Алексей Аронский - Ингибитор. Фантастика

Желая сделать все, чтобы этот господин быстрее проскочил и освободил проход, Бединда легонько поклонилась ему в ответ, как бы копируя его, и произнесла:

– Вас ждет еще много познавательного впереди. До свидания.

В душе она опасалась, как бы этот чудак, не поняв и желая переспросить, не прицепился к ее словам. Но обошлось.

Затем следовала какая-то гламурная, скорее всего Британская или Североевропейская тетка лет пятидесяти с собачкой на руках – вот эту тетку бородач и мог бы толкнуть своей жопой. Потом снова пошли азиаты.

Вообще группы были двух типов – они или комплектовались из людей одной страны или хотя бы культуры, или, второй вариант – смешанные. Те первые, однородные, требовали большей квалификации – надо было хотя бы немного понимать их язык и знать кое-что об их странах. Для вторых никаких таких знаний было не нужно. Возможно, были и другие причины такого разделения: в конце концов, в каждом телефоне есть сервис со вполне сносным переводчиком, можно даже голос выбрать. Наверно все дело в устаревших правилах, которые не отменили.

Наконец, салон опустел. Дверь закрылась, Франсуа завел двигатель и отогнал машину в дальний угол площадки.

– Ты слышал? – Обратилась Белинда к седому водителю. – Надо будет еще раз съездить.

– Как я мог слышать? – С притворным удивлением ответил тот. – О чем?

– Не валяй дурака! Я вообще в бешенстве, – этот Фрек наверняка тебе позвонил.

– Позвонил, – сдался Франсуа. – Но это не мне еще, лишний раз, а тебе еще лишний раз. Я бы все равно еще с Гансом поехал.

– Так его бы и отправили! – Недоумевала Белинда.

– Ты не понимаешь почему это? у тебя профессионализма значит больше. Радуйся, начальство тебя ценит, – и заржал.

Вообще Франсуа был классный мужик, юморной. Все, даже такие молодые сотрудники, как Гархельд, называли его на «ты», причем он сам на этом настаивал. Когда она впервые с ним познакомилась, то обратилась к нему на «вы», но он быстро ее поправил.

– Видел того здорового мужика? – Обратилась Белинда к водителю, когда автобус уже тронулся и покидал площадку. – Такой здоровый, как шкаф. Прическа как у не пойми кого и бородища. Он с востока скорее всего.

– Да, оттуда. Казак какой-нибудь, или хозяин фермы, что в общем-то одно и тоже. Не хотел бы я встретиться с ним на его территориях.

– Почему именно? Хотя тип конечно неприятный.

– Ну знаешь поговорку «Восток дело темное».

– Да все так говорят кому не лень. А вообще, я хочу куда-нибудь туда съездить, но родители против. Конечно, если бы по-настоящему, всерьез захотела, то не спрашивала бы.

– Ты же хотела… Тебя не поймешь, то в Гренландию, то в Индию… Теперь на восток… Все вы, молодежь, один хрен никого не слушаете. Надо по специальному туристическому маршруту, если что. Там города приличные. А влево или вправо отклонишься, поедешь бездумно в какую-нибудь глушь – пожалеешь. Я там не был, но знаю.

– Друзья рассказывали?

– А то!

«Скания» тем временем выехала на автобан. Эта была другая дорога, в объезд города, но на возвышениях можно было издали разглядеть то, что представало взору экскурсантов на основном маршруте. Вообще Берлин был в определенном смысле очень депрессивным местом. Гархельд ни за что не поселилась бы в его оставшихся обитаемыми жилых районах. Между тем, жилье в старых бетонных домах-казематах стоило дешево и имело репутацию стильного и историчного образчика довоенной Германии. Сплошные, казалось бы, плюсы. Экологическая обстановка по заверениям всех, кто интересовался темой и проводил измерения, была тоже в порядке, правда, с некоторыми оговорками – считалось, что те, кто постоянно находится в некоторых лишь частично открытых районах, должен соблюдать меры предосторожности. Ничего особенного. Такие же предосторожности как, например, врач-рентгенолог. Многочисленные табло вдоль автобана для этого и предназначались. Высвечивавшиеся на них показатели были в пределах безопасного уровня, хотя и выше природного фона. Данные были как в микрозивертах, так и в процентах от среднего уровня, что позволяло легко вычислить полученную за день дозу. Несмотря на все успокаивающие сведения, в народном сознании это был город кладбищ и сам частично кладбище.

Автобус выехал на участок, который пролегал через возвышенность и сквозь легкую дымку стали просматриваться угловатые силуэты старых зданий, а вскоре из-за плотного кустарника на обочине, за которым скрывался крутой и высокий откос, показался туманный силуэт срезанного купола, спасшего под собой и тут же похоронившего не одну тысячу людей. Удар пришелся в нескольких километрах к югу, точнее в трех с половиной километрах. Группа массивных бетонных зданий, чьи изуродованные останки давно заросли деревьями, причудливым образом преломила или заглушила ударную волну так, что она прошлась по верхней части купола. Причем с западной стороны прошла ниже, что запечатлелось на срезанной оболочке некогда величественного колосса.

Пройди она выше, может даже, как ни удивительно покажется, в результате того что боеголовка ударила бы на полкилометра ближе, и купол уцелел бы. Бетонные стены, как у хорошей крепости, прекрасно бы защитили от излучения и, после того как прошел бы радиоактивный дождь, который бывает после таких взрывов и все бы утихло, те, кто там находился, могли бы сравнительно безопасно эвакуироваться. Может быть даже по таинственным туннелям, привлекающим ныне внимание домашних искателей приключений.

Автомобиль ехал по узкой улице нырявшей то вниз, то уходившей вверх. По сторонам проплывали отдельные домики, скрывавшиеся в деревьях. Адель сидела, притихнув на заднем сиденье и тыкала пальцем в планшет. Гюнтер сидел на переднем пассажирском – вести ему не хотелось, так как значительная часть пути приходилась на такие вот извилистые улочки. Компьютер на таких участках мог справиться с этим намного лучше водителя.

Наконец, после очередного поворота автомобиль выехал на автобан и помчался в северном направлении – в Штутгарт. Адель, по всей видимости, просматривала каталоги тряпья, которое планировалось набрать при набеге на торговый дворец на тамошней Фрайхайт-Плац. Таких Стеклянных дворцов – коробок, неумело подражавших очертаниям старинных замков, было полно и в маленьких городках поблизости – два даже в самом Тюбингине, на окраинах, но, как Гюнтер прекрасно знал, логика не лучший советчик при планировании шопинга, особенно когда надо загладить мелкую ссору. Две недели назад запланировали слетать в Лондон на выходных, но ожидаемую премию Бонакер не получил, да и Лондон не любил. К тому же, близился двухнедельный отпуск – вот тогда можно было и съездить куда-нибудь, но скучавшая дома Адель, недоучившаяся двадцатишестилетняя студентка колледжа, ушедшая, как это называется, на академический тайм-аут, так далеко, аж на целый месяц, загадывать не хотела – вот и поругались. А сейчас Бонакер свозит свою Адель в Хандельсхауз и все поправит.