Константин Максимов - Игра знамёнами. Часть первая: «Крамола земная»

Однако рыжий волк всё рассчитал правильно.

Времени, понадобившегося Соколовичам, чтобы покинуть своё убежище, атаковать и потеснить полочан, прошедших в долину через главный проход, а затем развернуться и поскакать обратно, ему вполне хватило, чтобы ворваться в поселение, разметать не успевших сбить строй людей Вышаты, и увести оттуда Дуная.

Черноградский князь тогда обогнал всех гридней, даже Молчана, первым влетев на улицы веси. Однако врага там уже не было – только на снегу остывали многочисленные людские и конские следы.

Позже дружинники обыскали в Пустых холмах едва ли не каждую дырку, но так и не поняли, куда ушли полочане.

Всех воев Вышаты – из тех, кто там был, всеславовы мужи буквально изрубили в куски. Уцелел только Дубыня. Людей он организовать не успел, зато сумел прорваться сквозь вражьи ряды. Его впрочем, всеславовы вои не сильно-то и сдерживали, памятуя тяжёлую руку богатыря.

Спасся и сам набольший. Правда, таким способом, что будь он на его месте, Святослав предпочёл бы сдаться в полон. Либо с честью погибнуть.

Вышата тогда как раз решил прогуляться до отхожего места. Поэтому чудом не попался на глаза ни одному из полочан. Когда же он понял, что земляной змей уже раскрыл свои челюсти, чтобы сомкнуть зубы на его мудях, недолго думая сиганул в нужник.

Боярину «повезло» – не смотря на зимнюю пору, было довольно тепло, а его вои хорошо питались, оттого гадили часто и помногу. Поэтому свежих испражнений ему хватило с «головой». А для дыхания он находчиво приспособил ствол наскоро срезанной там же сухой былины.

То-то смеху было, когда его оттуда извлекали! Это даже как-то скрасило горечь от провала всего предприятия.

Набольшему долго никто не хотел подавать руку или даже ратовище копья – потом, мол, не отмоешь. Только когда он начал изрыгать самые чёрные проклятия, ему догадались протянуть вырванную из частокола жердь. А потом обратный выезд задержался ещё почти на полдня, оттого что боярину требовалось истопить баню и как следует вымыться. И всё равно он него ещё долго попахивало, и к старшему Малевичу старались не приближаться с подветренной стороны. Некоторые острословы утверждали, что аромат нужника сопровождает набольшего до сих пор.

Эти же шутники, к числу которых, насколько знал Святослав, в первую голову принадлежал Огура, придумали Вышате новое прозвище. Теперь большинство воев в полуденных дружинах за глаза называли его не иначе как Говнята.

Его же «подвигу» кто-то из бардов, скромно пожелавших остаться неизвестным, посвятил маленькую виршу:

Она в короткое время облетело всё войско, и приобрела в нём бешеную популярность.

Любой на месте Вышаты давно сгорел бы со стыда и покинул войско. И на какое-то время даже уехал из Столицы – отсидеться в имениях пока не утихнут перетолки. Этому же было – что с гуся вода.

«В бою» – отшучивался по этому поводу боярин, – «можно всяко – лишь бы не лечь в раскоряку». Тоже – словоплёт выискался!

Святослав с Молчаном преодолели наконец казавшийся бесконечным склон и выехали к небольшой росточи, за много лет промытой в яру весенними паводками. В неё оба всадника и направили коней.

У балки было довольно широкое устье с покатым каменистым дном. Затем её края сужались, а русло начинало беспорядочно вихлять из стороны в сторону. Так было оттого, что вешние воды смогли проточить себе путь в теле холма только через мягкие породы камня, залегавшие причудливыми извивами, а твёрдые им оказались не по зубам.

Крутые склоны промоины были практически лишены растительности, поэтому для засады подходили мало. Однако Черноградский князь на всякий случай оставался настороже.

Отправляясь сюда, он сильно рисковал.

Впрочем, у него не было другого выбора.

Очередной поворот остался позади. Гнедой вынес Святослава в маленький распадок между двух невысоких, но довольно обрывистых скал-останцов. Молчан, согласно уговору, остался ждать его позади.

Князю поначалу показалось, что в лощинке никого нет. Однако после того как он сморгнул, изгоняя из ока неведомо как попавшую туда соринку, с его глаз словно спала пелена.

Земляной змей! – опять колдовство? Прямо по центру распадка, промеж двух каменных лбов стоял всадник. Всем своим видом напомивший поросшую мхом скалу, пребывавшую здесь с начала времён.

Этому немало способствовала бурая масть его коренастого конька и серый цвет небрежно наброшенного на плечи плаща-накидки. Слабый ветерок слегка теребил роскошные пшеничные усы аршинной длины и не менее внушительную гриву волос.

Да, это был он.

Он пришёл.

– Здравствуй, Медоус! – поприветствовал князь всадника.

Тот какое-то время молчал, в упор разглядывая среднего Соколовича. Потом всё-таки разлепил сурово сжатые губы.

– И ты не хворай, Святослав. С чем пожаловал?

Черноградский князь задумался, как проще изложить этому могучему старику свои мысли.

После неудачной засады в Пустых холмах война в полочанских землях окончательно зашла в тупик. Полуденное войско было вынуждено продолжить затеянную для отвода глаз осаду двух лесных крепостей – бросить её теперь означало потерять лицо. Да и дорога, которую они прикрывали, являла собой кратчайший путь на Закатную Двину и саму столицу княжества. Однако взять их было очень нелегко. Для этого требовалась либо большая кровь, которую они себе позволить не могли, либо много времени, а, соответственно, и пенязей.

А их в казне уже почти не было. Война началась в крайне неудобное время – когда все собранные за год средства разъехались в разные концы полуденных земель, а до поступления новых было по меньшей мере полгода. Кое-как наскребли пенязей, чтобы сколотить обоз, но и тот потеряли в первом же бою. Какое-то время удавалось держаться благодаря награбленному в Менске. Однако затем войско захватывало только лесные крепости, добыча в которых не окупала пролитой крови, да малые веси, где брать было особо и нечего. Разве что провизию. Вои мало-помалу начинали роптать. В общем, всё сводилось к тому, что пришельцам предстояло отступить обратно к Буковым холмам, удовлетворившись уже достигнутым.

Однако чтобы хотя бы удержать за собой захваченную территорию, и на будущий год продолжить войну с тем же раскладом, что и сейчас, во всех захваченных городах и крепостях надо было посадить гарнизоны. Кроме того, в Менске требовалось оставить значительные силы, которые могли бы реагировать на удары всеславовых дружин. Которые, безо всякого сомнения, последуют, как только Соколовичи уведут свои войска обратно. Всем воям, которые останутся на захваченной территории, требовалось платить содержание. Желательно сразу на полгода вперёд. Но сделать это до осеннего оброка было нечем. А наладить сбор пенязей с местных жителей с рыжим волком под боком не представлялось возможным. Ввести чрезвычайный налог на войну можно было только с разрешения всей земли. Точнее совета старейшин – который ещё требовалось собрать. А на это опять-таки ушло бы немало времени.