Василий Князев - Цицерон – мастер публичных выступлений. Или роман об истинном римлянине. Том II

– Посмотрите, голый сын и отец на коне любуются на голую и ограбленную ими провинцию. Действительно, гениально, –саркастически заметил Цицерон.

– Гераклий, где бы я ни проезжал, в какой бы город, селение не заходил, везде одно и то же: статуи богов, произведения искусств отобраны, вывезены, а вместо них поставлены его статуи. Здесь все точно так же?

– Да, Цицерон. Все именно так. Этот вымогатель, грабитель, насильник, видимо, хотел увековечить о себе память на века, –скорбно склонив голову, ответил тот.

Все время их сопровождали местные жители, моля о заступничестве: «Нам запрещали тебя встречать, обещали бросить в сиракузские каменоломни, лишить крова. Но мы настолько уже обобраны и обокрадены, что ничего не боимся и хотим только одного, чтобы этот Веррес был наказан».

Эти слова стали постоянными спутниками Цицерона на всем пути его следования.

В Сиракузах Цицерон разместился в доме одного из своих друзей и, едва умывшись и немного перекусив лепешек, начал опрашивать Гераклия.

– Вот моя история, –начал свой скорбный рассказ когда-то один из самых знатных, богатых и влиятельных граждан этого города. –От одного своего родственника я получил наследство в три миллиона сестерциев, а также дом, полный прекрасной резной серебряной посуды, искусных ковров и картин. По завещанию я должен был поставить в палестре 3 несколько статуй, что я, конечно, и сделал, установив там статуи Аполлона, Артемиды и Геракла. Когда Веррес узнал о моем огромном наследстве, он решил прибрать его к рукам. Он договорился со служителями палестры, те отдали мои скульптуры Верресу, а мне предъявили постановление, что раз я не поставил статуи в палестру, то все наследство должно перейти к палестре. Когда я прибежал в палестру, то увидел, что статуй там уже не было и в помине. Против меня возбудили дело. Я потребовал, чтобы по Рупилиеву 4 закону назначили судей по жребию, но… увы. Веррес сам выбрал пять судей по своему усмотрению. Не буду тебя долго утомлять, Цицерон. Понимая, что здесь справедливости искать бессмысленно и мне вынесут заочно приговор не в мою пользу, я бежал в Рим искать справедливости, но не нашел ее и там. Деньги на поездку закончились очень быстро, и мне пришлось вернуться обратно в Сицилию. Цицерон, у меня отобрали все: доброе имя, богатство, честь. Все! Теперь я просто нищий бедняк. Вот такова моя история…

Затем очередь наступила другого жителя —Епикрита.

– Цицерон, я из маленького городка Бидис. Моя история точь-в-точь совпадает с историей Гераклия, только сумма наследства была в пятьсот тысяч сестерциев. И так же палестра предъявила иск мне. Дело я проиграл. И так же, как Гераклий, я уехал в Рим искать справедливости и тоже вернулся ни с чем. Цицерон, будет нечестно сказать, что после назначения Луция Метелла наместником Сицилии нас не восстановили в правах. Да, он частично отменил некоторые санкции против нас, но деньги не вернешь, страдания не забудешь и честь поруганную не восстановишь, – добавил Епикрит.

– К тому же недавно за несколько дней до твоего приезда к Метеллу явился некий Летилий, бывший приспешник Верреса по Сицилии, где он выполнял функции по доставке писем от Верреса, и вручил Метеллу письмо от оного. Сразу после этого письма Метелла как будто подменили. Он вдруг воспылал преданной любовью к деяниям Верреса и прекратил все процессы по восстановлению в правах честных граждан, ограбленных и невинно обвиненных в разных преступлениях. Я думаю, Веррес пообещал тому много денег, –добавил Гераклий.

– Друзья, –обняв каждого, проговорил Цицерон, –клянусь Геркулесом! Я добьюсь справедливости. Вы готовы поехать со мной в Рим и дать свидетельские показания?

– Да! Конечно! С радостью! –ответили в один голос и Гераклий, и Епикрит.

– Хорошо, после Сиракуз у меня на пути следования есть еще несколько городов, через несколько дней встречаемся в Мессане, откуда отплывем все вместе в Рим. Согласны?

– Согласны, —ответили те хором и, пожав на прощание руку Цицерону, покинули дом.

Поспав не более четырех часов, все-таки смертельная усталость брала свое и организму требовался отдых для восстановления, Цицерон вместе со своим верным помощником Тироном отправился в городскую контору откупщиков, чтобы внимательно изучить расходно-приходные хозяйственные книги, который вел описанный нами выше Карпинаций. Это был главный помощник Верреса буквально во всех его махинациях.

Когда Цицерон с Тироном вошли в какую-то тесную комнатушку, заваленную разными документами, то увидели сидевшую за столом мерзкую, склизкую личность. Видимо, все-таки боги отмечают своей печатью никчемных людишек. Это был мужчина средних лет с бегающими, хитроватыми глазами, с пухлым одутловатым лицом и толстыми мерзкими губами. Волосы на голове были настоль редкими, что, казалось, их нет и вовсе.

– Ты Карпинаций? —грозно спросил того Цицерон.

Надо отметить, у него как у профессионального ритора эмоции на лице всегда получались убедительными.

– Я… –ответил тот заикающимся голосом и начал судорожно перебирать руками какой-то документ.

– Я, Марк Туллий Цицерон, государственный обвинитель по делу Гая Верреса, обращаюсь к тебе от имени высшего должностного лица Римской империи – немедленно предъяви мне книги товарищества обо всех операциях, производимых за период с семьдесят третьего по семьдесят первый год! —приказал Карпинацию Цицерон.

Тот вместо ответа и каких-либо действий вжался в стул, как будто хотел в нем раствориться.

– Ты не расслышал? —и Цицерон сделал знак Тирону.

Тот подошел к Карпинацию и поднял того сзади за отворот хламиды, как щенка.

– Сейчас… сейчас, –залебезил тот и начал искать книгу во всех ящиках своего стола.

– Если ты мне сейчас ее не найдешь, я посажу тебя в сиракузские каменоломни за уничтожение официальных документов, —еще более грозно произнес Цицерон.

Тот, услышав эту угрозу, начал рьяно и судорожно рыться в бумагах и документах, трясясь от страха. Спустя пару минут он протянул книгу, на которой, к удивлению, отсутствовала пыль, а ведь прошло почти два года после того, как ею должны были пользоваться. А тут чудеса! Блестит, как новенькая! Как будто ее только вчера открывали. «Интересно», – подумал про себя Цицерон.

Обвинитель выгнал из-за стола Карпинация, заставив того предварительно протереть пыль на столе и убрать все лишнее, затем устало сел на его место для внимательного изучения материала. Карпинаций забился в угол, и было отчетливо слышно, как стучат его гнилые желтые зубы от страха. «Хороший знак, —подумал про себя Цицерон. – Значит, в этой книге что-то есть».