Людвиг Герхард - Забытый целитель. Роман-трагедия

«Он ещё жив!» – с радостью подумал Иешуа и стал тихо, робко петь прощальную молитву, приложив ладони на сердце умирающему. Он знал множество молитв, но ему никогда не приходилось их петь. Молитвы скорее пелись, чем читались. Иешуа продолжал держать руки на груди у человека, не прекращая пение. Но голос его всё громче раздавался в утренней тиши пустой округи. Все уже давно были на работе. Никто не плёлся по дороге. Фермеры работали в полях, мастеровые были в мастерских, домохозяйки не покидали их хозяйства, а дети ещё спали, и где-то в отдалении доносился ветерком тихий звон ударов кузнеца.

Иешуа продолжал петь, не опасаясь быть услышанным. Уверенный, красивый, юный голос, наверное, разнёсся по ложбинам и полям. Иешуа сосредоточился на своих руках, что чувствовали сердце человека. Вдруг он осознал, что сердце стало ощутимее в его ладонях. Ну да! Он почувствовал биение сердца о свои ладони! Иешуа радовался в мыслях:

«Как здорово! Так он не умер! Какая мощь молитвы! Постой, но я же пел предсмертные молитвы! Так, значит, Яхве безразлично, что в словах! Ему важнее обращение к Нему и вера! Я обратился искренно и с честным желанием спасти или облегчить несчастному последние минуты и проводить его к Отцу. Слова молитвы шли из моей души, я чувствовал, что они шли через мои ладони к сердцу человека… Вот он порозовел! Он дышит глубоко! Зашевелился! О Бог мой! Он оживает прямо на глазах! Глаза открыл и смотрит странно на меня. И я его впервые вижу!»

– Убери от меня руки, ты меня прижал спиной к черенку лопаты, отпусти! Ты кто такой? У меня ничего нет, ты зря решил ограбить, – сиплым и охрипшим голосом произнёс человек, не в силах даже пошевелить руками.

– Вы были при смерти. Я думал вы умираете и стал читать прощальную молитву. Я пропел их все, что выучил в школе. И это помогло! Господь услышал и сжалился. Вы живы! – Иешуа быстро выпрыгнул из телеги, поискал в соломе кувшин с водой и дал напиться человеку. Тот смог теперь на локтях приподняться и присмотрелся к Иешуа:

– Так ты меня уже отпевал?.. И я молитвами твоими выжил?

Иешуа пожал плечами в подтверждение и попрощался. Человек взял в руки кувшин и стал жадно пить, провожая одним глазом быстро убегающего паренька.

– Где тебя носило, Иешуа?! Смотри, где солнце. Уже полдня прошло. Ну, ладно, давай впрягайся, вместе мы дотащим побыстрее это бревно. До конца дня мне нужно успеть распустить его на доски. Мирьям должна вот-вот с завтраком подойти. Но мы успеем дотащить. Вдвоём успеем. Давай! Готов?.. Ну, потащили.

Прошли часы. Иешуа распластался на сухой траве. Он был не в силах шевелиться. Всё тело ныло, как будто бы его побили. Ладони жгло, натёр мозоли.

– Всё, Йосеф, оставь меня в покое. Я не работник больше. Эта профессия не для меня. Я раньше сдохну от тяжести труда, чем от голода, ничто не заработав. Пришло мне время уходить от вас. Буду собираться. Обратно не вернусь, я это знаю. Ты вырастил меня, на этом всё. Ты так и не узнаешь кто я… Мирьям… Мама… Вижу, она меня хоронит. Моё тело похитят, и на века распространят легенды обо мне. Стану вечен в памяти людей. Только всё это будет не о том! А пока буду кормиться молитвами на кладбищах. Отец мой в небесах не даст своему верному сыну умереть от голода. И не оставит меня под открытым небом.

– Ну иди! Кому ты теперь нужен?! Пустой и полуобразованный, никчёмный лентяй! Нахлебник! Хвастун и выскочка! Самоуверенный и самолюбивый! Ты так и просидишь свою жизнь на кладбищах. Скорее бы ушёл с глаз моих долой!

– Не злись, Йосеф, тебе нельзя. Тебе ещё семью кормить придётся лет пять. Меня забудь. Я для тебя и бремя, и помеха. Работай, не спеша. Возьми себе помощника, не надрывайся. Всё сам не заработаешь. Зато успеешь много больше выстроить и сделать. Пожалуй, завтра я ещё покинуть дом не смогу. Уж слишком тяжестью работы я побит, да и ладони поистёрты, должны зажить.

– А ты попробуй вылечиться быстро, как тот орёл, что со стрелой в крыле. Чем ты хуже той самоуверенной и дикой птицы?

– И в самом деле! Что же я о себе не подумал! Молиться буду и Отца просить. Возможно, мой Отец небесный мне поможет!

– Не забывай молиться за семью. Как-никак, чему-то в школе ты обучен.

С рассветом проснулся Иешуа и сразу глянул на ладони. Открыты красные участки под снявшейся кожей. Пошевелился. Тело ноет. Подумал:

«Ну вот, теперь я понял поговорку: кто шьёт сандалии, тот босой. Я самому себе и не помощник. Попробую лечиться по-другому. Не со всякой же мелочью к Отцу обращаться. Так жизнь в молитвах можно провести, но ничего не сделается Яхве. В нас руки от Него и голова с душою тоже. Он для чего на Землю нас послал? Чтоб всё за нас здесь делать? Нет! Всё, всё делать нужно самим! Отец за тем следит, чтоб делалось всё праведно и по закону. Ну, а себе как помогу теперь? Терпением, а там, как Отец решит. Послал бы мне помощника, такого же, как я. Мы бы много вместе одолели… Понятно, придётся самому искать. Отцу не до того. Никогда не буду просить у Бога лишнего.»

Иешуа сел и положил стянутые ранами кисти на колени. Всё болело.

Прошла неделя. Зажили раны на ладонях и боли в теле прекратились. Собрался Иешуа. Он не любил прощаться, ему претили обнимания, бодрящие похлопывания друг друга, и поцелуи не переносил. Предков дома не было. Иешуа присел, чтобы глянуть в глазки брату и сестре. Дети к нему прижались. Так с ним прощалось его детство. Оно невозвратимо растворилось. И этих деток он тоже больше не увидит. Потом он встал, набросил на плечо котомку и вышел быстрым шагом. Юноша уходил всё дальше от двора, не оглянувшись. В дверях остались стоять сестра и брат, и неподвижно вслед ему смотрели, пока он не исчез, в последний раз мелькнув далёкой точкой за холмами.

Палило солнце. Дыхание жары заставило детей укрыться в доме.

День разгорался. Жарило огнём с небес безжалостное Солнце, ниспосланное Богом, как будто в наказание. Беглец ушёл от дома далеко, от города всё дальше удалялся. Дорога уводила в даль и не давала парню изменить своё решение. Ни разу он не оглянулся. Всё для него осталось в прошлом. Свободы чувство и чувство избавления от гнёта обязательств родовых расправило самоуверенные плечи, открыло смелое лицо, подняло гордо голову, и задышалось парню полной грудью. Уверенность несла его вперёд. Он знал, с чем справится и что преодолеет. Казалось, ноги и дорога подружились, не принуждают наземь опуститься. Редко проплывает мимо тень деревьев с зеленью травы. Но наш беглец к покою равнодушен. Шагами быстро ферма пронеслась близ мелкого селения. Иешуа боялся остановиться, опасался расспросов. Здесь знают плотника Йосефа га-Ноцри, могут узнать и его как юного помощника. Он торопился. Пустынная дорога несла его всё дальше. В глазах раскачивались каждым шагом тенистых рощиц островки. Шаги отсчитывали время торопливо, а Солнце двигало свои часы по небосводу постепенно, пытаясь сжечь всё под собой.