Петр Илюшкин - Страшная граница 2000. Часть 1

И тут же под задними колесами прогремел взрыв. Ударной волной нас с Иваном выбросило на дорогу.

Мы перекатились за камни, изготовившись к бою. Бойцы лежали возле горящего «УАЗ"а, не подавали признаков жизни.

Понятно, что засада – именно на Ивана. Но почему нет града пуль? Лишь трещит горящая машина.

Не переставая внимательно оглядывать горные склоны, мы быстро разрывали перевязочные пакеты. Ивану осколками раздробило правую ступню, а мне срезало палец на левой руке.

Перевязаться мы не успели. Рядом с моим носом камень раскрошила снайперская пуля. У Ивана – та же песня! Били прицельно, сразу с двух сторон узкого ущелья.

– Странно! Почему не попадают? – крикнул я. – Мы – как в тире!

– Живыми брать будут! – ответил Иван, перетягивая жгутом ногу. – Значит, выберемся! Давай сюда! Рука твоя в крови!

Но тут же, многократно отраженное горным эхом, раздалось просительно-мяукающее:

– Ванья! Доганым («брат»)! Сдавайся! Ты наш гость! Бросай автомат! На дорога иди!

– Смотри! По-русски как шпарит! – удивился я. И тут же получил пулю – в ногу, выше колена.

Схватив меня за здоровую руку, Иван бросился в сторону, за чахлый куст. Внизу, совсем рядом, начиналась крутая осыпь.

Мы ринулись вниз. Пока стремительно скользили в густой пыли, по нам открыли огонь «духи», засевшие где-то поблизости. Но стреляли, похоже, беспокояще, выжидая окончания спуска «шурави».

А внизу было спасение, хоть и временное! Осыпь притащила нас на скальный выступ, козырьком выступавший вперед.

Козырек был изрезан ресщелинами, в которых можно было укрыться. И даже заползти под сам выступ.

От большой потери крови, жары и напряжения у меня кружилась голова. Иван, несмотря на серьезное ранение, открыл по возникающим сверху фигуркам огонь. Заставив их спрятаться, он быстро перевязал мне кисть руки. Рану ноги пришлось пока оставить.

– Давай вниз! Там пещера! – прошептал Иван. – Качай энергию! Качай! А теперь – вниз! Я держу!

Отстегнув от автомата ремень, он лег на кромку обрыва, помогая мне медленно спускаться вниз.

Уцепившись здоровой рукой за ствол автомата, морщась от боли, я нащупывал точку опоры.

– Есть пещера! – воскликнул я, став на узенький, но устойчивый выступ скалы. Быстро глянул. Совсем рядом темнел узкий лаз. А внизу, чуть в стороне, бушевал огромный водопад.

«Вот оно, спасение!» – думал я, подставляя здоровую руку под каблук начавшего спуск друга.

– Ниже уходим! Здесь опасно! – прошипел Дорохов, когда спустился к пещерке. – Теперь я полезу. Мне легче. Чтоб на спуске тебя держать. Я ж толще тебя! Я пошел! Держи!

Иван, осторожно нащупывая опору на почти отвесной скале, полез туда, где темнела узкая щель. Я держал его, вцепившись правой рукой в ремень автомата. Левой, раненой, я ухватился за каменный выступ. Кровь сочилась сквозь бинт. Сильная боль пульсировала в оторванном пальце. Но я. матерясь про себя, держал друга!

И вдруг – резкий рывок! Я чуть не соскользнул в бездну! Это Иван неудачно наступил на предательски скользкий камень. И сорвался вниз!

Но страховка, хоть и примитивная, спасла его. Он держался за ремень и ногами пытался найти опору. И не мог.

Я удерживал друга, вжимаясь в скальную полку. Но медленно и верно скользил к обрыву. Рыча и матерясь, я тщетно хватался искореженной и мокрой от крови рукой за глыбу известняка.

Еще чуть-чуть, и мы вместе рухнем вниз. Прямо в ревущий водопад!

Ивану хватило доли секунды. чтобы принять решение.

– За меня… не бойся! – прохрипел он. И выпустил из рук автомат.

Дальнейшее я не помнил. На второй день меня нашли в пещере пограничники разведпоисковой группы.

Потом был госпиталь. И страшный психический срыв из-за самообвинения в гибели друга. И седина, нежданно побелившая голову.

А Ивана найти так и не смогли. Да и поисковую операцию, выполняя приказ свыше, свернули очень уж рано.

А потом у пуштунов в Афганистане появился какой-то сверхзасекреченный инструктор с голубыми глазами. Наверное, американец. Благодаря его работе пуштуны потеснили дустумовцев по всем фронтам.

«Может, это Иван?» – думал я. И готовился «самоходом» перебраться в Афган и проверить это. Но сразу после госпиталя меня неожиданно перевели сюда, на Кавказ.

глава 4

Старгопольский гарнизонный военный суд в пятый раз откладывал заседание. Очень уж трудной оказалась задача.

Майор Винокуров требовал от командования положенного по закону жилья. В Москве. Командование, в лице начальника военного училища, упиралось рогами и зубами. И не давало жилья. Пришлось майору искать защиты в суде.

Ну а судья никак не мог решить сложнейшую задачу – в чью же пользу вынести решение. В пользу обычного майора? Или генерал-майора, командира части?

Трудность состояла в том, что майора защищал закон, а командира части – высокая должность и звание.

Вот и откладывал судья заседания. Надеясь, что майору все надоест. И продолжит он свое многолетнее житие в гнилой общажной комнатушке-клетушке.

Но майор оказался настырным. Видя попытки заволокитить дело, Винокуров вышел на Уполномоченного по правам человека в Ставропольком крае Алексея Селюкова.

Меня, как помощника Омбудсмена по военным вопросам, и отрядили в помощь настырному майору.

Очень интересно было вникать в хитросплетения военно-судейской системы. Благо, судья Мкртчан не препятствовал. Лишь спрашивал, кто я такой. И в каком качестве присутствую.

Я был краток:

– Слушатель. Просто слушатель.

Судья немного морщился, но ничего не говорил. Заседание-то открытое.

Но однажды что-то пошло не так.

После заседания суда мы с майором стояли на крыльце военсуда. Мирно обсуждали действия Мкртчана, никого не трогали.

Дверь лязгнула, и худенький солдат высунул нос:

– Товарищ подполковник! Вас просит зайти председатель суда полковник юстиции Пигункин.

– Да? А что случилось?

– Не знаю. Мне приказано позвать.

Под конвоем солдатика я подошел к самой большой и красивой двери военсуда. Золотая табличка уведомляла, что здесь базируется предводитель суда Феодор Пигункин. А секретарем у него – ефрейтор Алена Авдейкина.

Солдат приставил ухо к двери:

– Подождите минутку! Там секретарь суда.

Не успел он договорить, как дверь бесшумно распахнулась. И появилась та самая секретарь – высокая худая дамочка с крупными, навыкате, губами. В руках она держала поднос с пустыми бокалами.

– Заходите! – приказала она. И поплыла по коридору, качая худобными бедрами.

Худые бедра были одеты в короткую мини-юбку. Сзади красовался след от жирной пятерни.

«Чем это предводитель суда занимается?» – подумал я, заходя в кабинет. И сразу анекдот вспомнился: