Василий Князев - Цицерон – мастер публичных выступлений. Или роман об истинном римлянине. Том II

P.S. Речи, предназначавшиеся Цицероном для второго слушания дела и впоследствии обработанные им, в дальнейшем выпустил в свет его друг и вольноотпущенник Марк Туллий Тирон. Речи написаны так, словно дело слушается в суде в присутствии обвиняемого. Они по праву стали настоящим сокровищем и достоянием как для риторского, так и для судебного искусства.

____________________________________________

Примечания

1,2,3,4Из речи Цицерона о деле Верреса. Первая сессия в суде.

Не знаю как Вам, дорогой читатель, лично мне после всех этих невероятно тяжелых, сложных и ужасных событий, связанных с делом Верреса, захотелось затронуть и другую сторону жизни Цицерона. Ту сторону жизни, которую публичные люди, как правило, тщательно прячут от посторонних глаз…

Сразу после выигранного дела Верреса начались помпейские торжества, посвященные многочисленным победам Помпея «Великого» над врагами Римского государства. Накрывались столы на форуме, Марсовом поле со всевозможными яствами и напитками для простого римского люда. Вина текли рекой. Устраивались грандиозные гладиаторские представления, конные ристания и сценические представления. Весь Рим веселился и гулял, словно огромный и растревоженный пчелиный улей. И, конечно, сильные мира сего и знатные патриции, в свою очередь, устраивали закрытые вечеринки у себя дома в роскошных дворцах из нумидийского мрамора. На одну из таких вечеринок и была приглашена супружеская чета Цицеронов.

Вечером, когда Теренция и Цицерон играли в какую-то детскую игру со своей дочуркой, в атриум зашел Тирон с письмом от Публия Корнелия Лентула Спинтера.

– Что там, дорогой? – спросила мужа Теренция, отвлекшись от игры с дочкой и немного поморщившись от боли.

– Письмо от одного известного молодого патриция, подающего большие надежды, – ответил, подняв голову, муж, но, заметив гримасу боли на лице жены, тут же отложил письмо в сторону и спешно подошел к жене.

– Опять болит?

– Ничего, милый, все как обычно, пройдет, – ответила Теренция, страдавшая болями в суставах. – Я уже намазала пчелиную мазь, купленной Тироном на рынке.

– Я восхищаюсь твоей стойкостью, любимая. Я бы, наверное, уже лежал пластом, – обняв жену, проговорил Цицерон.

– Вы, мужчины, совсем не умеете болеть, – проговорила в ответ, улыбнувшись, жена. – Что там в письме? Читай.

– Сейчас, – и Цицерон, вернувшись в свое кресло, начал вслух читать строчки из письма.

«Публий Корнелий Лентул Спинтер, сын Публия, шлет привет Марку Туллию Цицерону.

Если ты здравствуешь, хорошо. Прошу удостоить меня чести завтра видеть тебя с супругой на скромном семейном ужине. Мы восхищены твоим блестяще выигранным делом Верреса. Будет много интересных гостей: Гней Помпей «Великий», молодой Гай Юлий Цезарь, Марк Лициний Красс. Приходите с Теренцией, будем ждать».

– Пойдем, дорогой?

– Не знаю… Я так не люблю все эти званые ужины, которые рано или поздно превращаются в разнузданные оргии…

Теренция подошла к супругу в своей полупрозрачной домашней тунике, сквозь которую явственно проглядывало молодое, красивое женское тело. Она села к мужу на колени и обвила его шею руками. Увидев это, маленькая дочурка Тулиола, приревновав маму к папе, бросив свои игрушки, также устремилась на колени к отцу. В результате Цицерон оказался в нежных объятиях мамы с дочкой.

– Ты знаешь, что этот ужин позволит тебе завязать полезные знакомства для продолжения политической карьеры. Тебе нужно искать сильного покровителя, примкнуть к какой-нибудь партии. Например, Гней Помпей – подходящая кандидатура. Он все больше и больше после своих многочисленных побед набирает политический вес. К тому же его взгляды во многом схожи с твоими в управлении Римской республикой. Мы просто уйдем с ужина, если почувствуем, что дальше оставаться неприлично, – сказала жена, поцеловав нежно мужа в губы.

– Возможно, ты и права. А что думаешь о Крассе?

– Он, конечно, интересная фигура и очень богат. С его мнением считаются, но у него слишком много противников в лице влиятельных людей Рима, таких как Квинт Лутаций Катул, Марк Порций Катон Младший, Квинт Цецилий Метелл Целер, Луций Домиций Агенобарб. Ему очень сильно завидуют. Не лучшая партия и выбор, – покачала головой дальновидная Теренция.

– А что насчет молодого Цезаря?

– Цезарь? Он еще слишком молод и неопытен в политической борьбе. Конечно, в дальнейшем у него, возможно, большое политическое будущее, если только наши нобили в лице знатных патрициев не убьют его, – пророчески произнесла Теренция.

– Я уверена, в дальнейшем Цезарь будет претендовать на диктатуру в своем лице. Он же из рода Юлиев, самого древнего рода со дня основания Рима. Думаю, Рим, если Цезарь разовьет свой успех в качестве полководца, перестанет быть Республикой и станет Империей. А это противоречит ведь твоим взглядам на государственное устройство, милый, верно?

Тулиола, не понимая, о чем говорят взрослые, заскучав, соскочила с колен родителей и вернулась к своим куклам.

– Да, я считаю, что в Риме должна быть Республика, только так мы сохраним традиции наших предков, – ответил Цицерон.

– К тому же, дорогой, говорят, что этот Цезарь очень развратен и распущен. Злые языки сплетничают о том, что он переспал не только со всеми мало-мальски привлекательными особами Рима, но даже и с женами Помпея и Красса.

– Женушка, не верь всем слухам. Хотя, как говорят, дыма без огня не бывает…. Да… Ты, наверное, как всегда права, и нам надо пойти на этот ужин, чтобы завязать полезные знакомства. Значит, Помпей? Положусь на твое мнение. А что еще подсказывает тебе твоя интуиция? – игриво спросил жену Цицерон.

Жена, улыбнувшись, позвонила в колокольчик, вызывая няню.

– Тулиола, сейчас тебя няня отведет в свою комнату, уже поздно и пора спать. Иди к нам, мы тебя поцелуем с папой перед сном, – добавила мать.

– Папа, я не хочу еще спать, – обиженно надув губки, произнесла Тулиола.

– Иди, иди ко мне. Я знаю, что ты еще хочешь поиграть. Обещаю, если ты сейчас пойдешь спать, завтра тебя будет ждать сюрприз.

– Какой? Какой?! – и дочка, смешно наклонив голову, начала заглядывать в глаза отцу.

– Завтра, завтра все узнаешь. Иди спать, – и отец с матерью, нежно поцеловав дочку, передали ее на руки няне.