Алексей Аронский - Ингибитор. Фантастика

Раухер снова разразился хохотом.

– А что тут правда такого, – вступился за Анну Гюнтер. – Насчет хулиганов во многом логично. Освещение на площадке лучше, чем темные закоулки или заросли.

– Да ничего, извините, в целом правильно. В кустах без освещения мелкие хулиганы да выпивохи натворили бы дел. Но не борется же фонарь сам с хулиганами! Он их задерживает что ли? Формулировка насмешила.

– Ой, подумаешь, не так выразилась! – начала оправдываться Анна. Разговоры теперь велись на немецком.

– По нормам, – начал Раухер. – Довольно давно вышли специальные постановления. Согласно им, прилегающая к таким английским домам территория должна быть ярко освещена. Тогда еще камеры были редкостью. Сейчас можно на каждый столб по камере повесить, да их и так много, но освещение, как уже было сказано, сковывает мелких правонарушителей. По идее, должны быть установлены светильники по верхнему периметру дома, а еще лучше на мачтах. раньше, когда не было светодиодных фонарей, а были ртутные лампы, которые потребляли много энергии, некоторые ухитрялись списывать на это расходы. На современных светильниках такого не сделаешь – они экономичны. Возможно, просто реле неисправно.

– Там у нас реле неисправно, там реле сломали, там украли… вот так и живем, – подытожила Анна. – А насчет промывания мозгов – это действительно какая-то чушь. Кто-то же выдумывает такое.

– Разные бездельники развлекаются, а разные сумасшедшие верят и потом обычным людям через слухи передают эти бредни, – ответил Раухер. – Ну правда, смешно так сказала.

Теперь группа шла по асфальтовому тротуару, очень напоминавшему тот, который вел от автостоянки и перешел в тропинку. По одну сторону была роща, в которой трещали дрозды, по другую ровное поле, покрытое кустарником, точнее сказать, шиповником. Поле уходило вниз с едва заметным уклоном и тонуло в дымке, стелившейся над равниной, то тут то там усеянной какими-то отдаленными промышленными постройками, дымящими трубами котельных и огоньками, светившими как и фонарь в почти светлое время суток, до наступления сумерек. С автобусной станции доносились какие-то объявления по громкой связи. Постепенно звуки отдалялись. Было как-то приятно осознавать, что посещение этого колоритного дома остается позади.

– У нас летом тут так шиповником пахнет, – снова завелась Анна. – Видите, сколько кустов? Это мы сами, жильцы насадили три года назад. У нас комитет дома свой, общественная организация.

Через десять минут все кроме двоих охранников уже ехали, точнее тряслись в автобусе. За время съемок Вольдемар успел вздремнуть – когда группа подходила к машине, он сидел, развалившись на своем месте неподвижно и без малейшего внимания к происходящему. В таком виде он пребывал, пока Раухер не постучал ладонью по двери.

Обратный путь пролегал по другой дороге. Гюнтер взглянул на карту в телефоне – получалось, что они двигались скорее по направлению к гостинице, чем от нее. Это его несколько обрадовало – хотелось поскорее закончить сегодняшнюю работу и отдохнуть, хотя бы перед телевизором.

Автобус, тем временем, словно начал набирать высоту – скорость была приличная и начавшийся подъем можно было буквально почувствовать. Впереди был виден какой-то мост, причем довольно серьезный. Под мостом оказался широченный автобан, точнее тот самый AHBann – неожиданно возникший кусок знакомой Европы посреди чужих Уральских земель. Гюнтер успел достаточно хорошо рассмотреть серую полосу с многочисленными автомобилями. Полоса выходила из сиреневого пасмурного мрака на западе и ныряла куда-то за горизонт на Востоке.

– До самого Байкала идет, – прокомментировал Раухер.

– Съемки в торговом центре заняли совсем немного времени – от Анны понадобилось лишь пройтись по центральному залу, зайти в один из магазинов одежды и выйти. Раухер также пошел сопровождать группу так как, по его словам, у охраны торгового центра могли возникнуть вопросы к людям с камерой.

Когда съемки подошли к концу, на лице и в поведении Анны было заметно некоторое разочарование оттого, что все закончилось. Быть «Кинозвездой» ей явно понравилось.

– Если вам понадобиться еще что-нибудь заснять, обязательно обращайтесь, – на всякий случай уже на улице напомнила она перед тем, как пойти в направлении каких-то трущоб. Гюнтеру все это показалось забавным и умилительным.

В полвосьмого трое немцев уже сидели в обеденном зале гостиницы.

После ужина Илма и Йозеф разошлись по своим номерам – они явно вымотались. Гюнтер же решил отыскать Раухера – нужно было договориться с ним насчет завтрашнего дня, а также узнать, когда ждать Хауферса. Раухер определенно неплохо справлялся с организационными делами.

Спустившись в холл гостиницы, Бонакер увидел, что Дмитрий, сидя на диване, листал какой-то журнал и поглядывал на телевизор. Он определенно предполагал, что может кому-то понадобиться.

– Вы сейчас наверно домой поедете, день идет к концу, – спросил Гюнтер.

– Нет, я с вами остаюсь, – Дмитрий отложил журнал и не без удовольствия потянулся, наклонив голову набок. – Я формально в командировке, так что не переживайте, домой я успею, только не сегодня.

«А он наверно доволен, что за чужой счет проведет здесь несколько дней» – подумал Бонакер.

– Я бы хотел уточнить насчет завтрашнего приезда Хродалфа Хауферса.

– Не беспокойтесь, это моя забота, – ответил Дмитрий. – От вас требуется только встать вовремя, и к девяти часам на завтрак. К этому времени господин Хауферс тоже будет там. Сейчас будете отдыхать, или какую-нибудь культурную программу?

– Какую программу?

– Ну такую… – хитро произнес Раухер. – Нашу, молодежную. Вот, посмотрите, – он достал телефон, явно намереваясь что-то показать. При этом он зачем-то оглядел холл – там было еще двое человек – какие-то две немолодые тетки. Гюнтер сел на диван.

– Только вашим подчиненным не распространяйтесь. У нас все же общество высоких моральных устоев, как и наша организация. А вот эти девушки, – он начал листать фотографии на телефоне. – Вот, они на особом счету. Активистки, организаторы… им полезно было бы… Ваш документальный фильм, это очень познавательно.

Гюнтер прекрасно понял, что имел ввиду Раухер, и почему его смущало присутствие остальных, но его поразила глубина, как это называли, раздвоения морали. Такими словами это высказать, про познавательность фильма и девушек на особом счету – это надо было постараться. Впрочем, может все дело было в посторонних, присутствовавших в помещении, и это всего лишь была, своего рода, бытовая конспирация. В таком случае разумно было бы выйти на улицу. Вообще Бонакеру еще в поезде приходили в голову мысли о том, что восток обязательно себя проявит с этой стороны и наверно не стоит противиться местным веяниям, а, напротив, воспользоваться случаем когда таковой подвернется. Вот восточные нравы и заявили о себе в виде предложения Раухера.