Василий Князев - Цицерон – мастер публичных выступлений. Или роман об истинном римлянине. Том II

Цицерон, трясясь в повозке вместе с сопровождающей его кавалькадой многочисленных свидетелей, не спеша, наслаждаясь весенними видами Италии в то прекрасное время, когда поля, деревья и травы зеленеют и просыпаются от легкой средиземноморской зимы, уверенно и неуклонно приближался к Риму. «Ничего нет прекраснее возделанного поля…», – любуясь сельскими видами, подумал про себя сенатор…

Спустя несколько дней под утро уже на подъезде к Риму Цицерон уловил непередаваемый запах Рима, запах его любимой родины. Воздух благоухал ароматами свежеиспеченного хлеба, какими-то восточными пряностями и испарениями от Тибра. Этот запах вечного города ни с каким другим Цицерон никогда бы не спутал. «Как прекрасен дым Отечества…», – потянувшись, подумал про себя Цицерон.

Весь город, словно задремавший великан, нежно спал, укутанный одеялом белой мглы.… Въехав в Рим через Апиевы ворота, Цицерон оставил в одной большой придорожной таверне всех прибывших с ним свидетелей и строго-настрого запретил тем без нужды выходить на улицу. Он, пообещав, что завтра явится к ним и расскажет о дальнейших действиях, направился в сторону своего родного дома. Стояло раннее майское утро, все домашние еще спали. Цицерон тихонько постучал в дверь. Вышел заспанный привратник и, увидев возвратившегося хозяина, радостно отворил ворота и бросился помогать разгружать вещи. Тем временем Цицерон первым делом тихонечко вошел в детскую. Увидев спящую Тулиолу, нежно поцеловал дочурку в лобик и, смахнув слезу, также неслышно вышел из комнаты. Сенатор, осторожно ступая по лестнице, проследовал в спальню к своей милой Теренции. Молодая женщина спала, разметавшись по большой кровати. Ее красивая и обнаженная стройная ножка была наполовину высунута из-под одеяла, разметавшиеся белоснежные волосы причудливым каскадом рассыпались по подушке. У Цицерона перехватило дыхание от волнения и радости, ему страстно захотелось обнять красавицу-жену и прижать к своей груди, несмотря на усталость после длительного путешествия. Он наклонился и нежно поцеловал жену в ее маленькую ступню. Молодая женщина непроизвольно отдернула ножку и сразу проснулась. Увидев мужа, Теренция радостно вскрикнула и, протянув навстречу любимому руки, увлекла его к себе в постель….

…Завтракать они вышли уже ближе к вечеру, усталые после любовных утех. Спускаясь со второго этажа и держа свою любимую за руку, Цицерон был безмерно счастлив. «Как странно устроен человек, – размышлял Марк. – Еще несколько дней назад я был жутко расстроен тем, что слушание по делу Верреса будет перенесено на более поздний срок, а теперь я уже привык к этой мысли. Видимо, мы не можем долго грустить, как впрочем и радоваться. Все проходит… ». И, откинув свои философские размышления, Цицерон решил в этот день просто отдохнуть и насладиться общением со своими близкими и родными. Ведь он, как никто другой, это право заслужил…

На другой день, третьего мая, Цицерон в положенный срок явился к претору Манию Глабриону, чтобы доложить о том, что подготовил и собрал все необходимые доказательства для слушания дела. Обвинителя провели в таблинум к претору. Когда Цицерон зашел внутрь, то увидел удрученного и печального претора, сидевшего в своем дубовом кресле и нервно теребящего огромный золотой перстень.

– Марк, присаживайся. Как дорога? Уже повидал семью и успел отдохнуть? Как продвигается сбор доказательств? – пытаясь быть гостеприимным и приветливым, начал расспрашивать Цицерона.

– Спасибо, Маний, все хорошо, не считая того, что добираться в основном пришлось сухопутным путем, через Регий, так как на море нас чуть не захватили в плен пираты. А что касается доказательств по делу Верреса, я их собрал и готов к слушаниям, – ответил Цицерон.

– Понятно. Понятно… Марк, тебе, наверное, уже донесли, что у нас в суде появилось новое дело против взяточничества наместника Ахейи, и так как обвинителем было запрошено сто восемь дней для сбора доказательств, то оно будет рассматриваться первым, а твое против Верреса – вторым. Слушание же дела о Верресе я назначаю на пятое августа.

– Да, я уже все это знаю. Маний, ведь вы честный человек и понимаете, что это все уловки Верреса, чтобы оттянуть дело. К тому же, как мы с вами знаем, шестнадцатого августа будет триумф Гнея Помпея в честь его побед над Митридатом, и эти праздники продлятся две недели, а потом Римские игры, иды, посвященные Юпитеру, праздник Цереры, плебейские игры и т. д. Как вы думаете, останется интерес к делу с такими перерывами? Ведь мы с вами знаем, что во время всех игр судебные разбирательства прекращаются и переносятся на более поздний срок.

– Марк, конечно, я все это понимаю. Клянусь Юпитером! Я на твоей стороне, но я как претор и городской глава не мог отказаться и не взять дело о наместнике Ахейи на рассмотрение, это же моя прямая обязанность. Я понимаю, что делает Веррес. Но так сложилось. Возможно, такова воля богов. Здесь я бессилен, – и претор искренне и печально покачал головой.

– Понимаю вас, Маний. Но что тогда мне сейчас делать со всеми свидетелями, которых я выдернул из их жизни прямо из Сицилии? Когда я ехал в Рим, у меня все-таки, честно говоря, была слабая надежда, что я смогу вас убедить провести слушание дела Верреса первым. А теперь бедолагам здесь три месяца куковать?

– Выбор за тобой, Марк. Хочешь, оставь их в Риме или отправь домой, а потом вызови вновь. Тебе решать, – ответил претор, разведя руками.

– Хорошо. Я решу сам. Маний, я уверен, что выиграю это дело и в кратчайшие сроки. Вот увидите. Правда нам моей стороне и на стороне ограбленных сицилийцев, – и Цицерон, глубоко уверенный в своей победе, с гордо поднятой головой покинул здание Базилики Эмилия.

Сразу после визита к претору он отправился к своим свидетелям и рассказал о переносе дела, предложив тем на выбор или остаться в Риме и ждать суда, или пока отправиться домой. Часть сицилийцев уехала домой, это были те, у кого еще остались собственные дома и семьи. Те, кому ехать практически было некуда, так как все у них было отнято, остались в Риме дожидаться суда, а Цицерон, в свою очередь, пообещал им помочь с деньгами на жилье и пропитание.

Вечером Цицерон пригласил в свой дом друзей и родственников, решив совместить полезное с приятным: отметить свое возвращение, ну и, конечно, разработать стратегию выступления по делу Верреса с целью уложиться в одну сессию и закончить дело в течение десяти дней. Когда все собрались за семейным ужином и выпили пару чаш вина за приезд Цицерона, хозяин дома взял слово:

– Друзья, как вы знаете, дело Гая Верреса перенесено на пятое августа и, по сути, у нас остается десять дней до триумфа Помпея, чтобы закончить суд в одну сессию. Это практически невозможно. Как вы знаете, алгоритм проведения судебного заседания происходит следующим образом: