здесь всю ночь. Сейчас 6 утра, а значит он уехал только полчаса назад.

Лучезарно улыбнувшись замешательству, отразившемуся на лице Чарли, она удалилась из палаты, громко цокая каблуками.

Чарли ощутила, как тело бросило сначала в холод, а после в жар. Ладони вспотели, и она сжала ими простынь . Он был здесь. Прямо здесь, рядом .

Как она сказала? Был здесь всю ночь. Но разве это что-то значит ? Глупое женское сердце забилось чаще, и Чарли даже пришлось шумно выдохнуть, пытаясь совладать с эмоциями.

Аккуратно, пытаясь не мешать трубкам делать своё дело, она села, спустив ноги на леденящий пальцы и стопы пол. Это очень успокаивало, сосредоточившись на этом чувстве, она чуть подправила подушку свободной рукой, чтобы было удобнее лежать, и взгляд ее упал на маленький клочок бумаги, свернутый пополам.

Сглотнув слюну и облизав нижнюю губу скорее рефлекторно, она взяла бумагу в руки. От нее слабо пахло им. Ньордом Джефферсоном.

Она бы никогда не спутала его запах ни с каким другим. Чарли знала и то, почему бумага пахла его одеколоном. Записная книжка всегда хранится в нагрудном кармане его рубашки, под идеально выглаженным камзолом.

Перед выходом в свет он всегда душится ровно 3 раза. На шею, грудь и запястье. Чарли радовало и одновременно смущало, что она знает такие подробности о Ньорде, капитане Ньорде, но также знала и то, что воочию лично она никогда больше не увидит этого интимного действия.

Когда терпеть уже не было сил, дрожащими руками она развернула листок. Изящной и твёрдой рукой было написано:

« Жду нашей встречи. Я обещал тебе ад, что ж, обещание в силе. Как и всегда ».

Боже! Это и правда был он . Тело будто бы раскалилось до самых кончиков волос, за секунду вспыхнуло, как если поджечь гору тополиного пуха.

Все, что касалось Ньорда, казалось ей ужасно сложным, он говорил одно, а делал совершенно другое. Как пишут всезнающие психологи в своих мемуарах: «не обращайте внимание на то, что говорят мужчины, за них все скажут их действия», но это задача невыполнима, ведь он мой командир, одно его слово будет стоить мне жизни или спасения от смерти . Если она ослушается, то за это ее ждет жестокая расплата. Но ведь уже ослушалась, не так ли, когда полезла в самое пекло, хотя и вовсе не должна была?

Может, стоит именно так трактовать его слова про ад? Теперь меня высекут во дворе при всех. Скорее всего, так и будет, не стоит приплетать личные мотивы и желания, дорогуша .

Именно это Чарли сказала себе, закрепив эту мысль еще несколько раз, до того, как ее сморил сон.

Проснувшись вновь, девушка ощутила лёгкое головокружение, но в целом ее состояние можно было назвать сносным. Трубки больше не торчали и не мешали движению. Судя по всему, ее отправят обратно в лагерь, чему она была рада, несмотря на то, что немного боялась последствий за свою выходку.

В любом случае, порку она выдержит с гордо поднятой головой, за 3 года жизни в лагере ее пороли множество раз, так что это не будет больнее обычного. Ее мысли грубо нарушила резко открывшаяся дверь, и она увидела, как входит властным и уверенным шагом главнокомандующий Дэвид Лейпциг. Она поспешила встать, но головокружение усилилось.