Константин Максимов - Игра знамёнами. Часть первая: «Крамола земная»

Вместо ответа полочанин в этот раз сердито засопел.

– Не я! – а твой князь затеял эту войну, воевода! – продолжил атаку средний Соколович. – Ему и отвечать! Не жизнью – так землями! Или я опять не прав?

Военег насупился, но снова промолчал – против такого ему было нечего возразить.

– Не так, князь – ответил за него Роговолд. – Менский стол – мой. Я на чужие земли не нападал! И никого не убивал! Почему же ты решил, что можешь распоряжаться моими владениями?

Если набольший полочанский воевода походил на могучего дикого быка, то Всеславов первенец больше напоминал молодого жеребца-трёхлетку. Красивого, налитого силой, подвижного, словно капля ртути, но… не очень умного.

Иначе думал бы, прежде чем говорить такие вещи.

– Потому что ты – сын своего отца, Роговолд! И выступаешь в его войске. И Менск ты нам отдал в бою!

– Что с бою взято – свято! – поддержал Святослава рокочущий басок Дружины.

Вышата, по жёсткому требованию князя не раскрывавший рта с самого начала переговоров, усиленно закивал. Мол – средний Соколович дело говорит.

Юный князь вспыхнул, но не нашелся, что им ответить.

Промолчал и третий посол. Возможно, в полочанской троице тот был на тех же условиях что и набольших боярин у полуденцев – до сих пор тоже не вставил в разговор ни одного слова.

И если уж сравнивать всех вражьих переговорщиков со зверьми, то этот всем своим видом напоминал хомяка. Старого грызуна со свалявшейся шерстью и мутными глазками, все мысли которого были заняты только одним вопросом – как поплотнее набить щёки.

Да уж, забавное сочетание – бык, конь и хомяк.

Несведущий человек мог бы подумать, что третьему здесь вообще нечего было делать – мол, пустое место. Черноградский же князь как раз прекрасно знал, что на самом деле этот, невзрачный на первый взгляд человечек – обладатель одного из самых острых умов во всём Полочанском княжестве. А то, пожалуй, и в правдивых землях. Потому в этой троице он был самым опасным.

– Войну затеял ваш князь! – повторил Святослав. – Поэтому он должен понести наказание! И возместить нам потери!

Он обвёл глазами послов.

Никаких возражений от них не последовало.

– Вот что предлагает великий князь – продолжил средний Соколович.

И начал излагать условия.

Сначала они вызвали удивление.

Потом изумление.

Более того – с каждым последующим словом лица полочанских послов вытягивались всё больше и больше.

Оно и было отчего – требования полуденцев оказались куда мягче, чем можно было ожидать.

Хотя, казалось бы, всё должно было быть наоборот.

С того дня как средний Соколович встретился с вождём лютвы Медоусом, прошло больше луны. И ситуация за это время поменялась в корне. На всех реках сошёл лёд, а необычно большие снега, которые легли после нескольких метелей в начале зимы, успели полностью растаять. Поэтому сообщение между Буковыми холмами и полуночной частью Полочанского княжества сделалось временно невозможным. При других обстоятельствах это крайне негативно могло сказаться на положении войска пришельцев. Если бы до этого не произошло несколько других важных событий.

К тому времени Соколовичи оставили бесполезную осаду лесных крепостей и перебросили практически все свои наличные силы – кроме небольшого гарнизона в Менске – в восходную часть княжества. Причём сделали это очень организованно и неожиданно для противника. Там они попытались с ходу овладеть Витьбой – вторым по значению и первым по важности городом Полочанской земли, стоявшим на перекрёстке двух торговых артерий. Однако он обладал также весьма мощными стенами и большим числом защитников, поэтому попытка не увенчалась успехом. После неудачного штурма полуденное войско отступило вверх по реке Лучоса, несущей свои воды в Закатную Двину, и остановилось лагерем почти у самого её истока – в том месте, где был устроен волок к другой речке, впадавшей уже в Славутич. Таким образом, Соколовичи перекрыли один из жизненно важных для княжества торговых путей.

Вообще-то, это было не по правде. Закон чётко гласил – война не должна мешать торговле. Но полочанский князь до этого сам неоднократно поступал вопреки всяким законам. Поэтому против него все средства были хороши.

Ситуация поначалу не выглядела особо опасной – стоит Всеславу собрать в кулак все свои силы и хотя бы просто обложить находников, и им не останется ничего другого как только убраться из пределов княжества. Но тут нежданно вмешалось ещё одно обстоятельство. Рыжему волку вдруг изменил доселе один из самых надёжных его союзников – собственный тесть Медоус. И не просто изменил, а начал против него полномасштабную войну. Причём если на подмогу зятю под осаждённые крепости он привёл всего лишь несколько сотен воев, то теперь его полчища буквально заполонили всю закатную часть Полочанского княжества. Словно он позвал за собой всех до одного боеспособных мужей своего народа. А заодно и подвластных ему племён.

Буквально за седмицу отряды Медоуса взяли под контроль все земли в верховьях Немуна и Виляйки, до кучи прихватив и Ижеславль. Причём практически все городки сами открывали им ворота. Исключение составил только Островец – крепость принадлежащая Дунаю. Освобождённый своим князем из плена богатырь так и не пришёл в себя. В противном случае он бы не позволил лютве безнаказанно хозяйничать на этих землях. А без твёрдой руки печального витязя его люди смогли организовать только пассивную оборону.

Далее лавина дикарей развернулась на полуночь и двумя потоками двинулась в сторону Закатной Двины. Всего через несколько дней, правый из них – составленный в основном отрядами самой лютвы, вышел к берегу могучей реки – буквально в одном поприще от столицы княжества. Левый – куда большей частью входили представители союзных или подвластных Медоусу племён, сделал это чуть позже и ниже по течению – в районе легендарной крепости Кукейнос. Которая тут же была взята в плотную осаду. Узнав об этом, из стана Всеслава сразу ушёл, уведя и свою дружину, знаменитый Колыван.

С ней он умудрился попасть в осаждённую крепость, проскочив буквально под самым носом у врага. Подвиг замкового витязя относился к числу тех, о которых слагают песни. Поэтому он был бы очень удивлён, если бы узнал, что в Кукейнос его пропустили специально. Об этом Медоуса попросил Святослав. Ведь в итоге рыжий волк надолго лишился одного из самых верных своих сподвижников, и дорога в Варяжское Поморье для него оказалась перерезана сразу в двух местах. А его княжество фактически оказалось в изоляции – лютва и дружины Соколовичей перекрыли ему почти все купеческие тракты.

Правда, были свободными дороги на полуночь. Но большая их часть проходила через Славию, торговлю с которой Всеслав закрыл для себя сам – дерзким набегом на Новоград. Открытым оставался один-единственный, правда, не очень удобный торговый путь. Но он – как на грех – проходил через холмистую местность, покрытую лесами, которую окрестные народы называли Кудеверью. Тамошние дикари этой зимой отчего-то заозоровали – принялись нападать на обозы и грабить их подчистую. Самих купцов в лучшем случае отпускали голыми. В худшем – приносили в жертву своим дикарским богам. А унять их у рыжего волка сейчас не было возможности. Не приставишь же к каждым саням оружного воя!