Петр Илюшкин - Страшная граница 2000. Часть 1

– Да, эти! Не твое собачье дело! Мешаешь нам работать!

– Работать? Но Вы-то тут причем? Вопросы я направлял не Вам, а начальнику тыла и начальнику финансового отдела округа! Не Вам, а целому генералу Федькину! И начфину Яковкину! Какая связь между Вами и полковником Яковкиным?

– Как это какая? – удивилась коменда. – Самая прямая!

– Извините. То, что Ваша дочь, прапорщица, ездит с начфином в командировки, еще ничего не значит. Или связь есть?

Комендантша побелела от злости:

– Он опять меня оскорбляет! Товарищ полковник, арестуйте его!

– Извините! Вы сами всем рассказываете о совместных с начфином командировках Вашей дочери! Это правда?

– Рассказываю! Но не тебе! Подслушал?!

– Ага! И подсмотрел! Что тут подсматривать и подслушивать? Все факты нарушений налицо!

Я посмотрел на Мирохина:

– Пойдемте, сами все увидите!

Мы зашли в душевую. С потолка свисали лохмотья черной осклизлой плесени. Из ржавых кранов на разбитую кафельную плитку текла вода. Мирохин брезгливо потрогал рыжий кран.

– По документам здесь пять раз делали ремонт! – пояснил я. – И где ремонт? Где деньги и стройматериалы? Лично я видел, как солдаты принесли позолоченные краны. Где это золото?

– Какое золото?! – завизжала комендатша.

Мирохин решил сгладить ситуацию, и пошутил:

– Наверное, золотые краны Галина Ивановна себе домой унесла. Ха-ха!

Я удивленно глянул на Мирохина. Чекисты погранокруга шепнули мне, что позолоченные краны «ушли» именно к Омеленко.

Комендантша аж позеленела от злости:

– Кто Вам сказал? Ильин? Да он все брешет! Брешет как собака! Да, есть у меня такие краны, позолоченные. Но они давно стоят! Вот бряхло!

Посмотрев на нее, я торжествующе произнес:

– Великий Туркменбаши в книге «Рухнама» указал на заповеди пророка. Пятая заповедь сурово предупреждает об ответственности перед небом: «Не берите чужого и не приносите его в дом, не записывайте чужого на свой счет».

– Вот! Опять меня пугает! Арестуйте его!

Мирохин не оставил попыток сгладить конфликт. Он постучал кулаком по каменной стенке, наполовину замуровавшей душевые кабинки:

– А это что? Как сюда пролезать-то?

– Вот – подтверждение наших слов! – с гордостью сказала комендантша. – Солдат пришел ремонт делать, а Ильин его заколдовал. Построил стену не там! Ильин – страшный колдун!

Меня вдруг осенило:

– Так вот почему вы насыпаете около моей двери белый порошок! Боитесь колдунов? Моей жене надоело собирать этот порошок! Может, и детские колготки моего ребенка в сушилке тоже вы узлами связываете? Может, это вы колдуете?

– Вот видите, товарищ полковник! Он сам признался в колдовстве! А еще он всегда нам угрожает. И убить всех обещает! Срочно арестуйте его!

Мирохин покосился на меня: «Чем дальше в лес, тем больше дров».

Он, похоже, зримо представил меня, обросшего недельной рыжей щетиной, перепоясанного звериной шкурой, со здоровенной суковатой дубиной в мощных лапах. Как с пещерным рёвом я мчусь по узенькому общажному коридорчику, ища очередную жертву для кровавой трапезы. Ну а бледные жильцы, трясясь от жуткого страха, запершись в каморках, молятся в предчувствии близкого конца.

Мирохин решил поддержать беззащитную комендантшу:

– Да уж! Совсем одичал Ильин! Прямо «Дикий помещик» Салтыкова-Щедрина! Как Вы там написали? Моет ботинки в кухонной раковине!

– Да, каждый день моет! Рядом с ним женщины моют посуду, а он ноги засовывает, и моет грязные сапоги!

– Так – так – так! Проверим! А еще Вы писали о каких-то «мидицинских» шприцах. Что за шприцы?

– Да, мидицинские! Наверное, для колдовства!

– Да уж! Мы с Ильином служили в Туркмении. Он там тоже куролесил, лечил местных туркмен бесконтактным способом. И лозоходство изучал. Туркмены говорили, реально помогает Ильин.

– Точно колдун! – округлила глаза коменда.

Я хмыкнул:

– Товарищ полковник! Она специально уводит в сторону разговор. Пусть ответит по существу хотя бы на один вопрос: почему оплата в этой гнилой общаге больше, чем в трехкомнатной квартире? Ведь в общаге, например, Новороссийского погранотряда, оплата микроскопическая. И плесени у них нет. А здесь что? Откуда такие бешеные расценки?

Мирохин вопросительно посмотрел на коменду.

Она молчала. Тогда я спросил:

– Общага – на балансе погранокруга? В оперативном управлении? Это – специализированный жилищный фонд?

– Да! Ну и что?!

– А то! Государство выделяет деньги на эксплуатацию спецжилфонда, находящегося на балансе воинской части. Где эти деньги? Ваш начфин куда их девает? Почему пограничников заставляют, из своего кармана, оплачивать то, на что уже выделены бюджетные средства?

Я обратился к Мирохину:

– Я лично видел договоры на поставки воинской части коммунальных услуг. И там черным по белому записано, что расчеты осуществляются за счет средств федерального бюджета. Причем расчеты – не за отдельную общагу, а за все объекты воинской части сразу – и казармы, и общагу, и жилые дома, и штаб. Вывод: жильцы вообще ничего и не должны платить! Государство уже оплатило и коммуналку, и зарплату всему раздутому штату! Если бюджет прислал деньги, то вопрос: зачем и куда собирают деньги с жильцов? Это – повторный грабеж?

Комендантша аж взвизгнула:

– Не твое дело! Нос сует!

– Не мое дело? Может это «левые» деньги, нигде не учтенные? Может, жильцы оплачивают здесь всех Ваших родственников? Почему Ваш муж, прапорщик в отставке, устроен здесь слесарем, сантехником и сторожем одновременно? Почему Ваша дочь устроена на трех должностях?

Комендантша вдруг взревела пароходной сиреной, заставив плесень на потолке колыхаться:

– Он опять нам угрожает!

Мирохин вздрогнул от неожиданности. Плесень шлепнулась на его благородную голову. Он поморщился и предложил вернуться в кабинет Омеленко. Там обратился ко мне:

– Ильин, мы читали твою статью. Действительно странно. В Москве за свою квартиру я плачу меньше. А у вас – бывшее студенческое общежитие, коридорного типа. Странно. Я сейчас поеду в штаб округа, там эти вопросы задам.

– И главный вопрос задайте, на который мне не хотят отвечать. Эти два этажа общаги были куплены пограничным округом за огромные деньги. Сотни миллионов! Я лично видел договоры купли-продажи. Но силовая структура не имеет права покупать недвижимость! Все объекты государство передает только в оперативное управление. Как тогда могли купить? Вот загадка!

Комендантша при этих словах злобно прищурилась. В ее глазах мелькнул зловещий вельзевуловский огонь. Но Мирохин этого не заметил. Он смотрел на часы:

– Ильин, поехали в штаб. «УАЗик» ждет внизу, у входа.

В машине Мирохин по-отечески похлопал меня по плечу: