Константин Максимов - Игра знамёнами. Часть первая: «Крамола земная»

– Считай что это мой первый дар тебе! – немного торопливей, чем нужно было, выпалил черноградский князь. – Но не последний…

Медоус глумливо ощерился.

– У тебя больше нет моих сыновей.

Боги! – какой же он всё-таки неотесанный дикарь!

Или специально разыгрывает из себя эдакого дуболома?

– Это не твой сын, Медоус – уже спокойнее ответил средний Соколович. – Это нечто гораздо более ценное.

Князь мучительно соображал, что же ему пообещать.

– Как тебе понравиться, если к твоим владениям присоединятся земли в верховьях реки Немун? Целиком.

Сказал и обомлел от собственной щедрости.

Однако выпад, похоже, достиг цели – в глазах старика мгновенно вспыхнул огонёк заинтересованности. Который, правда, спустя короткое время затушила мутная вода недоверчивости.

Тр-р-ра-а-а-ак!!

Со стороны реки долетел очередной оглушительный звук, предсказывающий скорое начало ледохода.

В этот раз оба мужа не обратили на него внимания.

– Мне это понравиться, князь – наконец ответил старик. – Только эти земли принадлежат моему зятю – Всеславу. А ему это наоборот – очень не понравиться.

И всё-таки он заглотил наживку!

– Ошибаешься, Медоус – парировал князь – Эти земли сейчас принадлежат мне. Но уже завтра будут твои!

Теперь в глазах старика вспыхнуло яркое пламя жадности. Которое, тем не менее, тоже вскоре потухло.

Вождь лютвы даже дёрнул себя за длинный ус.

– Ты хочешь, чтобы ради этих земель я предал свой союз с Всеславом?

В его голосе звенел металл.

Намекает, что не пойдёт на разрыв? Или торгуется?

Тогда надо ещё сильнее ошеломить его щедрыми посулами.

– Нет, Медоус. Ради них тебе ничего не надо делать. Эти земли я тебе дарю. Просто так.

Старик остолбенел и изумлённо воззрился на князя.

Тот мысленно похвалил себя за правильный ход. Нужный эффект был достигнут. Теперь надо было не сбавлять темп.

– И я тебе не предлагаю никого предавать… Я предлагаю заключить союз – со мной и великим князем…

– Против моего зятя?

– Против твоего бывшего зятя…

Вождь лютвы даже поперхнулся.

– Как это бывшего? Моя дочь Снежана вроде как ещё жива.

Разговор наконец-то свернул в нужное русло. Теперь оставалось только вести его по намеченному пути, никуда не сворачивая.

– Это как посмотреть…

Для пущего эффекта Святослав выдержал небольшую паузу.

– Просто, если бы я, вождь, отдал свою дочь ведомой женой, а муж сверстал бы её, а потом взял бы на это место другую, то я бы больше не считал его своим зятем.

Тр-р-ра-а-а-ак!!!

Громогласный треск ломающегося льда словно подтвердил весомость аргумента.

Медоус даже ненадолго впал в ступор.

На самом деле он наверняка давно знал, что Снежана уже несколько вёсен как не ведомая жена Всеслава, и живёт не в столице Полочанских земель, а в городе Ижеславле, отданном ей в личное владение. Однако, скорее всего, не придавал этому значения.

Тем более что раньше ссориться с рыжим волком ему было себе дороже.

Другое дело сейчас – когда Полочанский князь завяз в тяжёлой войне, лишился значительной части своих владений, а его дружины понесли серьёзные, а главное трудновосполнимые потери.

По очумелому лицу Медоуса хорошо было видно, как все эти мысли одна за другой, проносятся в его голове.

Надо было ковать крицу, пока она мягкая.

– И ещё вождь, я бы в таком случае потребовал бы обратно приданое своей дочери!

Есть! В глазах старика начал разгораться настоящий пожар алчности, который теперь уже и не думал гаснуть.

Оставалось дать ему столько пищи, чтобы он поглотил дикаря целиком.

– Кроме того, Медоус. Свёрстанная ведомая жена по закону правдивых земель может жить своим двором… А может… перейти обратно под руку отца…

Ещё одна эффектная пауза.

– Вместе со своим владением…

Предложение было более чем щедрым.

Более того – оно было просто ошеломительным.

Приняв его, вождь лютвы одним махом округлял свои владения почти на треть.

Ну а обладание Ижеславлем позволяло контролировать довольно обширный участок оживлённого торгового пути – который соединял столицу Полочанского княжества и богатую Волынь.

На одном только собранном там мыте можно было целый год содержать сотню гридней.

И для всего этого требовалось только одно – преступить слово.

Медоус склонил седую голову, глубоко задумавшись.

Князь его не торопил.

Он всё сказал. Ни убавить, ни прибавить больше было нечего. Выбор оставался за вожаком лютвы. Скажет «нет» – можно разворачиваться и уезжать.

Старик думал долго.

Наконец он поднял голову. В его глазах была написана решимость.

Он раскрыл рот…

Тр-ра-а-ак!

Тр-р-ра-а-а-ак!!

Тр-р-р-р-ра-а-а-а-ак!!!

Слова Медоуса потонули в оглушительном треске начавшегося ледохода.

Последовавший за этим грохот заставил обоих переговорщиков ненадолго оглохнуть.

Вождь лютвы замахал рукой, указывая за спину Святослава. По всей видимости – призывал уехать, поскольку там, где они стояли, стало совершенно невозможно разговаривать.

Князь последовал его совету. Однако перед тем как покинуть это место, украдкой ещё раз взглянул на распадок.

И разглядел несколько выступивших из-за скал тёмных фигур.

Значит – Медоус всё-таки привел с собой людей! – Старый хитрец!

Они так и не дождались от него сигнала. А теперь видимо просто спасались от ледохода.

Правда, это уже было не важно – вряд ли они сейчас на него нападут.

В подтверждение этой мысли, Медоус, поравнявшись с князем, поднял полу плаща-накидки, прикрывая их обоих от шума реки и начал что-то говорить. Однако расслышать хоть что-нибудь в страшном грохоте по-прежнему было почти невозможно.

Поэтому старику пришлось наклониться к уху Святослава и буквально проорать:

– Я согласен, князь! Что нужно делать?

Распутица. Остров на реке Лучоса

Если иногда, шутки ради, боги и даруют людям качества, больше свойственные животным, то Военега они явно наградили упрямством быка.

Этот зверь проглядывал чуть ли не в каждой его черте – крепком коренастом стане, широких раменах, суровом лике – как будто вырубленном из дикого валуна несколькими небрежными ударами рубила. Даже в могучей вые, которую он сгибал всякий раз, когда выражал несогласие – словно собираясь забодать соперника.

– Не так, князь! – повторил он в очередной раз, снова упрямо склонив голову, от чего на его шее вздулись тугие валики мышц. – Не по правде чужими землями торговать!

Земляной змей! – Опять конь без уда кобыла!

Поистине бездонная чаша терпения Черноградского князя начала понемногу переполняться.

– Не по правде, Военег – на чужие земли вторгаться. Да знатных бояр без суда убивать! Не так?