Нина Гравицкая - Колдунья из Треугольного переулка

Она даже протерла глаза, но нет, ничего не исчезло, и они с Джулькой в полной растерянности медленно продолжили свой путь. Улица, где жила семья учителя Картамышева, называлась Польской.

Начиналась она от приморского обрыва, и затем переходила в улицу Дерибасовскую. Свое название улица получила не случайно: в первой половине XIX века польские шляхтичи строили здесь хлебные амбары, в которых хранилось зерно для дальнейшей транспортировки в Средиземноморские страны**. Когда некоторое время спустя хранить зерно в центре города стало нецелесообразно, амбары превратились в доходные дома, но название за улицей сохранилось, и она так и осталась Польской.

– А если я попала в другую реальность? – всполошилась Маня. – Может, это вовсе не моя Одесса, а какая-то другая, где нет ни мамы, ни Лёнчика? – с тревогой думала она. – Но с другой стороны, колодец, из которого она только что выбралась, находился, вне всякого сомнения, именно во дворе Картамышевых, ведь она хорошо его помнила!

– Не буду больше гадать, – решила девочка, – вот добегу сейчас до того места, где должен находиться театр, и тогда точно буду знать, Одесса это или не Одесса. И, не отвлекаясь больше на встречающиеся ей по пути незнакомые постройки, Маня стремительно рванула вперёд.

Однако на углу Ришельевской и Ланжероновской при виде незнакомого двухэтажного здания напротив она вновь застыла, как вкопанная, и растерянно прошептала:

– Неужели это действительно другая реальность? Ведь она прекрасно помнила, что раньше на этом месте находился скромный домик из четырех комнат, где жил герцог Ришелье, губернатор Одессы вплоть до своего отъезда [3]  Обветшалый особнячок Дюка снесли в 1826 году, а на его месте построили вначале двухэтажный дом для тогдашнего градоначальника Богдановского, но поскольку ему дом показался слишком сырым, его сдали в аренду ресторатору Цезарю Отону, а тот устроил там фешенебельную гостиницу, которую назвал «Ришельевской». Его проект разрабатывался А. Мельниковым (автором памятника Дюку Ришелье в Одессе и Минину и Пожарскому в Москве), а руководил строительством архитектор Ф. К. Боффо. * По сегодняшним меркам Жан Рено выстроил в Одессе тогда первый бизнес-центр. Здесь было все необходимое для торговцев-купцов и иностранных коммерсантов. В клубной зале происходили биржевые собрания, при гостинице была ресторация, а в большой парадной зале устраивались губернаторские балы. Здесь в красивой овальной зале принимали в 1816 году будущего императора Николая І, а в 1818 году императора Александра І. *** Григорий Семёнович Волконский – герой двух русско-турецких войн. За героизм и заслуги перед Отечеством он первым в армии Суворова получил надел на жилой дом на Военном форштадте, это нынешний квартал возле Оперного театра между Дерибасовской и Ланжероновской. Одесса к тому времени уже была названа Одессой и получила статус города, а Григорий Волконский навсегда вошёл в историю, как её первый официальный житель. Поэтому его в шутку называют первым одесситом. .

– Значит, это все-таки не моя Одесса?! – в отчаянии воскликнула Маня, но переведя взгляд вправо, увидела театр и с облегчением вздохнула: театр стоял на прежнем месте, ничуть не изменившись с тех пор, как она видела его в последний раз. При виде изящных колонн и портиков, которые она часто вспоминала в другом мире, ее сердце наполнилось теплом, а сомнения тут же рассеялись. Это ее Одесса! Она дома! Однако оглядевшись, она поняла, что прежним остался разве что театр, а сама Театральная площадь разительно переменилась. Справа от театра, если стоять к нему лицом, вдоль всей улицы вплоть до Дерибасовской, как грибы, выросли многочисленные постройки**, из которых ей было знакомо только одно здание: резиденция графа Ланжерона, который сменил герцога Ришелье на посту губернатора Одессы. Это был двухэтажный дом с портиком и четырьмя колоннами, построенный на месте дома Волконского***, одного из первых зданий, появившихся в Одессе.

Разглядывая его, Маня вспомнила слова Королевы о том, человек по имени Ланжерон должен что-то знать о ее отце, и подумала, что в ближайшее время она должна обязательно встретиться с губернатором.

Джульетта со страхом оглядывалась вокруг. Как отличалось то, что она видела, от ее родных мест! «Куда я попала?!» с ужасом спрашивала себя несчастная собака.

– Не бойся, девочка, все будет хорошо, вот увидишь, – почувствовав ее волнение, ласково обратилась к ней Маня, и преданная собака послушно поплелась вслед за своей хозяйкой.

Постепенно убыстряя шаг, Маня перешла на бег. Её движения, чёткие и размеренные постепенно становились все стремительнее, и вскоре ускорение достигло такой степени, что редкие прохожие с удивлением оглядывались на едва различимый силуэт, стремительно летящий над мостовой подобно комете. Корпус девочки был наклонен вперед, и со стороны казалось, что ее ноги не касаются земли: так ее учили бегать в мире, в котором она провела много лет.

– Когда вы стоите прямо, – будто наяву слышала она слова учителя, – то сила гравитации давит на ваше тело вдоль центральной линии. Но стоит вам только наклонить его, как центр тяжести сместится вперед относительно точки контакта с землей, и тогда гравитация сама будет толкать вас вперед вдоль горизонтальной линии.

Была у нее еще одна хитрость, позволяющая ей при беге развивать большую скорость, и это касалось уже не техники, а психики, точнее, воображения: нужно было представить себе, что ты поднимаешься на пару сантиметров вверх и скользишь над землей. Сопя, и едва поспевая за хозяйкой, следом за девочкой огромными прыжками мчалась Джульетта.

– Во дает, пацан, – с восторгом уставился на Маню грузчик, выкатывая из телеги бочку с маслом.

– Домой! Домой! – пела душа, и радость от скорой встречи с родными переполняла ее сердце. Добежав до начала улицы Херсонской, Маня в замешательстве остановилась. Она совсем не устала, будто и не было продолжительного стремительного бега по одесским улицам, но сердце от охватившего ее волнения готово было выскочить из груди и помчаться навстречу тем, с кем она была в такой долгой разлуке, и кого любила больше собственной жизни. Медленно двинулась она по знакомой улице, и воспоминания, как живые люди, обступили ее со всех сторон, пробудив в ней картины ее далекого детства.

Задумавшись, она едва не пропустила городскую больницу [4]  Старейшее здание города, построенное Францем Фраполли по проекту Тома де Томона. В настоящее время здесь находится клиника Одесского национального медицинского университета. В первоначальном виде здание не сохранилось, остался только фасад центрального корпуса, однако часы, главное украшение и гордость госпиталя, исчезли. , где родилась, выросла и где жили родные ей люди. Но раздавшийся откуда-то сверху колокольный звон заставил ее поднять голову, и она увидела часы, которые помнила с раннего детства. Украшенные барельефом, эти часы были установлены на фронтоне портика главного корпуса городской больницы и каждый час играли мелодию, напоминающую колокольный звон. По ним обитатели больничного двора ориентировались во времени.